– Триста.
– В придачу двадцать рыцарей и столько же оруженосцев. Без рыцарской свиты Тиреллы сочтут меня ничтожеством.
«И то верно».
– Согласен.
– Я возьму с собой Орясину и Боббера, которых после передам их лорду-отцу. Жест доброй воли. Пакстер Редвин нужен нам – он самый старый друг Мейса Тирелла, да и сам по себе крупная величина.
– И предатель, – нахмурилась королева. – Бор переметнулся бы к Ренли заодно с остальными, если б Редвин не знал, что его щенки поплатятся за это.
– Ренли больше нет, ваше величество, – заметил Мизинец, – и ни лорд Станнис, ни лорд Пакстер не забыли, как галеи Редвина сторожили море во время осады Штормового Предела. Отдайте близнецов, и у нас появится надежда завоевать любовь Редвина.
– Пусть Иные забирают его любовь – мне нужны его мечи и паруса, – отрезала Серсея. – А самый верный способ получить их – это оставить близнецов у себя.
– Вот что сделаем, – решил Тирион. – Пошлем обратно в Бор сира Хоббера, а сира Хораса оставим здесь. Полагаю, у лорда Пакстера хватит ума разгадать, что это значит.
Его предложение приняли без споров, но Мизинец еще не закончил.
– Нам понадобятся сильные и быстрые кони. Вряд ли мы сможем обеспечить себе замену из-за войны. Нужен будет также солидный запас золота – для подарков, о которых мы говорили ранее.
– Берите сколько нужно. Если город падет, Станнис так и так все заберет себе.
– Я хочу получить письменную грамоту. Документ, убеждающий Мейса Тирелла в моих полномочиях обсуждать с ним этот брак, а также другие вопросы, могущие у нас возникнуть, и принимать присягу от имени короля. Грамота должна быть подписана Джоффри и всеми членами совета, с приложением соответствующих печатей.
Тирион беспокойно поерзал на месте.
– Будь по-вашему. Это все? Напоминаю вам – от нас до Горького Моста путь неблизкий.
– Я выеду еще до рассвета, – сказал Мизинец и встал. – Надеюсь, по моем возвращении король соизволит достойно вознаградить меня за мои старания?
– Джоффри – благодарный государь, – хихикнул Варис. – Уверен, у вас не будет причин жаловаться, драгоценный мой, отважный милорд.
Королева высказалась более прямо:
– Чего вы хотите, Петир?
Мизинец с хитрой улыбкой покосился на Тириона.
– Я должен подумать – авось в голову и придет что-нибудь. – Он отвесил небрежный поклон и удалился с таким видом, словно покидал один из своих борделей.
Тирион выглянул в окно. Туман стоял такой густой, что не было видно даже крепостной стены по ту сторону двора. Сквозь серую пелену тускло светили немногочисленные огни. Скверный день для путешествия. Петиру Бейлишу не позавидуешь.
– Надо составить ему этот документ. Лорд Варис, пошлите за пергаментом и перьями. И кому-нибудь придется разбудить Джоффри.
Было по-прежнему темно и туманно, когда заседание наконец кончилось. Варис ускользнул куда-то, шаркая мягкими туфлями по полу. Ланнистеры ненадолго задержались у двери.
– Как подвигается твоя цепь, брат? – спросила королева, пока сир Престон накидывал серебряный плащ, подбитый горностаем, ей на плечи.
– Растет, звено за звеном. Мы должны благодарить богов за то, что сир Кортни Пенроз так упрям. Станнис ни за что не выступит на север, оставив невзятый Штормовой Предел у себя в тылу.
– Тирион, мы с тобой не во всем соглашаемся, но мне кажется, я ошиблась в тебе. Ты не такой дурак, как я думала. По правде говоря, ты оказал нам большую помощь, и я благодарю тебя за это. Прости меня, если я говорила с тобой резко.
– Простить? – Тирион с улыбкой пожал плечами. – Милая сестра, ты не сказала ничего такого, что требовало бы прощения.
– Сегодня, ты хочешь сказать? – Они оба рассмеялись… и Серсея, наклонившись, легонько поцеловала брата в лоб.
Тирион, изумленный до глубины души, молча проводил ее взглядом. Она удалялась в сопровождении сира Престона.
– Я рехнулся, или моя сестра в самом деле меня поцеловала? – спросил карлик у Бронна.
– Что, сладко?
– Скорее неожиданно. – Серсея последнее время вела себя странно, и Тириона это очень беспокоило. – Я пытаюсь вспомнить, когда она целовала меня в последний раз. Мне тогда было шесть или семь, никак не больше. Это Джейме подзадорил ее.
– Эта женщина наконец-то поддалась твоим чарам.
– Нет. Эта женщина что-то замышляет – и хорошо бы выяснить что, Бронн. Ты же знаешь, как я ненавижу сюрпризы.
Теон
Теон вытер плевок со щеки.
– Робб выпустит тебе кишки, Грейджой, – вопил Бенфред Толхарт. – Он скормит твое вероломное сердце своему волку, ты, куча овечьего дерьма.
Голос Эйерона Мокроголового рассек поток оскорблений, как меч – кусок сыра.
– Теперь ты должен убить его.
– Сначала он ответит на мои вопросы.
– Пошел ты со своими вопросами. – Бенфред, весь в крови, беспомощно висел между Стиггом и Верлагом. – Раньше ты ими подавишься, чем я тебе отвечу, трус. Предатель.
Дядя Эйерон был непреклонен.
– Плюнув на тебя, он плюнул на всех нас. Он плюнул на Утонувшего Бога. Он должен умереть.
– Отец назначил командиром меня, дядя.
– А меня послал давать тебе советы.
«И следить за мной». Теон не осмеливался заходить с дядей чересчур далеко. Да, командир он, но его люди верят не в него, а в Утонувшего Бога, а Эйерон Мокроголовый внушает им ужас. (За это трудно их винить.)
– Ты поплатишься за это головой, Грейджой. И вороны выклюют тебе глаза. – Бенфред хотел плюнуть опять, но вместо слюны изо рта у него выступила кровь. – Пусть Иные имеют в задницу твоего мокрого бога.
«Ты выплюнул прочь свою жизнь, Толхарт».
– Стигг, заставь его замолчать, – приказал Теон.
Бенфреда поставили на колени. Верлаг, сорвав кроличью шкурку у пленного с пояса, заткнул ему рот, Стигг достал свой топор.
