Крохотные глазки Сляпенарского блеснули.
— Пойдемте, я покажу вам свою лабораторию, — сказал он, вставая.
Дверь в задней стене гостиной вела в комнату гораздо больших размеров. Ящики картотеки, чертежная доска, полки с книгами, большие модели причудливых топологических многообразий. Я узнал кросскэп, лист Таккермана, двойной лист Мебиуса, но более сложные модели были мне неизвестны.
Затем профессор вывел меня на площадку позади хижины. Он махнул рукой на стальную конструкцию, которую я увидел, когда подходил к хижине.
— Перед вами плод моих трудов за два года, — сказал Сляпенарский. — Подлинная бутылка Клейна.
Я в изумлении покачал головой.
На верх странного сооружения вели две веревочные лестницы. Мы взобрались по ним и осторожно уселись на закругленный край. Из отверстия вырывался поток холодного воздуха.
— Как вам известно, — заметил Сляпенарский, — горлышко настоящей бутылки Клейна открывается в четвертое измерение. Для нас это то же, что отверстие в листе бумаги для двумерных существ, обитающих на поверхности листа.
Профессор пояснил свою мысль более подробно. Нарисуйте на листке бумаги двумерную бутылку и представьте себе, что часть бутылки согнута под прямым углом в третье измерение. Вы сразу увидите, что содержимое бутылки может вылиться в наше пространство. Аналогичным образом трубообразная часть бутылки Клейна изогнута в четвертом измерении. Часть ее, проходящая в высшем измерении, хотя и замкнута в нашем пространстве, в действительности открыта в направлении четвертой координаты. Все, что попадает в бутылку в этом месте, может двигаться по бесчисленному множеству направлений в четырехмерном пространстве.
Я осторожно наклонился вперед и заглянул внутрь бутылки. Холодный ветер дунул мне в лицо. Все было затянуто каким-то серовато-зеленым туманом.
Из головы у меня никак не выходила гипотеза четырех красок. Я снова спросил об этом Сляпенарского. Профессору это не понравилось.
— Что проблема четырех красок? — сказал он пренебрежительно. — Пустячок, сущая безделица. Дайте-ка мне карандаш и блокнот.
Я с готовностью вынул блокнот из кармана и протянул Сляпенарскому. Он набросал несколько причудливых геометрических фигур.
— Если карта не содержит конфигураций, допускающих приведение к более простым формам, например не содержит нетройных вершин, многосвязных областей или колец, состоящих из четного числа шестиугольников и пар смежных пятиугольников, то…
Не уверен, что остальное запечатлелось в моей памяти достаточно отчетливо. Ужас помутил мой рассудок. По сей день не могу вспоминать о том, что произошло, без содрогания. Из темных глубин бутылки Клейна внезапно высунулся длинный черный стержень, изогнутый крючком, как щупальце какого-то гигантского насекомого. Крючок охватил Сляпенарского за талию. Тот не успел даже позвать на помощь, как был увлечен в туманные глубины бутылки Клейна.
Должно быть, я находился в шоковом состоянии. Во всяком случае я не слышал, что мне кричал снизу Агуз. Помню лишь, что я не мог оторвать взгляда от зияющего отверстия, хотя не видел ничего, кроме клубящегося тумана, и ощущал только леденящий тело и душу ветер, который вырывался снизу.
— Сляпенарский! Где вы? Сляпенарский? — отчаянно взывал я, но тщетно. Ответом мне было лишь эхо, доносившееся, как из глубокого колодца. Мне почудилось, будто я различаю слабые голоса, говорившие на неизвестном языке, но Сляпенарский так и не отозвался.
Все остальное можно рассказать кратко. Молва о случившемся с быстротой молнии распространилась среди хийику. Ночью несколько хийику проникли на участок профессора, унесли бутылку Клейна и сбросили ее со скалы. Они считали, что в бутылке были злые духи, и по вполне понятным причинам хотели навсегда покончить с источником зла.
Вряд ли нужно говорить, что среди искореженных стальных пластин и стержней никаких следов великого тополога не было…
Гарри Килер
ДОЛЛАР ДЖОНА ДЖОНСА
Утром первого дня 3221 года профессор истории Университета Терры уселся поудобнее перед визафоном и приготовился прочитать свою ежедневную лекцию слушателям, находившимся в самых удаленных уголках Земли.
Устройство, перед которым восседал профессор, по виду напоминало гигантский оконный переплет. Оно состояло из трех или четырех сотен матовых квадратных экранов. Прямо по центру экранов не было: там располагался продолговатый темный участок, ограниченный снизу небольшим выступом. На выступе лежал кусочек мела. Сверху свисал большой бронзовый цилиндр. Именно в него нужно было говорить во время лекции.
Прежде чем нажать на кнопку и дать сигнал своим слушателям собраться у местных визафонов, профессор достал из кармана крохотный приборчик и приложил его к уху. Легкое нажатие рычажка на крышке — и комнату огласил громкий металлический голос, казалось исходивший откуда-то из пространства и монотонно повторявший: «Пятнадцать часов одна минута… пятнадцать часов одна минута… пятнадцать часов одна минута…» Быстрым движением профессор сунул миниатюрный приборчик в карман жилета и нажал кнопку на боковой поверхности визафона.
Как бы в ответ один за другим вспыхнули матовые экраны, и на них появились лица и плечи молодых людей весьма странного вида: с огромными крутыми лбами, совершенно лысых, беззубых, в огромных роговых очках. Один экран по-прежнему оставался пустым. Профессор слегка нахмурился, но, видя, что все остальные экраны засветились, начал свою лекцию:
— Рад, что вы все собрались у своих визафонов. Тема моей сегодняшней лекции представляет интерес не столько для историка, сколько для экономиста. В отличие от наших прошлых встреч речь пойдет не об отдельных событиях, разыгравшихся на протяжении нескольких лет, а о грандиозной панораме событий, охватывающей десять веков и завершающейся в 2946 г., то есть примерно триста лет назад. Я расскажу вам о гигантском состоянии, выросшем из одного-единственного доллара, который Джон Джонс на заре цивилизации, или, если быть точным, в 1921 г., то есть тринадцать веков назад, положил в банк. Этот Джон Дж…
В этот момент ожил экран, остававшийся пустым. Профессор сурово взглянул на появившееся на экране лицо.
— В262Н72476муж, вы опять опоздали на лекцию. На какую уважительную причину вы сошлетесь на сей раз?
Из полого цилиндра послышался пронзительный голос. Губы изображения на экране двигались в такт словам:
— Прошу вас, взгляните в классный журнал, профессор, и вы увидите, что я недавно переехал на новое местожительство неподалеку от Северного полюса. По какой-то причине радиосвязь между центральной энергетической станцией и всеми точками, расположенными к северу от восемьдесят девятой параллели, некоторое время назад прервалась, что и помешало мне вовремя появиться на экране вашего визафона. Как видите, моей вины здесь…
— Всегда у вас, В262Н72476муж, найдется оправдание, — недовольно прервал слушателя профессор. — Не думайте, что вам все сойдет с рук! Я немедленно проверю, так ли все было, как вы мне сейчас рассказали.
Из кармана пиджака профессор достал небольшую коробочку с микрофоном и наушником, к которой, однако, не было присоединено никаких проводов. Поднеся микрофон к губам, профессор произнес:
— Алло, алло! Центральную энергетическую станцию, пожалуйста.
Последовала пауза.
