случаях, не может по-настоящему передать это. Никто из зрителей, видящих нас по телевизору, не может быть уверен так, как я, в том, что Элла ничего не знала об этом эксперименте заранее. Она не могла знать о том, что я нарисовала, находясь в своем собственном доме, в собственной кухне, совершенно одна. Она не могла увидеть рисунок — сквозь бумажный конверт и алюминиевую фольгу. Она вообще не знала, что я собираюсь провести с ней подобный опыт. Я хочу сказать, что я, лично я, убедилась во всем полностью. Здесь нет никакого жульничества. Но это, как и многое другое — вопрос веры. Каждый должен решать его самостоятельно.
— Думаю, — добавил Гунтарсон, — мы можем убедить любого Фому неверующего. Элла?
Она обернулась к нему. Щенок безразлично лежал у нее на коленях.
— Я хочу, чтобы ты смотрела на меня.
Его глаза казались лампами ультрафиолетового излучения, прикрытыми плотным слоем льда. Она вгляделась в них.
— Вдохни. Почувствуй, как воздух проходит сквозь ноздри, гортань, в легкие. Это все, что ты чувствуешь. Когда выдохнешь, полностью расслабишься. Вся тяжесть и напряжение улетучатся с этим выдохом… Выдохни.
Когда она выдохнула, ее голова склонилась. Почти тут же ноги ее взмыли вверх, приподнимая тело с дивана. Затылок продолжал касаться спинки, и она повернулась вокруг этой точки, как вокруг оси — перевернутая вниз головой, с ногами, по-прежнему согнутыми так, как когда она сидела. Потом и ее голова всплыла вверх.
На несколько мгновений подъем прекратился. Глаза были открыты, но ничего не выражали. Волосы водопадом рассыпались по подушкам.
— Посмотрите на собаку, — прошептала Эмили.
Щенок, то ли уснувший, то ли впавший в забытье, остался на коленях у Эллы. Его курчавые ушки повисли под действием гравитации, но самого его ничто не удерживало. Элла его не держала.
Эмили осторожно потянулась, и подставила сложенные ладони под тельце своей любимицы. Песик упал в них, как спелый плод с дерева. Элла, чьи руки медленно простерлись вперед, снова начала подниматься.
Ослепительный свет софитов сопровождал ее движение. Они светили на ее ступни, плечи, бедра, и на потолок тоже — всюду, куда теоретически можно было прицепить трос…
В монтажной «Уитлок Мэджестик» Эмили прокручивала пленку, на которой не было запечатлено ни звука.
— Я даже не могла придумать, что сказать, — пробормотала она, глядя, как Элла всплывает к потолку, легонько стукнувшись о него, как воздушный шарик. — У меня было припасено столько вопросов, и вдруг все они показались… какими-то банальными.
Голос Кена за кадром произнес:
— Я не желаю, чтобы ты ее гипнотизировал, и копался у нее в мозгах!
— Элла, теперь я хочу, чтобы ты спустилась вниз, — невозмутимо проговорил Гунтарсон.
— Это я ее отец! Элла, а ну, подь сюда!
— Давайте не будем ее волновать, мистер Уоллис. Она может случайно ушибиться, — Гунтарсон продолжал говорить все тем же ровным тоном, и это ощутимо раздражало Кена.
— Я не понял, с чего это ты решил, что имеешь право вести себя так, будто моя дочь — твоя собственность! — прошипел он. — Можешь убираться отсюда, я не желаю, чтоб ты продолжал ошиваться вокруг Эллы!
Элла приближалась к полу, снижаясь с каждым долгим вдохом. Джульетта взяла ее за руку. Фрейзер Бау ползал на коленях, силясь поймать в кадр Гунтарсона и Кена Уоллиса, одновременно не выпуская из него Эллу. Лица мужчин показались на экране, как раз когда слегка размытые очертания ее тела опустились ниже рамки.
Гунтарсон оглянулся. Элла была в безопасности.
— Слышь! — Кен, стоявший сбоку от Гунтарсона, ухватил его за руку и развернул к себе. Тот вскинул подбородок, еще увеличивая свое превосходство в росте. — Я с тобой говорю!
— Я не «копаюсь у нее в мозгах». Я помогаю ей справиться с напряжением. В отличие от вас!
— Я сказал тебе, — тихо приказал Кен, — тащи свою задницу вон из этого дома! Я имею в виду — сейчас же!
— Можете пыжиться сколько угодно! Я здесь не ради вашей пользы!
Фокус камеры сместился, оставив от двух мужчин лишь смутные силуэты, слипшиеся друг с другом. Элла, стоящая на коленях на полу, отшатнувшись от рук матери, снова появилась на переднем плане. Ее лицо почти светилось. Тяжело дыша, она смотрела в пол.
— Можешь убираться немедленно, мистер Пупсик-Красивая-Задница, пока я тебя не вышвырнул! И я тебе говорю…
— Не советую вам поднимать на меня руку, мистер Уоллис!
— …если ты меня вынудишь это сделать, то домой поедешь в «скорой помощи»!
— Заткнись! — сказала Элла.
— Что ты сказала, девочка?!
— Не ори на Питера!
— Ну, вот и дождались! Ты — пошел к своему байку НЕМЕДЛЕННО! А тебя, моя девочка, ждет хорошая порка и…
Ладонь, принадлежащая Джо Дола, сомкнулась на объективе камеры, и затемнила экран. Раздался его неразборчивый голос, спорящий с Фрейзером, перекрикивая вопли Кена. Дола потерпел поражение, и через несколько мгновений камера качнулась вниз и нашла лицо Эллы.
— Так, это оставляем, это просто супер! — сказала Эмили. Они с Фрейзом так низко склонились над экраном, что он затуманивался от их дыхания.
— Мистер Уоллис! Кеннет! — восклицал Дола. — Давайте будем держать эмоции под контролем! Вспомните, ведь у нас гости!
Кен ткнул пальцем в Фрейзера:
— Не смей это записывать!
— Не очень хорошая идея! — упорствовал Дола. — Ведь мы пригласили их именно для того, чтобы снимать. Послушайте, все понимают, что у вас сейчас нелегкий период в жизни, но мы вполне можем разобраться со всеми проблемами и без крика.
—
— Я ничего не буду делать без Питера, — лицо Эллы было искажено от страха. Никогда прежде она не решалась возражать отцу.
А теперь, начав, не осмеливалась отступить. — Ты не можешь меня заставить!
— Еще посмотрим!
— Я не буду! Питер — единственный, кто меня понимает!
— Да ну?! Так вот, твой Питер может отправляться искать легких денежек где-нибудь в другом месте.
— Жадность. Так это в ней все дело, да, мистер Уоллис? Вы понимаете, что не можете больше избивать Эллу до состояния желе, правда? Вам не даст этого сделать жадность — до тех денег, которые она вам приносит. Разве не так?
— Ты не отец, — прорычал Кен. — Что ты в этом понимаешь?
— Я понимаю, что вы и думать ни о чем не можете, кроме денег!
— Будто ты о них не думаешь!
— Если уж на то пошло, я их больше заслуживаю, чем вы. Я Элле нужен. А без вас она прекрасно может обходиться!
— Так ты хочешь компенсацию, так?
— Мне нужны не деньги. Я не требую даже формального контракта.
— Ты его и не получишь! Элла пока несовершеннолетняя. Я ее законный опекун. И я не подпишу ни единой бумажки, на которой будет твое имя.
— Подпишете, если Элла этого захочет. У вас не будет выбора.
— Я не буду ничего делать
— Думаешь, ты такой умный… Ну, погоди, мистер Смазливая Задница! Я тебя отсюда за уши вытащу — и мяукнуть не успеешь! — он подошел к дубовой двери, и повернулся. — А ты, моя девочка… надеюсь, ты когда-нибудь раскаешься в своих словах, да хорошенько! Дьявол наложил свою лапу на твою душу. Ты теперь забыла о путях Господних настолько, что тебе даже не становится стыдно за такие подлые и злые слова, что ты говоришь собственному отцу!
— Высокопарная чушь! — выплюнул ему вслед Питер.
Кен с торжественным и умудренным выражением покачал головой, как будто в жизни ни на кого не повышал голос:
— Ты сегодня заставила Спасителя нашего лить по тебе горькие слезы, девочка моя!
Глава 23
Эмили Уитлок ткнула пальцем в пивное брюшко Кена на экране.
— Останови-ка его здесь. Сколько всего это заняло? Одиннадцать минут? Капельку многовато… Все одним махом — Альфред Хичкок может съесть свою шляпу! «Наш Спаситель льет горькие слезы»! Хорошо бы сделать пару кадров, как этот парень проповедует, да жаль, времени на это нет!.. О'кей, давай резать здесь… нам надо как-то определить, кто такой этот блондинчик, Гунтарсон. Со всеми остальными понятно — Элла, ее родители… может быть, мне придется вставить пару фраз комментариев, в самом начале, представить доктора Дола. Но зритель будет недоумевать: «А этот дылда кто такой?» Может, это ее бой-френд? Не думаю… По его повадке непохоже, что он с ней спит. Да и она определенно не нимфетка. Она — ребенок. Так что нам надо дать понять, с какого боку он туда затесался.
Фрейз передал ей следующую пленку.
— С трех тридцати до четырех сорока пяти… Это та, где он поднимается на второй этаж, да? Пойдет! Я спросила его что-то типа:
«Почему вы нарушаете покой этой семьи?» Можешь это найти? — она глядела, как проматывается пленка. — Ага, после этого момента, здесь я пытаюсь хоть полслова вытащить из ее мамаши — безуспешно. Так, включай отсюда…
В кадре было лицо Питера, молча стоящего за спиной у Джульетты, и глядящего на ее дочь. Каждые несколько секунд он зажмуривался, и сжимал губы. Камера повернулась к Элле. Она прятала улыбку, прикрывая рот ладошкой.
— Я и не думала, что ты это поймаешь, — пробормотала Эмили. — Элла и этот Гунтарсон — они тоже не догадывались, что ты начеку. Меня всегда восхищало, Фрейз, как это люди даже не замечают, что ты их снимаешь! Ты будто невидимкой становишься. Это что, тоже паранормальное явление?
