понимаете, что я в этот момент чувствовал! Я готов был к провалу. Если бы он на меня посмотрел, он бы увидел, что рука потянулась вот сюда. (Показывает слева на живот, где на ремне немцы носили пистолет). Думаю, сейчас хлопну в тебя и скажу: «Ну, лежи, сволочь, рядом», причем в живот, как они любили делать. Четыре пули в живот — эсэсовский квадрат называлось.
И вот он мне там попался, как вы думаете, что я должен был с ним делать — целовать в зад? Да, я преступление сделал, но вам это понятно? Такая шутка вам понятна? Меня и сейчас трясти начинает!
Но даже после этого, когда я знал, что убиваю мерзавцев, какой-то осадок остается у человека.
Я знаю, кто такие немцы. Я с ними из одного котла жрал, спал с ними на одних нарах, как говорится, в одной упряжке был. Рисуют немцев садистами? Нет! Они не садисты, это гораздо хуже. Образ врага, который создали в лице немцев, не дотянул до настоящего. Настоящий немец хуже в 100 раз, был страшнее потому, что он не был садистом, но он был послушным роботом. Это гораздо хуже. Когда крокодил плачет, но жрет, это хуже, чем, когда тигр рычит и рвет. Вы не знаете, что такое немец!
Вот еще две вещи вам нарисую сейчас, и вы поймете.
Итак, эсэсовский капитан, гауптштурмфюрер, концлагерь Флоссенбюрг.
Я часто буду вспоминать этот лагерь. Там авиазавод был частично. Я к нему имел отношение, это было мое дело. Итак, лагерь. Никому не нужный котенок лезет под проволоку, которая находится под током до 1000 вольт. Не крикнув на вышку часовому отключить ток, ни минуты не раздумывая, этот человек лезет под проволоку и вытаскивает котенка. Этот человек вполне интеллигентный, буквально со слезами на глазах слушает Вагнера и ругает Гитлера за то, что он там развел в Германии, запретил Гейне и тому подобное. Во многом не согласен с Гитлером. Это — одно лицо.
А вот второе лицо этого человека.
Знаете, что такое «санаторный» концлагерь Берген-Бельзен? Это половинный паек от тех трехсот грамм, которые вы получаете в нормальном лагере. Но люди там не работают, что вы. Они занимаются «лечебной физкультурой». Ходит эсэсовец с резиновой дубинкой, заставляет делать приседания и командует: «Айн, цвай, драй…» А они сидят голые до пояса…. Ну сколько сделает такой доходяга, 10 приседаний? На 11-м упал, в дело пошла резина… Вот такая «оздоровительная» гимнастика… Отправляют туда «физкультурников» тогда, когда уже из- за отсутствия жиров наступает истощение — пеллагра, и человек весит 35–40 килограмм, а то и 32, то есть остается то, что вы видели на фотографиях — кости и шкура.
Отправляют в таком состоянии, что, как правило, ходить они сами уже не могут. Их, значит, на машинках подвозят к эшелончику, грузят на платформы. Действие происходит опять- таки в районе концлагеря Флоссенбюрг, отправляют в Берген-Бельзен. Дело летом, платформы открытые, тут часовой, там часовой, а люди уже сидеть-то еле могут… Я вам только что описал человека, который спас котенка.
Действие второе. На одну платформу попадает еврей-отец, на другую — еврей-сын, парень лет восемнадцати. В обоих вместе если есть сорок килограмм, то хорошо. И тут отец обращается к гауптштурмфюреру: «Господин офицер, положите нас вместе, чтобы мы умерли рядом». Из кармана достается перчатка, надевается, за ногу из кучи полутрупов выдергивается сын, ну, килограмм двадцать, больше не весит, рывком, пока он выдергивался, ударился об асфальт площадки — весь в крови, зашвыривается к отцу, и эта сволочь со смехом говорит ему: «Получай своего сына!». Вот как это можно увязать с котенком?
А.Ш. Увы, давно известно, что гений и злодейство уживаются друг с другом. Интеллигентные, кажется, люди, готовы убивать и убивают.
А.П. Не только это. У нас не представляют себе, никто не разъяснил, почему немец стал таким.
А.Ш. А вы можете?
А.П. Вы понимаете — это страшная нация. Нация, которая воспитана на послушании и которая считает, вот как у японцев было написано в строевом уставе: «Каждый вышестоящий начальник умнее нижестоящего по служебному положению». Вы понимаете, несколько поколений немцев — это хорошие люди были, но их убедили в том, вот мы сидим с вами здесь, вы увидели таракана, или чумную крысу, что вы сделаете?
А.Ш. Раздавлю, попытаюсь убить…
А.П. Конечно. Но ни вас, ни меня нельзя убедить, что мы — чумные крысы. Но вот — самое страшное: ужас и горе этой нации, ее беда в том, что их в этом можно убедить! Когда он швырял этого ребенка, он не человека швырял, он швырял чумную крысу, наделенную человеческим интеллектом, понимаете? Это страшнее, чем садизм.
Вы знаете, как однажды Наполеону на вопрос: «Это предательство?» — ответил, кажется Фуше: «Нет, сир, это хуже, это ошибка!». Так вот их поведение это не ошибка — это еще хуже. Помните, в фильме «Генерал де Роверо» показан гестаповец, который говорит: «Не заставляйте меня перестать быть человеком!» Вы поняли — вот это страшно. Страшна эта система. Он плакать будет после того, как перережет горло мне и вам, но он приказ выполнит!
А.Ш. Но ведь были и такие, которые и не плакали, а именно горло резали, убивали.
А.П. Таких было процентов пять, а остальные были хуже, они поверили в то, что мы с вами — чумная крыса.
А.Ш. Но так говорили только о евреях…
А.П. Не только. Не волнуйтесь, от славян тоже хотели очистить мир.
А.Ш. И все- таки у евреев не было никаких шансов. У славян выбор — сотрудничество, рабство, но жизнь…
А.П. На евреев легко натравить. Допустим, сейчас в Америке появится гитлеровский антисемитизм. Почему там легко натравить на евреев? Командные высоты, интеллект в руках у кого?
Ничто не вызывает такой ненависти, неприязни у человека, как сознание того, что рядом сидящий умнее и выше его по интеллекту. Вот поэтому у меня есть железное правило: «Никогда не кажись умным, если особой нужды нет, и всегда поставь собеседника над тобой!» Он тебя любить будет, потому что он понимает, что ты — глупенький!
А.Ш. Железное правило разведчика?
А.П. Любого нормального человека. И вдруг неожиданно где-то покажи ему коготки, и он вдруг поймет, оказывается, дурачок-то дурачок, а хрен его знает, как это он меня на крючочек-то забрал!
А.Ш. Вот я и попался на ваш крючок.
Глава 2
О дворянских корнях, любви и революции.
О знакомых незнакомцах и лаврах Лоуренса.
Был ли Штирлиц импотентом.
Пора представить нашего героя еще раз, теперь как профессионала-разведчика:
Челидзе (псевдоним) Александр Петрович. С 1934–1956 гг. 1963–1966 гг. от ИНО (иностранный отдел) ГПУ до 1-го Главного управления КГБ. Полковник. Почетный чекист.
Заграничные командировки:
1937 г. — Испания.
1937–1945 гг. — Германия.
1945–1947 гг. — Франция — Германия. Уполномоченный миссии по репатриации во Франции.
Все последующие должности были официальной «крышей» для проведения разведработы.
1948–1951 гг. — Бельгия. Советник торгового атташе.
1952–1953 гг. — Франция. Представитель комиссии по урегулированию вопросов ленд-лиза.
1953–1956 гг. — Франция. Торговый атташе.
1963–1966 гг. — Франция. Референт советского посольства по торговле.
Награды: 2 ордена Ленина, орден «Красного знамени», орден «Красной звезды», иностранные награды.
А.Ш. Александр Петрович, обратимся к истокам. Как вы оказались в разведке?
А.П. Порой мне кажется, что я не мог не оказаться там. Дядя Эйзер, царство ему небесное, всегда помнить буду. Он во многом из меня человека сделал. Он из тех, кто по-настоящему делали революцию. Я их не оправдываю. За это их бог накажет, за то, что они сделали. Уже наказал. Но это были люди, которым гарнитуры не нужны были, которые взяток не брали, которые четко мне с восьми лет объяснили: «Наркому говори — «ты», а дворнику — «вы».
А,Ш. А кто это дядя Эйзер? Уж очень еврейское имя.
А.П. А он и был еврей. Муж моей тети Сони — сестры отца. Софья Сократовна была ударница в женском батальоне, а муж — комиссар гражданской войны. Все переплелось. Историк. Кавалер двух орденов Красного знамени. Эйзер Львович Шифрин. Преподавал в Комвузе, а затем в институте Красной профессуры. Академик, автор книги «Войны справедливые и несправедливые». А знаете, кто был его ближайший друг и собутыльник? Аркадий Гайдар!
Гайдар (Голиков) Аркадий Петрович (1904–1941) — известный советский писатель. В годы Гражданской войны в 16 лет командовал полком в Красной Армии. Сражался на Украине, в Сибири — Хакасии, сражался с повстанческой армией Антонова на Тамбовшине в 1920–1921 гг. В 1941 г. фронтовой корреспондент газеты «Комсомольская правда». Погиб в сентябре 1941 г. под Леплявой в Киевском окружении.
А.Ш. Александр Петрович, я уже ни чему не удивляюсь.
А.П. Я его знал, когда он уже писать начал. Один раз дядя Эйзер при мне ему брякнул: «Ты как, совсем вылечился, или все на шкурку тянет?» Тогда я ничего не понял. А через несколько лет, когда подрос, я тетю Соню спросил, что это значит. А тетя Соня мне сказала: «Он больной человек был. Сдирал кожу живьем с пленных бандитов.
А.Ш. Ответная реакция на их преступления?
А.П. Ответная реакция? Господин Рокоссовский тоже рубил сотнями, но шкуру не сдирал.
А.Ш. И среди таких знакомых вам говорили об уважении к людям? Кто?
А.П. Отец говорил, дядя Эйзер говорил, дядя Кронид говорил, крестный мой говорил — дядя Боря Смирнов. Он был председатель ЧК Московской области. У меня со всех сторон чекисты.
А.Ш. А родители? Расскажите о них.
А.П. Отец из грузинских обедневших дворян. Студентом отдыхал у графа Ростовцева, своего приятеля, недалеко от Ельца. Там у графа было большое поместье, лошади, собаки — отец и граф страстные охотники. Там отец и познакомился с его племянницей Екатериной Готовцевой, по матери праправнучка графа Беннигсена, которого не любили ни Кутузов, ни
