1Был мой отец шестипалым. По ткани, натянутой туго, Бруни его обучал мягкою кистью водить.Там, где фиванские сфинксы друг другу в глаза загляделись, В летнем пальтишке зимой перебегал он Неву.А на Литву возвратясь, веселый и нищий художник, Много он там расписал польских и русских церквей.2Был мой отец шестипалым. Такими родятся счастливцы. Там, где груши стоят подле зеленой межи,Там, где Вилия в Неман лазурные воды уносит, В бедной, бедной семье встретил он счастье свое.В детстве я видел в комоде фату и туфельки мамы. Мама! Молитва, любовь, верность и смерть — это ты!3Был мой отец шестипалым. Бывало, в сороку-ворону Станем играть вечерком, сев на любимый диван.Вот, на отцовской руке старательно я загибаю Пальцы один за другим — пять. А шестой — это я.Шестеро было детей. И вправду: он тяжкой работой Тех пятерых прокормил — только меня не успел.4Был мой отец шестипалым. Как маленький лишний мизинец Прятать он ловко умел в левой зажатой руке,Так и в душе навсегда затаил незаметно, подспудно Память о прошлом своем, скорбь о святом ремесле.Ставши купцом по нужде — никогда ни намеком, ни словом Не поминал, не роптал. Только любил помолчать.5Был мой отец шестипалым. В сухой и красивой ладони Сколько он красок и черт спрятал, зажал, затаил?Мир созерцает художник — и судит, и дерзкою волей, Демонской волей творца — свой созидает, иной.Он же очи смежил, муштабель и кисти оставил, Не созидал, не судил… Трудный и сладкий удел!6Был мой отец шестипалым. А сын? Ни смиренного сердца, Ни многодетной семьи, ни шестипалой рукиНе унаследовал он. Как игрок на неверную карту, Ставит на слово, на звук — душу свою и судьбу…Ныне, в январскую ночь, во хмелю, шестипалым размером И шестипалой строфой сын поминает отца.Январь 1927, Париж — 3 марта 1928
Памятник
Во мне конец, во мне начало.Мной совершенное так мало!Но все ж я прочное звено:Мне это счастие дано.В России новой, но великой,Поставят идол мой двуликийНа перекрестке двух дорог,Где время, ветер и песок…28 января 1928Париж
Памяти кота Мурра
В забавах был так мудр и в мудрости забавен —Друг утешительный и вдохновитель мой!Теперь он в тех садах, за огненной рекой,Где с воробьем Катулл и с ласточкой Державин.О, хороши сады за огненной рекой,Где черни подлой нет, где в благодатной лениВкушают вечности заслуженный покойПоэтов и зверей возлюбленные тени!Когда ж и я туда? Ускорить не хочуМой срок, положенный земному лихолетью,Но к тем, кто выловлен таинственною сетью,
