Фелтон снова ей улыбнулся, и в его глазах она прочла одобрение. Возможно, демонстрация беспечного равнодушия - вот путь к сердцу Фелтона? Она думала об этом, пока они с Тобиасом выходили из ложи и спускались вниз по лестнице. Может быть, Фелтон хочет иметь жену, которая смотрела бы на мир так же, как и он: с невозмутимой отстраненностью развлекающегося, но ни во что не вмешивающегося человека. Даже несмотря на то, что простое прикосновение его пальцев к ее руке приводило в трепет все ее тело, и на то, что она постоянно украдкой бросала взгляды в его сторону, и на то, что краснела намного чаще, чем ей бы хотелось.
Карета Тобиаса оказалась на зависть роскошной: обитая темно-синим бархатом с серебряной вышивкой. За прошедшие семь лет он, должно быть, преуспел, а ведь был младшим сыном в семье, глава которой проиграл их дом в карты. Женевьева внимательно на него посмотрела и решила, что, пожалуй, нет никакого смысла вспоминать о его прошлом недостойном поведении. В конце концов, это не имело для нее никакого значения. Теперь она принадлежала Фелтону. Ведь он поцеловал ее на глазах у всех.
Даже забавно, насколько эти двое, Фелтон и Тобиас, не похожи друг на друга. Тобиас - дикий мальчишка из юности Женевьевы, казалось, почти не изменился. Он всего лишь несколько подрос. Хотя их семьи не общались, но ее отец часто упоминал его отца, называя того беспутной рыбешкой[7]. Ходили слухи о пристрастии отца Тобиаса к азартным играм, и, по мере того, как подрастали близнецы, распространялись слухи о самих братьях, точнее об их неблаговидном поведении. Будучи ребенком, Женевьева редко встречала этих мальчишек, она лишь изредка видела их, шагающих по деревне, полных жизни и веселья. Собственный отец громогласно проклинал их и называл нахальными щенками. Они смеялись над ним и гордой походкой удалялись прочь, не обращая на него никакого внимания. Только несколько лет спустя Женевьева поняла важность благовоспитанного поведения.
- Вы сказали, что все эти годы провели в Индии, мистер Дерби? - спросила она, снимая с плеч ротонду и кладя ее возле себя на сиденье. В карете было замечательно тепло. - Должно быть, вы были удивлены, вернувшись и найдя своего брата женатым, - сказала она. - Леди Генриетта - прекрасная женщина.
- Очень удивлен, - согласился он.
А ведь он действительно красив, даже с этими его беспорядочными локонами. Она привыкла к гладким волосам Фелтона. Хорошо, что она так сильно увлечена им, иначе могла бы вновь оказаться во власти Тобиаса, подумала Женевьева с некоторым изумлением. То, как он на нее смотрел, являлось полной противоположностью прохладному отношению Фелтона.
- Почему же ваш брат Джайлс не вернулся в Англию вместе с вами? - спросила она.
- У него не было на это причин.
- А у вас были? - спросила Женевьева и внезапно замолчала.
Он смотрел на нее, не отрываясь, и что-то такое было в этом его взгляде.
- Да, - медленно ответил он. - Были.
- Гм, - сказала Женевьева, пытаясь придумать другую тему для беседы. - Что же вы делали все эти годы в Индии? - наконец спросила она.
- Зарабатывал состояние, - ответил он, все еще не отрывая от нее глаз.
- О?! - Она изо всех сил пыталась, но так и не смогла ничего придумать в ответ на это заявление. - Как удачно.
- Я планирую жениться, - сказал он ничем непримечательным голосом. - Теперь я в состоянии содержать и жену, и детей.
- Превосходная мысль! Могу представить вас нескольким прекрасным молодым женщинам.
Внезапно Женевьева поняла в чем дело. Тобиас заработал состояние и теперь желал искупить свое отвратительное поведение семилетней давности. Он решил использовать ее, чтобы успокоить свою совесть, но, к сожалению, она была недоступна. Женевьеве пришлось прикусить губу, чтобы не улыбнуться.
- Правда-правда, - добавила она, - у меня появилось много друзей, и я вас им представлю.
- Но я уже знаю вас, - тихо произнес Тобиас. Внезапно он оказался сидящим рядом с ней, а не напротив, как было в вначале поездки. - Не так ли, Женевьева? Я хочу сказать, что знаю вас, вы понимаете?
Она покраснела и отодвинулась.
- Нет никакой необходимости быть... быть дерзким! - воскликнула она.
- Это была простая констатация факта, - ответил он, и что-то в его глазах заставило промелькнуть в ее памяти бесстыдные воспоминания.
- Лорд Фелтон и я, вероятно, поженимся, - быстро проговорила она.
- Вероятно? - Теперь он не только сидел непозволительно близко, но и начал поглаживать голую кожу ее руки своим пальцем. - Какая странная неуверенность в вашей помолвке. Так вы помолвлены или нет, Женевьева? В конце концов, Фелтон поцеловал вас перед чрезвычайно заинтересованным собранием. Фактически, перед целым театром.
Она нахмурилась и наконец нашлась, что ответить.
- Как вам хорошо известно, сэр, - произнесла она надменно, - нельзя формально обручаться, не узнав друг друга.
Его палец на секунду прекратил свое движение, а затем вновь его продолжил.
- Очень верно.
Она ничего не могла прочесть в его глазах. Несмотря на то, что в карете горело четыре лампы, его лицо оставалось в тени.
Он взял ее за руку. Женевьеву инстинктивно бросило в дрожь. Но когда она повернулась, чтобы накинуть на плечи свою ротонду, он остановил ее.
- Сэр! - запротестовала она.
- В последний раз, когда мы встречались, вы не называли меня 'сэром'.
Его глаза просто впились в нее. Локон его волос упал ему на бровь. Бог мой, да он просто бесподобно красив. Как хорошо было бы так думать, если бы ничего не мешало, если бы когда-то давно, когда она была совсем девчонкой, она не сделала того выбора.
Женевьева открыла рот, чтобы ответить, но он уже был там. Его руки были быстрее молнии, хотя и казались слишком большими для этого. Одна из них захватила ее подбородок, и его губы сомкнулись на ее прежде, чем она смогла издать хоть какой-то писк. Тобиас целовал ее с тем же самым неистовством, что и семь лет назад. Он вторгся в ее рот с животной страстью, которая привела ее... ее...
И словно не было этих прошедших лет. Его запах был все тем же - грубым, диким запахом Тобиаса с улицы, необузданного мальчишки, превратившегося в мужчину, бесшабашного и свободного. Его прикосновение вернуло ей воспоминания обо всех тех днях, когда она степенно шла по деревне рядом со своей гувернанткой, надеясь хоть мельком увидеть этих неистовых двойняшек Дерби.
И именно поэтому, только на мгновение и только из-за этих воспоминаний, она вернула ему поцелуй, позволив их языкам станцевать свой танец вместе, поддавшись опрометчивой глупости момента, прежде чем отпрянула от него.
- Что, спрашивается, вы делаете? - задохнулась она, думая, что в действительности в ее голосе должно бы прозвучать гораздо больше негодования.
- Продемонстрировать снова? - спросил он, в его глазах плескался смех.
- Что? - не поняла она; голова плыла, словно в тумане.
Еще одно быстрое движение, и вот она уже сидит у него на коленях, окруженная его руками, а он снова занят дегустацией ее вкуса. Ее голова отклонилась назад на его плечо без всякого протеста. И на сей раз, находясь в его крепких объятиях, чувствуя, как его губы грубо перемещаются по ее телу, а ее рука непроизвольно обхватила его шею, она даже не вспомнила о негодовании. Их языки сплелись под гулкие удары ее сердца. Он сам прекратил их поцелуй, его губы оставляли горячий след на ее щеках.
Она сидела у него на коленях, лишившись дара речи от удивления, в то время как он целовал ее в ушко. Что же она делает? Что за ощущения совершают свой танец вверх-вниз по ее ногам и делают ее грудь необычайно чувствительной? Что же она делает?
Его губы снова вернулись к ее. В его теле почувствовалось некоторое напряжение - в том, как он изогнулся, стараясь слиться с ней в единое целое. Она должна оттолкнуть его, предупредить его, угрожать ему!
- Да, - выдохнула она, запустив пальцы ему в волосы и притягивая его еще ближе.
Язык Тобиаса погрузился в ее рот, словно... словно...
Раздался слабый звенящий звук, это золотистые бусинки каскадом полились на пол, освобожденные сильными руками, расчесывающими ее волосы. Его руки были повсюду - касались ее шеи, поглаживали ее узкую спину, останавливались на выпуклостях бедер. Он трогал ее, не переставая. И она услышала свой собственный вздох, когда его рука подхватила ее грудь. Она едва смогла справиться с обуявшим ее голодным чувством, последовавшим за этим прикосновением, с безумным желанием прижаться к нему еще сильнее.
- О, Боже, Женевьева, - пошептал Тобиас прямо возле ее рта, его голос сел от желания. Она услышала то, что уже почувствовала гораздо раньше. - Как же я скучал по тебе!
Карета остановилась, и Женевьева почти упала с его коленей.
- Что я делаю? Уйдите от меня! - Она отодвинулась настолько быстро, что почти отлетела к сиденью напротив. - Этого не должно быть никогда, это всего лишь было когда-то, это все из-за нашего прошлого! - кричала она. Ее руки взметнулись к волосам. - О нет, где мои булавки? - Через мгновение ее слуги увидят распущенные волосы и поймут, что случилось. А как только они убедятся, что она была с Тобиасом, на следующий же день весь Лондон будет полон сплетен о ней.
- Все в порядке, - успокаивал ее Тобиас, вручая ей три поднятые с пола булавки. - Это - мой дом, а не ваш.
- Ваш дом? - ошеломленно произнесла Женевьева. - С какой стати мы здесь? Это неприлично! Я не могу посещать ваш дом без компаньонки. Я немедленно хочу отправиться домой!
- У меня нет никаких низких планов на ваш счет, - сказал Тобиас. - Я просто хочу показать вам дом, который купил только этим утром.
- Вы купили дом этим утром, - он снова ее поразил. - Я не желаю его осматривать, мистер Дерби. Как вы посмели привезти меня сюда, даже не спросив, что я об этом думаю!
- Я хотел иметь место, куда смогу привести свою жену, - сказал он, наблюдая за нею. - Как только она у меня появится. Вы сможете заколоть ваши волосы, и затем я доставлю вас к вам домой. Здесь нет ни одного слуги, поскольку я еще не нанял штат, и вам нечего опасаться сплетен.
Совершенно очевидно, он оставался все тем же самым бесчестным проходимцем, что и в юности. Подумать только, он привез ее в свой дом, словно она была какой-то девкой, готовой упасть ему в руки, а затем залезть в его кровать.
- Я больше не ваша игрушка, мистер Дерби, - резко возразила Женевьева. - Я взрослая женщина, и я хочу выйти замуж на Лусиуса Фелтона. Тот факт, что мы с вами целовались, ничего не значит. Это произошло просто из-за некоторой ностальгии и больше ничего. С вашей стороны тоже ничего другого не было.
- Абсолютно нет, - с чувством собственного достоинства произнес он, чему Женевьева не поверила ни на мгновение.
Но ей действительно необходимо заколоть свои волосы. Не может же она вернуться домой с такой прической.
- Как вы понимаете, - сказала она, бросая на него угрюмый взгляд, - мне больше не восемнадцать. Возможно, я вела себя, как дура, будучи очень молодой, но теперь я вдова, и я многое знаю о мире и о мужчинах, подобных вам.
- Я это вижу, - быстро ответил он.
Женевьева выглянула из кареты. Грум Тобиаса открыл дверь дома. Это было красивое здание, высокое, но не чрезмерно узкое, выстроенное со вкусом, но не подавляющее своим величием.
- Я не безнравственная женщина, - прошипела она Тобиасу, пытаясь еще раз донести до него правду. - Только потому, что когда-то давно мы намеревались пожениться, вы не можете пытаться использовать меня!
- Я никогда бы не сделал ничего подобного, Женевьева.
