сливочном масле», то есть исключительно актерскими средствами.
Спектакль «Не проходите мимо» отошел от того похожего на капустник представления, которым полтора года назад открывался Ленинградский театр эстрады и миниатюр. Теперь в его создании участвовали автор, режиссер, художник, балетмейстер. И все-таки лучшим номером рецензенты дружно назвали фельетон В. С. Полякова «Невский проспект» в исполнении Аркадия Райкина, где постановочные моменты были сведены к минимуму.
В статье, посвященной итогам сезона Ленинградского театра эстрады и миниатюр, Евгений Мин особо остановился на фельетоне как одном из самых трудных жанров эстрадного искусства, требующем от автора умения сочетать целый ряд злободневных тем с какой-то одной кардинальной проблемой, служащей стержнем всего произведения. «Нередко, — пишет критик, — фельетон превращается в своеобразную литературную «селянку»... (сейчас бы сказали «сборную солянку». —
«Невский проспект» надолго вошел в репертуар Райкина. Несколько изменяя текст, он исполнял этот фельетон и в военные годы. Если на первых представлениях яркое впечатление производили прежде всего игровые моменты, а публицистические и лирические удавались меньше, то впоследствии актер, продолжавший со свойственной ему настойчивостью работать над текстом, добился звучания всей его богатой оттенками эмоциональной палитры.
С фотографии того времени смотрит серьезное, почти без грима лицо молодого артиста. Он, в элегантном, застегнутом доверху пальто, в шляпе, держит в руках чемоданчик, на который в какой-то момент присядет. «Нет ничего лучше Невского проспекта!» — задумчиво произносил он гоголевскую фразу. Рассказ классика о красотах Невского, о встречах, которые там случаются, как бы переносился в настоящее время. Монолог густо населялся персонажами, и каждый из них, охарактеризованный двумя-тремя словами, в интерпретации Райкина становился живой и достоверной фигурой. Толпа на Невском сгущалась, люди встречались, расходились, обменивались репликами. Рассказчик, с наслаждением окунаясь в эту толпу, наблюдал, комментировал, размышлял. Зритель, увлеченный внутренней логикой рассказа, был ошеломлен богатством портретных зарисовок и наблюдений. А рассказчик уже снова погружался в историю — вспоминал об основателе города Петре Великом, о его указе подвергать порке за замусоривание Невского проспекта. «Сегодня такого указа нет, а жаль!» Артист приглашал публику совершить вместе с ним путешествие от Адмиралтейства с его золотым шпилем к Московскому вокзалу, завернуть на улицу Желябова, где помещался театр. «Прогулка» позволяла затронуть различные темы: поговорить о строительстве, о театрах, о магазинах, о памятниках и даже о телефонах-автоматах. Лирические интонации незаметно переходили в сатирические, а задушевная беседа — в комические зарисовки. Бытовые темы (упомянутая «мелкотравчатость») подчинялись общему замыслу — рассказу о городе от лица молодого ленинградского интеллигента. Не случайно монолог, слегка переделанный, исполнялся артистом во время войны, и зрители понимали: на долю рассказчика, как и многих ленинградцев, выпало немало тяжелых испытаний в борьбе за свой город.
Райкин любил Ленинград, в котором он вырос, любил его традиции, старых ленинградцев, таких как его учитель В. Н. Соловьев. Сам он считал, что в этом фельетоне впервые был найден «естественный сплав лирико-публицистического и сатирического начала», что впоследствии будет отличительной чертой руководимого им театра. Артист не просто рассказывал о красоте города, его истории и современности, перемежая рассказ игровыми сценками, а всякий раз как бы заново проживал всё то, о чем говорилось в фельетоне, призывая зрителей «не проходить мимо».
В спектакле «Не проходите мимо» Аркадий Исаакович помимо своего главного номера исполнял песенки, хореографические номера с «ансамблем герлс»[9] («Девушка спешит на свидание») и участвовал в уже упомянутом пародийно-эксцентрическом номере «Четыре канотье». В стремительном ритме незатейливой музыки четверо артистов (А. И. Райкин и музыкальные эксцентрики Г. М. Поликарпов, Н. Ф. Александрович и А. А. Ругби) манипулировали соломенными шляпами, которые летели за кулисы, чтобы тут же вернуться им в руки с противоположной стороны. Пародией на опереточные штампы был номер «Мадам Зет», раскритикованный рецензентами. Оценивая репертуар театра, они сетовали, что в нем слишком большое место занимает пародирование неудачливых певцов, плохих рассказчиков, шарлатанов-жонглеров, опереточных штампов и т. д. и т. п.
...Беседуя с Аркадием Исааковичем, мы неспешно ворошим старое, давно забытое. Афиши, фотографии помогают восстановить прошлое, подсказывают имена и факты.
Время доказало, что обращение к Гоголю было не случайным. Райкин и в дальнейшем будет черпать у него типажи и сюжеты, но главное — всю жизнь учиться силе гоголевского гнева и гоголевской любви: «Гнева против того, что губит человека. Любви к бедной душе человеческой, которую губят». Он будет не раз ссылаться на Гоголя, снова и снова вчитываться в
его прозу, вглядываться в судьбу художника, которая неумолимо влекла его от искрящихся юмором «Вечеров на хуторе близ Диканьки» к трагическому прозрению «Мертвых душ». Погружаясь в мир гоголевских персонажей — а через десятилетие Райкин сыграет и Хлестакова, и Манилова, и Собакевича, и Ноздрева в их современном обличье, — он будет жить идеями их автора, его пафосом и сарказмом. Сатира, всё более едкая и уничтожающая, предстанет у Райкина в том естественном сплаве с лирикой, какой отличает гоголевскую прозу.
Важно, что с первого появления на эстраде Райкин имел собственное, хотя вначале, может быть, еще несколько «размытое» лицо. Среди всех факторов, которые влияли на формирование его индивидуальности, выделяются две фигуры, прошедшие через его артистическую жизнь: Николай Васильевич Гоголь и Чарлз Спенсер Чаплин. В большой посвященной Райкину прессе последних лет сравнения с Гоголем встречаются не менее часто, чем сравнения с Чаплином, они стали даже неким штампом. Но основания для них, безусловно, есть. Стремление к характерам-символам, к предельной обобщенности в соединении с реализмом деталей сближает искусство Райкина с творчеством великого писателя. «Больше от Шекспира, чем от Диккенса», — говорил Чаплин; Райкин мог бы сказать: «Больше от Гоголя, чем от Чехова».
«Счастлив писатель, который... окурил упоительным куревом людские очи; он чудно польстил им, сокрыв печальное в жизни, показав им прекрасного человека... Но не таков удел писателя, дерзнувшего вызвать наружу всё, что ежеминутно перед очами и чего не зрят равнодушные очи...» — словами Гоголя начинает Аркадий Исаакович статью-интервью, опубликованную к его шестидесятилетию.
Равнодушным взгляд Райкина не был никогда! Сколько раз придется ему выслушивать упреки в сгущении красок, не-типичности персонажей, критиканстве, искажении действительности, зубоскальстве и прочих грехах! Отстаивая право сатирика, сколько раз будет расплачиваться он здоровьем, собственным сердцем!
Но в первые годы ленинградское руководство хотя не помогало, то по крайней мере и не мешало. На маленький театр просто не обращали внимания, что позволяло ему ощущать некую независимость. «Я отдаю себе отчет, что мы были не столь уж значительным явлением, во всяком случае, не столь заметным, — вспоминал много позднее Райкин. — В основном развлекали. Могли по своему желанию двигаться в любую сторону — направо, налево, вперед, назад. Главное, лишь бы театр работал и имел успех у публики. Впрочем, мы скоро начали понимать, что развлечение развлечением, но надо говорить и о чем-то серьезном».
Уже первые эстрадные работы Райкина, докладчик-«звонарь» или лжеученый-пушкинист, при всем комизме, веселости имели сатирическую направленность. Сатирическую интонацию нетрудно усмотреть и в шутливых миниатюрах МХЭТа. Становление личности Райкина и одновременно его формирование как артиста шли стремительно. Заметным этапом стал «Невский проспект». Но вряд ли справедливо мнение критика Евгения Мина, что в 28 лет, то есть к концу 1930-х годов, Аркадий Исаакович был определившимся мастером-художником, знал, что хочет сказать, и знал, как сказать. Ему предстояло еще многое узнать, понять и пережить.
В канун войны Райкин вместе с театром гастролировал в Мурманске с двумя программами: «На чашку чая» и «Не проходите мимо». Газета «Полярная правда» посвятила театру большую статью. Судя по
