верховного командования насчет неправильного способа ведения войны и управления оккупированными землями, не принимались во внимание. Прежние успехи начали замедлять ход и постепенно росли неудачи.
Система тоталитарных режимов во всем комплексе недостаточно понятна для западных стран. Так же как не была понята оппозиция против Сталина, несмотря на наличие сотен тысяч перебежчиков и пленных, попавших в плен лишь потому, что они не хотели или не могли воевать,[2] так и в пределах тоталитарного строя Третьего Рейха существовал ряд различных течений, включающих влиятельных лиц и организации, стоящих в оппозиции как самой официальной идеологии, так и ее реализации. Эти течения постепенно пробивали себе дорогу, высказывались и проявляли свою деятельность. Даже у таких государственных деятелей, как Розенберг и Геббельс, возникали сомнения на счет «Остполитик» (Восточная политика)[3] — как наилучшего орудия ведущего к победе.
Однако, главным приверженцем теории о «Унтерменше» (подчеловеке) был сам Гитлер, и ее проведение в жизнь он поручил гиммлеровским частям СС. Поэтому было немыслимо рассчитывать на проявление каких-нибудь сомнений со стороны членов Национал-социалистической немецкой рабочей партии (НСДАП), которые глубоко верили в идеологию. Идеология же эта находила практическое подтверждение в нищенских условиях жизни советской провинции, наблюдаемых германскими вооруженными силами ежедневно во время продвижения на Восток. Под влиянием идеологии, они ошибочно объясняли эти явления теистическими особенностями, но никак не искусственным обнищанием вызванным коллективизацией и массовым террором в конце тридцатых годов.
Среди немецких офицеров воевало немало людей, которые по происхождению принадлежали к балтийским немцам или у которых была более близкая связь с Россией в историческом смысле слова. Именно эти люди стали инициаторами замысла, предложенного членам Верховного немецкого командования, использовать существующий огромный потенциал антисоветских тенденций и советских пленных для практической цели. Речь шла о том, чтобы путем частичного самоуправления на т. наз. «Освобожденных территориях» граждане отдельных национальностей помогли победить Советский Союз. Если бы этот подход к разрешению проблем, с которыми немецкая армия не могла справиться, был осуществлен вовремя, то это существенным образом изменило бы ход войны. Однако, к такому решению проблем идеология Третьего Рейха относилась абсолютно отрицательно и до осени 1944 года не удалось реализовать ничего, что могло бы повлиять на исход войны. Все ограничилось тем, что при молчаливом согласии представителей Верховного командования немецкой армии, создавались вспомогательные отряды, доходящие до батальонов, а советские пленные в немецкой форме участвовали в военных действиях на всех участках европейского фронта.
Инициаторы замысла ожидали, что среди тысячных масс пленных найдется человек, который окажется способным объединить все национальные группировки, проживающие в изгнании еще со времени Первой мировой войны, и включить всех их в общую акцию, вместе с советскими гражданами в немецком плену, многие из которых имели за собой активное коммунистическое прошлое. Но нужно было бороться не только с непониманием со стороны представителей Рейха, но и с антагонизмом зарубежных организаций.
Для того, чтобы найти подходящих людей среди советских пленных, в течение всего 1942 года, на Викториа-штрассе 10 в Берлине, постепенно создавался особый центр, находящийся в здании бывшего персидского посольства. Это была резиденция секретной организации «Винета», которая концентрировала все органы пропагандной войны против Советского Союза. Делалось это конспиративно, как и все информационные акции, но главным образом, чтобы вся эта акция была скрыта от Гестапо, от его «удлиненной руки» — органов СД и от организаций СС. Одним из тех, кто проявлял интерес к этой акции, был генерал-майор Рейнгард Гелен. Центр был подчинен Пропагандному отделу Верховного командования вооруженных сил Германии (ОКВ).
Первым пленным, который появился в берлинском Центре, был майор авиации Федоров. После него — начальник штаба армейского корпуса Головин. Затем появилась исключительная личность, комиссар армейского корпуса Мелентий Александрович Зыков, марксист до мозга костей, противник Сталина и еврей по происхождению. Именно он разработал «Организационный проект для практической мобилизации русского народа против сталинского режима».
Особое внимание заслуживает также генерал-лейтенант Михаил Федорович Лукин. В июле 1941 года, во время хаотического отступления Красной Армии (далее КА), он был назначен командующим всеми вооруженными силами в районе Смоленска и получил приказ начать решительное контрнаступление против продвигающихся немцев. Несмотря на то, что ему угрожали полевым судом, в случае отступления, он вынужден был отступать до тех пор, пока 15-го октября, тяжело раненный, не попал в плен вместе с окруженными советскими частями близ Вязьмы. В тот же день ему в немецком полевом лазарете ампутировали правую ногу. Одна рука у него осталась навсегда покалеченной. Еще до войны Лукин был известен как «аполитичный» генерал и, может быть поэтому, он пережил предвоенные чистки в армии. В период выздоравливания в офицерском лагере для военнопленных в Циттен-хорсте, он начал открыто высказывать свои взгляды, как перед остальными советскими пленными, так и перед немецкими офицерами, которые его допрашивали. Особенно сильно он критиковал злоупотребления допускаемые властью в годы ста лине кого террора, а также насильственную коллективизацию сельского хозяйства. В такой же мере он, однако, отвергал и немецкую оккупацию, а когда узнал о поведении немцев на оккупированных ими землях, то вообще отказался от участия в Освободительном движении, несмотря на то, что ему была предложена руководящая роль. Его имя приводится в проекте постановлений Русского комитета[4] в числе десяти генералов КА, большинство из которых впоследствии отказалось от сотрудничества с КОНР.
17-го сентября в Берлин был доставлен генерал-лейтенант Андрей Андреевич Власов,[5] человек долго ожидаемый, имеющий собственные побуждения, собственные взгляды и высокие идеалы. Его сопровождал капитан немецкой армии Вильфрид Штрик-Штрикфельдт, по происхождению балтийский немец, который позднее прошел вместе с Власовым через все фазы создания Добровольческой армии. Именем генерала Власова стало называться все Освободительное движение, однако, его личная доля участия в событиях Весны 1945 года в Чехии, главным образом в Праге, является второстепенной. Власов был, все-таки, исключительной личностью и его усилия при преодолении всех трудностей и в борьбе с непониманием фактического положения дел со стороны представителей германских органов, были настолько велики, что описать их в рамках этой книги невозможно.
А. А. Власов никогда не считал себя наймитом или перебежчиком, который служит иностранному государству. Будучи русским националистом, он ждал приказов только от Национального русского правительства и только лишь по приказу этого правительства, Власов считал себя вправе поднять оружие против советского строя.
Также следует упомянуть полковника Владимира Кояргкого, командира 41-й советской гвардейской дивизии, и генерала Георгия Николаевича Жиленкова.
Учреждением, имеющим решающее слово на занятых немецкой армией территориях, было Министерство оккупированных восточных стран. Однако, его влияние на события было минимальным, а сам министр Альфред Розенберг, считался лишь праздным идеологом без какого- либо партийного веса. Управление этими землями практически находилось в руках армии, а безопасность в тылу обеспечивалась органами СС, путем жестокого, непостижимого террора, обосновываемого идеологией.
Долгое время немцы пользовались Власовым только лишь в пропагандных целях. Для генерала и его группы, которая стремилась к активному участию в войне, это время было периодом тягостного ожидания. В то время неудачи на восточном фронте росли и соответственно с этим все больше было голосов, настаивающих на создании Добровольческой армии из советских пленных.
Первые переговоры состоялись лишь летом 1944 года. Инициатором новой акции был СС Хауптамт. Началась реорганизация дивизии СС Галиция, образовались литовские и эстонские части СС, Туркестанская дивизия СС, Кавказские отряды и Казачий корпус под командой генерала Хельмута фон Паннвица.
Монолитная организация германских учреждений не была в состоянии приспособиться ко всем изменениям, вызванным затягивающейся войной. Германская политика с самого начала имела много недостатков, и люди, ежедневно получающие информацию о действительном положении дел на Востоке, начали высказывать свои критические замечания, часто в весьма резкой форме. К сожалению, они по личному опыту знали, как эти учреждения работают и как избегают всего того, что могло бы привести к конфликту с принципами НСДАП. С затягивающейся войной росло и количество людей, которых не удовлетворяло фактическое положение дел.
В конце 1943 года руководителем отдела СД, ответственного за получение информации из восточных территорий, стал майор СС Фридрих Бухардт. Он был балтийским немцем, говорил по-русски, имел опыт работы с советскими пленными и в управлении оккупированными территориями. При содействии своего начальника Отто Олендорфа, который был руководителем отдела внутреннего информационного бюро, он начал собирать вокруг себя людей, одних с ним убеждений, преимущественно из среды балтийских немцев. Эти люди не были военными по натуре и подходили к решению по-своему, иногда совсем не по-военному. Их целью было склонить на свою сторону кого-нибудь, кто имел доступ к верхушкам политических кругов.
Одновременно с этим, и начальник СС Генрих Гиммлер издал свои директивы, мотивированные такой же озабоченностью, но они были настолько далеки от фактического положения дел и их практического осуществления, что СС стали мишенью для открытой критики, преимущественно со стороны представителей Верховного командования вооруженных сил. В числе проектов Гиммлера было, например, введение буддизма в России, создание казачьих поселений на западных границах и прочее.
Более критически настроенные члены СС старались рассматривать все проблемы, главным образом на восточном фронте в целом. Их интересовали не только сами военные действия, но и проблемы военной экономики. Промышленное производство зависело от наличия рабочей силы из Восточной Европы, но ее производительность невозможно было удерживать или повышать лишь путем насилия. Зародилась идея, что для обеспечения лояльности сотен тысяч людей из Восточной Европы в немецкой форме нужно было им дать политическую целеустремленность. Эта идея формировалась на основании опыта: популярность генерала Власова среди пленных была огромной и летучки с его именем, сбрасываемые над частями КА, достигали цели, увеличивая число перебежчиков и пленных. (СС-Криг корреспондент Стандарте «Дитрих Экхарт»).
Однако, прежде чем чинам СД удалось наладить контакт с кем-нибудь из руководителей, произошло непредвиденное обстоятельство связанное с именем полковника СС Гюнтера д'Алькена, который был сначала командиром специальной воинской части, включающей в свой состав корреспондентов и фотографов. Позднее, этой части было поручено вести пропаганду непосредственно на фронте, как в своей армии, так и в частях противника. С этой целью к нему были откомандированы люди принадлежавшие к различным национальностям. Д'Алькен пользовался неограниченным доверием Гиммлера и вот именно д'Алькен и его информации привели Гиммлера к решению создать Русскую армию. Гиммлер его никогда не считал мечтателем, как многие другие.
По донесениям Гестапо и по решению самого Адольфа Гитлера, генерал Власов считался, однако, нежелательным лицом. В июне 1943 года Гитлер дал прямой приказ немецкой армии, запрещающий сотрудничать с генералом Власовым и его Освободительным движением. Поэтому Гиммлер старался вместо генерала Власова найти кого-либо другого среди русских. Сначала выбор остановился на Зыкове и Жиленкове, но Зыков,подозреваемый в еврейском происхождении, и марксизме, был устранен окончательно, а Жиленков никогда не стал так популярен, как генерал Власов.
Наконец, Гиммлер, подробно рассмотрев все доводы, приведенные д'Алькеном, а также под впечатлением начавшегося наступления КА, решился поддержать формирование Освободительного движения во главе с генералом Власовым, независимо от предшествующих директив Гитлера.
Первая встреча Гиммлера с Власовым должна была состояться 21-го июля, но за день до встречи, 20-го июля, было совершено неудачное покушение на Гитлера. Гиммлер сразу же занялся чисткой среди генеральского и офицерского высшего состава, и поэтому телеграммой сообщил генералу Власову, что свидание откладывается на неопределенное время.
Встреча состоялась лишь 16-го сентября. Гиммлер начал переговоры следующими словами: «…Должен честно признаться, я глубоко сожалею, что эта встреча произошла только теперь»..[6] Поражения на восточном фронте способствовали тому, что, наконец, они стояли друг перед другом: «Унтерменш» — бывший русский генерал, один из тех, кто разбил германскую армию под Москвой, и самый первый и ярый пропагандист теории о второстепенных народах, (который в то время, впрочем, уже начинал сомневаться в победе немцев). Главной темой разговора было обсуждение, каким путем в качестве равноценных партнеров достигнуть свержения сталинского строя.
С согласия Гитлера, выраженного весьма неохотно, А. А. Власов был назначен главнокомандующим Добровольческих частей в чине генерала. Ему были предоставлены полномочия по формированию двух дивизий, и дано обещание на создание дальнейших в будущем. Генерал Власов ожидал большего. Его интересы носили преимущественно политический характер, а его целью было создание независимой, свободной России. Он предложил Гиммлеру реорганизацию всей Восточной Европы, создание новых географических государственных единиц, из которых только некоторые стали бы составной частью Нового строя, как нацистская идеология называла новый политический порядок в Европе. Для этой цели наличие лишь двух дивизий было недостаточно. Но это было долгожданное начало. Генерал Власов надеялся на будущее осуществление военно-политической силы на Востоке, после победоносного завершения войны. В какой именно мере его представления о новом порядке в Европе были действительно связаны с Новым строем, остается под вопросом. При наличии потенциала, который был бы ему подчинен, он не должен был бы безоговорочно принимать приказания немцев. Согласно свидетельствам участников, именно так представляли себе дальнейшее развитие событий и некоторые немцы.
Затем последовало соглашение о создании политического центра, в действительности же, речь шла о правительстве с политической программой, которому подчинялась бы вновь
