Гамлет ничего подобного отцу не говорил — он говорил это своему другу Горацио. И во-вторых: злобные голоса из воздуха, демоны, всякие изгнания — это все
Неужели кто-то действительно верит в эту неподъемную боговдохновенную чушь? Да кто они такие, эти люди?!
А и вправду — кто? Вопрос на шестьдесят четыре тысячи долларов. Сам автор поставил только свои инициалы — Р.У. Монти пролистал журнальчик. Имя Роберта Уоллиса красовалось по крайней мере по одному разу на каждой странице. Как и его фотография.
«Уоллис Р.» встретился в телефонном справочнике Бристоля семь раз, но в Бедминстере — только один. Однако для телефонного звонка уже поздновато. Оставим это до завтра.
И, возможно, стоит расспросить Кристофера. Может, та история с пожаром в вертепе никак с этим не связана, но за спрос не бьют, так ведь?
Хотя и Крису сейчас звонить уже поздно… Хотя… Конечно, тридцать первое декабря! Новогодняя ночь. И еще полчаса до двенадцати. Кристофер наверняка не спит. Ему теперь пятнадцать. Не может быть, чтобы мамаша отправила его в постель до полуночи.
Начав набирать номер бывшей жены, Монти зашарил по карманам в поисках сигарет, забыв, что уже выкурил последнюю. Четыре гудка, пять — нет ответа. Анита, разумеется, закатила вечеринку. Для нее годился любой предлог. И они, верно, перепились вдрызг и не слышат телефон.
Восемь гудков. Девять…
Скорее всего, Кристофера услали на ночь к кому-нибудь из друзей. Чтобы под ногами не путался.
Десять. Одиннадцать…
— Да! Алло!
— Привет, это Монти. Кристофер дома?
— Какой еще Кристофер?
Это он, последний Анитин хмырь — Монти знал его по голосу. Кретин, увалень из частной школы. Занудливое ничтожество, живет с бывшей женой Монти и его сыном уже два года — и все еще спрашивает, «какой Крис».
— Это Монти Белл. Просто позови моего сына, ладно?
Долгая пауза. Взрывы смеха и хлопок пробки от шампанского в соседней комнате. У Аниты вечеринка.
— Па-ап?
— Приветик! Как дела, всё нормально?
— В порядке.
— Мамуля пригласила гостей?
— Ага…
Монти попытался усмехнуться, но только скрипнул зубами. Разговоры с Крисом всегда начинались с этого. Они виделись по крайней мере дважды в месяц, но каждый раз у него возникало ощущение, будто он заново представляется незнакомому человеку.
— Ну… С наступающим тебя Новым годом.
— Спасибо.
— А ты меня не хочешь с тем же поздравить?
— С наступающим! Па, мне бы лучше вернуться к гостям…
— Да, конечно. Слушай, пока ты не ушел… Ты мне рассказывал что-то в прошлую встречу… на День Подарков… Помнишь, про пожар у вас в школе? Когда вертеп загорелся или что-то типа того?..
— Угу… а я тебе сказал?…
— Что?
— Я потом думал про это. Ну, потому что ты сказал, что это странно… Я, типа, старался об этом не думать. Ну, типа, не хотел в это влезать… Но это и вправду странно!
— В каком смысле?
— Там был такой звук… не знаю. Ну, просто странный и все.
Господи Иисусе, — подумал Монти, — а ведь был такой смышленый мальчик — до того как уехал жить со своей мамочкой! Чему их только учат в этой школе? Уж не говорить по- английски, это точно».
— Ты говорил, что в этом замешана какая-то девчонка?
— Угу. Учитель заставил ее выйти из класса.
— И тогда этот странный шум прекратился?
— Угу.
— Кто она?
— Да просто одна моя одноклассница.
— Как ее зовут?
— Элла.
— А фамилия у нее есть?
— Элла Уоллис.
— Уоллис? Так значит, Роберт Уоллис — ее отец!.. Нет, не отец — он говорит, что ее родители были свидетелями. Дядя, дед — что-то в этом роде! Так вот что он имел в виду: «Хотя все вы знаете этих людей, я предпочел бы не называть их»! Крис, ты гений! Отличная история! Превосходная маленькая такая историйка! — Монти нарочно выпаливал все это вслух, счастливый, что может с кем-то поговорить. На другом конце провода его сын изнывал от неловкости. — Ладно, возвращайся к гостям, Крис. Скоро звякну!
Они подвергли ее экзорцизму! Эту маленькую непоседу, одноклассницу Криса. Ее собственная семейка подвергла ее долбаному экзорцизму!
Монти бережно сложил «Крик радости», и сунул его во внутренний карман куртки. Он никому другому и понюхать этот материал не даст. Жаль, что уже так поздно. У него аж пятки чесались немедленно бежать и отлавливать этого Роберта Уоллиса. Но какой момент, елки-палки — новогодний вечер! Может, это знамение? Может, будущий год будет весь напичкан хорошими историями?
Может, ему с этого что-нибудь обломится? Что-то хорошее?..
Глава 12
Заместитель редактора отдела новостей «Ивнинг Геральд» прочел три из четырех параграфов, и в изумлении воззрился на Монти. Было второе января, тридцать шесть часов как с начала нового года, и он переживал тяжелейший приступ похмелья. Лицо его под вылезшей рыжей щетиной было серым.
— Ты что, вчера весь день над этим работал? Но ведь вчера никого не было!
«Геральд», будучи вечерней газетой, никогда не выходил первого января.
— Я был, — скромно ответствовал Монти.
Редактор пожал плечами.
— Хороша история, — признал он снисходительно, и перечитал ее еще раз. Монти терпеливо стоял за его креслом. Ну конечно, хороша! Офисная кошка — и та бы поняла, что она хороша. Но нынче никто не ждал от Монти хороших историй. И сам факт, что эту историю принес Монти, значительно снижал ее ценность в глазах редактора отдела новостей.
— Однако поздновато для сегодняшнего номера.
Монти и сам это знал. Он работает здесь уже пятнадцать лет. Он в курсе, когда наступает последний срок подачи материалов.
— Почему ты мне не сказал, что работаешь над ней?
— Вас не было в редакции.
— Я имею в виду, утром.
В облике редактора внезапно прорезалось высокомерие. Если Монти немедленно не выкажет ему должного уважения, так его история и кончится — пришпиленная к редакторскому столу. А то и хуже: отдадут какому-нибудь двадцатитрехлетнему сосунку-стажеру «на переделку».
Монти понимал, что от него ждут извинений и расшаркиваний. Извинений — за то, что он принес лучшую статью дня! Он немало повидал таких, как этот рыжий коротышка, верховных властителей новостного отдела: они так быстро «выстреливали» из стажеров в суперзвезды первой величины, что Монти едва успевал запоминать их имена. Потом они уходили — кто на радио, кто в центральные газеты. Когда они только появлялись в редакции, Монти показывал им все ходы-выходы: где сидят редакционные небожители, где проходят летучки, в каком шкафу хранятся чайные пакетики. Довольно скоро они начинали втайне презирать его — за то, что он вдвое старше их, и при этом до сих пор прозябает в этой провинциальной вечерней газете.
— Извините, — сказал он. — Мне, конечно, надо было предупредить вас пораньше.
— Да. Надо было. Как, спрашивается, я должен управлять отделом, если люди типа тебя сидят на своих историях, как наседка на яйцах?
Монти подавил порыв шмякнуть его как следует по загривку. Определенно, это был бы замечательный финал прекрасной журналистской карьеры.
— А родители девчонки… эти, Уоллисы… Они как, будут позировать для фото?
— Ну, у нас был только вчерашний день, — ответил Монти. — Тут как раз оказался Роджер, и когда я ему рассказал про эту историю, он заинтересовался, в общем… мы ездили вместе. Так было проще.
Роджер Томпсон был ведущим фотографом газеты. Пришло время для новой порции извинений — теперь уже не за то, что Монти обеспечил статью на первую полосу, а за то, что озаботился снабдить ее фотографией.
— Что-нибудь приличное наснимали? Она что, ложки гнет, или еще что?
— Просто сидит вместе с мамой и папой. Отличная фотка.
— В следующий раз, когда у тебя крышу снесет, дай мне знать заранее, ладно? Даже если ради этого придется позвонить мне домой!
— Конечно, — уверил Монти. Еще пара минут унижения — и он победил. — Классную сенсацию мы на завтра провернули, а?
— Может быть.
