– Держи строй, – крикнул Давос. Налетевший ветер рванул его старый зеленый плащ. Куртка вареной кожи и круглый шлем – вот и все его доспехи. В море стальная броня может погубить человека с той же вероятностью, что и спасти. Сир Имри и другие знатные капитаны не разделяли его взглядов и сверкали, расхаживая по своим палубам.
«Ведьма» и «Морской конь» заняли свои места, как и «Красный коготь» лорда Селтигара. Справа от Аллардовой «Леди Марии» шли еще три галеи, отнятые Станнисом у злосчастного лорда Сангласса: «Благочестие», «Молитва» и «Вера» с лучниками на борту. Даже «Меч- рыба» подходила на веслах и под парусом, переваливаясь среди крепнущей зыби. «Корабль с таким количеством весел должен двигаться гораздо быстрее, – неодобрительно подумал Давос. – Все из-за тарана – он слишком велик и нарушает его равновесие».
Ветер дул с юга, но, поскольку они шли на веслах, это не имело значения. Они движутся вместе с приливом, но Ланнистерам будет благоприятствовать речное течение, быстрое и сильное там, где Черноводная впадает в море. Первое столкновение неизбежно окончится в пользу врага. «Глупо мы поступаем, встречаясь с ними на Черноводной», – думал Давос. При битве в открытом море их боевые линии окружили бы вражеский флот с обоих флангов, оттеснили к суше и уничтожили. На реке же их численный перевес не так уж много значит. Там они могут идти не более чем по двадцать кораблей в ряд – иначе возникает опасность перепутаться веслами и врезаться друг в друга.
За строем кораблей Давос видел Красный Замок на холме Эйегона, темный на лимонном небе, с устьем Черноводной внизу. Южный берег реки был черен от людей и коней – завидев корабли, они закопошились, как рассерженные муравьи. Станнис, должно быть, заставлял их вязать плоты и делать стрелы, но ждать всегда тяжело. В гуще войска затрубили крошечные блестящие трубы, но рев тысяч глоток скоро заглушил их. Давос взялся рукой за ладанку, где лежали фаланги его пальцев, и безмолвно помолился за удачу.
«Ярость» занимала середину первой линии, с «Лордом Стеффоном» и «Морским оленем», каждый на двести весел по бокам. С правого и левого борта от них шли стовесельные галеи: «Леди Харра», «Золотая рыбка», «Веселый лорд», «Морской демон», «Черная честь», «Дженна- оборванка», «Горящий трезубец», «Быстрый меч», «Принцесса Рейенис», «Собачий нос», «Скипетр», «Верный», «Красный ворон», «Королева Алисанна», «Кошка», «Отважный» и «Погибель драконов». На каждой корме развевалось огненное сердце Владыки Света, переливаясь красными, желтыми и оранжевыми бликами. За Давосом и его сыновьями шла другая линия стовесельников под командой рыцарей и лордов- капитанов, а дальше следовали более мелкие мирийские корабли, каждый не больше чем на восемьдесят весел. За ними должны идти парусники, карраки и неуклюжие барки, а последним – Салладор Саан на своей горделивой трехсотвесельной «Валирийке» в сопровождении остальных приметных полосатых галей. Лиссенийский корсар остался недоволен тем, что его поставили в арьергард, но сир Имри явно доверял ему не больше, чем Станнис. Слишком много жалоб и разговоров о золоте, которое ему задолжали. Тем не менее Давос сожалел об этом решении. Салладор Саан – хитроумный старый пират, а его люди – прирожденные моряки, не знающие страха в бою. В хвосте они попусту пропадают.
Аооооооооооооо, пронеслось над волнами и пенящими воду веслами с мостика «Ярости»: сир Имри трубил наступление. Аооооооооооооо, аооооооооооооо.
«Меч-рыба» наконец встала в строй, но так и не спустила паруса.
– Быстрый ход, – рявкнул Давос. Барабан забил чаще, и галея прибавила скорости, кромсая веслами воду. Солдаты на палубе стучали мечами о щиты, стрелки тихо натягивали луки и доставали первые стрелы из колчанов на поясе. Корабли первой линии заслоняли вид, и Давос расхаживал по палубе, ища наилучшую точку обзора. Никакого заграждения он не видел – устье реки было открыто, как зев, готовый поглотить их. Разве только…
В бытность свою контрабандистом Давос часто шутил, что знает берег у Королевской Гавани гораздо лучше, чем свои пять пальцев, поскольку между пальцами всю жизнь он не плавает. Приземистые башни свежей постройки по обеим сторонам устья для сира Имри Флорента ничего не означали, но Давосу показалось, будто у него на руке отросло два лишних пальца.
Заслонив рукой глаза от клонящегося к западу солнца, он пригляделся к башням получше. Они были слишком малы, чтобы вместить значительный гарнизон. Башня на северном берегу примыкала к утесу, на котором высился Красный Замок, южная поднималась прямо из воды. Построили, а потом прорыли канал, сразу сообразил Давос. Это делало башню очень трудной для захвата – атакующим пришлось бы идти вброд или наводить мост через канал. Станнис поставил внизу лучников, чтобы стрелять во всякого, кто осмелится высунуть голову, но больше ничего не предпринимал.
В темной воде у подножия башни что-то блеснуло – это солнце отразилось от стали. Больше Давосу Сиворту ничего не нужно было знать. Заградительная цепь… однако они не заперли реку. Почему?
Он и об этом догадывался, но на раздумья не было времени. На передних кораблях кричали и трубили в рога: впереди был враг.
В просвет между веслами «Скипетра» и «Верного» Давос увидел тонкую линию галей поперек реки – их позолоченные борта сверкали на солнце. Эти корабли он знал превосходно. Будучи контрабандистом, он по одному парусу на горизонте мог сказать, быстрый это корабль или тихоход и кто его капитан: юноша, жаждущий славы, или старикан, дослуживающий свой срок.
Аооооооооооооо, пели рога.
– Боевой ход, – крикнул Давос. За правым и левым бортом Дейл и Аллард отдали такую же команду. Барабаны забили частую дробь, весла замолотили по воде, и «Черная Бета» рванулась вперед. Дейл с палубы «Духа» отсалютовал отцу. «Меч-рыба» снова отставала, переваливаясь в хвосте у кораблей помельче, но вся остальная линия была ровной, словно стена из сомкнутых щитов.
Река, казавшаяся такой узкой издали, сделалась широкой, как море, и город на ее берегу тоже представлялся огромным. Красный Замок грозно глядел вниз с высокого холма Эйегона. Окованные железом зубцы, массивные башни и толстые красные стены придавали ему вид свирепого зверя, присевшего для прыжка над городом и рекой. Крутые скалы, служившие ему подножием, обросли лишайником, и на них торчали низкие кривые деревца. Чтобы попасть в гавань и город за ней, флот должен был пройти мимо замка.
Первая линия уже вошла в реку, а вражеские галеи отступали. «Заманивают. Хотят, чтобы мы сбились в плотную кучу и не смогли обойти их с флангов… а позади останется эта цепь». Давос метался по палубе, стараясь получше рассмотреть флот Джоффри. В число «мальчишкиных игрушек» входили величественная «Милость богов», старый медлительный «Принц Эйемон», «Шелковая леди» и ее сестра «Бесстыдница», «Вихрь», «Страж Гавани», «Белый олень», «Копье», «Морской цветок». Но где же «Львиная звезда»? Где красавица «Леди Лианна», названная королем Робертом в честь возлюбленной, которую он потерял? «Молот короля Роберта», самая большая галея королевского флота на четыреста весел, единственный у Джоффри корабль, способный одолеть «Ярость»? Он по всем правилам должен был занять центр обороны.
Давос чуял западню, но не видел позади никаких вражеских сил – только флот Станниса Баратеона, протянувшийся стройными рядами до самого водного горизонта. «Может, они, подняв свою цепь, разрежут нас надвое?» Давос не видел в этом смысла. Корабли, оставшиеся в заливе, могут высадить людей к северу от города – так переправа пойдет медленнее, зато безопаснее.
Из замка вылетела стая оранжевых птиц, штук двадцать или тридцать, – горшки с горящей смолой, разбрызгивающие огонь. Большинство из них плюхнулось в реку, но некоторые упали на палубы галей первой линии. Солдаты на «Королеве Алисанне» засуетились, а на «Погибели драконов», ближайшей к берегу, дым поднимался сразу в трех местах. Из замка пустили новый залп, а из башенных амбразур густо посыпались стрелы. Какой-то солдат вывалился за борт «Кошки», ударился о весла и пошел ко дну. «Первая, но не последняя наша потеря», – подумал Давос.
На стенах Красного Замка развевались знамена короля-мальчика: коронованный олень Баратеонов на золотом поле, лев Ланнистеров на красном. Оттуда летели новые горшки со смолой. С загоревшегося «Отважного» послышались крики. Его гребцов защищала палуба, но солдаты, столпившиеся наверху, никакого прикрытия не имели. Правое крыло принимало на себя всю тяжесть удара, как и опасался Давос. «Скоро настанет наш черед», – с тревогой подумал он. «Черная Бета»
