Было около девяти утра, когда таксист аккуратно развернулся на сто восемьдесят градусов на Саутгемптон-роу и высадил Леннокса и его чемоданы у дверей отеля. Кроме названия, в отеле «Блумсбери Парк» за последний десяток с лишним лет, когда Леннокс здесь останавливался, полдюжины раз менялись хозяева, но главный швейцар служил здесь, наверное, еще с довоенных времен, и он приветствовал Леннокса радостной улыбкой.
— Рад видеть вас снова, сэр.
— Рад возвращению, мистер Эдвардс.
В последний раз он останавливался здесь около года назад, и Эдвардс помнил, что нельзя спрашивать его о жене.
Новые хозяева приказали снова переделать холл; на этот раз в модном стиле арт-деко, который в сочетании с остатками предыдущего оформления в стиле модерн смотрелся так же нелепо, как килт на пожилом туристе, который тащился через холл за женой, бубня что-то себе под нос.
Джек Мартин у стойки администратора царапал что-то на листке бумаги с названием и адресом отеля.
— Привет, Джек.
— Коди! Глазам своим не верю! А я как раз писал тебе записку, хотел сообщить, где я остановился.
— Синхроничность,[63] старик. Ты давно здесь?
— Прилетел в воскресенье из Лос-Анджелеса. Еще не отошел от смены поясов, но дополз сюда, чтобы узнать, приехал ты или нет. Завтракал? Наверное, вас в самолете кормили. Нормально долетел?
— Нормально. Все, что заканчивается так или иначе, — нормально. А теперь дай-ка мне зарегистрироваться.
Пока Мартин доставал сигареты, Леннокс принялся заполнять бумаги. Нет, его номер еще не был готов, но Леннокс этого ожидал и отдал свои чемоданы в распоряжение носильщиков.
Девушка за стойкой была рыжеволосой ирландкой, вдвое моложе Леннокса, и он стал вспоминать, служила ли она здесь в прошлый раз. Скорее всего да, а может быть, она от природы не страдала застенчивостью.
— Вы очень популярны, сэр. Вам уже дважды звонили.
— Скорее, уже десять раз, принимая во внимание мои взаимоотношения с гостиничными коммутаторами. — Леннокс прочел записки. — Майк Карсон просил перезвонить и передал, что с меня пинта. А другая — от какого-то мистера Кейна?
— Он сказал, что свяжется с вами.
— Никогда о таком не слышал. Может, это секретарь по протокольным вопросам из Букингемского дворца, а? Пошли, Джек, пора выпить.
— Пабы открываются в одиннадцать, — напомнил ему Мартин.
— Я покажу тебе свой частный клуб.
На Саутгемптон-роу, чуть дальше от отеля, находился мини-маркет, где Леннокс купил Мартину коробку апельсинового сока, а себе — две банки светлого пива. Они прошли по Космо-плейс, переулку, упиравшемуся в Куин-сквер, и нашли под деревьями свободные скамейки. Леннокс, изо всех сил стараясь унять дрожь в руках, откупорил банку.
Мартин пытался сообразить, как открыть сок.
— Ну, Коди. Как у тебя дела?
Это был не просто традиционный вопрос, и Леннокс ненавидел осторожный, сочувствующий тон, которым он был задан; но он успел ко всему этому привыкнуть, и рана уже не болела так сильно.
— Грех жаловаться, Джек. «Они не умирают!» еще на первом месте в рейтингах, и Мак говорит, что акулы уже кружат, чтобы заполучить следующую вещь.
— Ну а сам-то ты как?
Леннокс прикончил пиво, со вздохом протянул руку и с задумчивым видом открыл следующее. Затем заговорил:
— Мы с Кэти часто приходили сюда посидеть. Здесь неподалеку, на Теобальдс-роуд, есть одна забегаловка, где делают лучшую рыбу с жареной картошкой, которую я когда-либо пробовал. Мы брали ее навынос, сидели и ели здесь, а потом шли обратно к «Солнцу» и запивали все это пинтами ужасающего эля.
Он закрыл глаза, сделал большой глоток и погрузился в воспоминания. Открыв глаза, он увидел обшарпанные скамейки, загаженные голубями, урны, переполненные бутылками из-под сидра, валяющиеся повсюду пивные банки и пакеты из-под чипсов. В сквере воняло мочой и немытыми телами: по ночам здесь спали бродяги.
— Отпусти это, Коди.
— Не могу. Мне не за что больше держаться, кроме воспоминаний.
— Но ты же просто себя убиваешь.
— Я уже мертв.
На церковной колокольне пробило десять. Леннокс всегда подозревал, что вместо колоколов там подвешены старые кастрюли. И глухой гном колотит по ним поварешкой. Колокольня представляла собой тяжеловесное сооружение, контрастировавшее с остатками простой архитектуры эпохи королевы Анны.
— Церковь Святого Георгия Великомученика, — произнес Леннокс. — Здесь сплошная история. Видишь башню? К ней приложил руку Хоксмур.[64]
— Что еще за Хоксмур?
— Герой известной трилогии в жанре фэнтези. А ты знаешь, что, например, церковные крипты соединены туннелем, проходящим под Космо-плейс, с подвалами того паба на углу — «Кладовка королевы»?
— Не знал, что ты читаешь путеводители.
— Не читаю. Это рассказал нам старик, с которым я и Кэти часто пили. Его звали Деннис, и он всегда пил «пурпурный бархат» — это смесь стаута с портером. С тех пор я его не видел.
— С такими привычками это неудивительно. — Мартин бросил коробку из-под сока в урну. — А почему святой Георгий — мученик? Я всегда думал, что старик Георгий прикончил своего дракона. Наверное, был еще один такой святой.
— Или еще один дракон, — сказал Леннокс. — Пошли посмотрим, не готов ли мой номер.
Комната была готова. Леннокс налил себе скотча из бутылки, найденной в чемодане, — что называется, привез уголь в Ньюкасл, — затем позвонил Майку Карсону. Карсон сказал, что будет ждать их в «Лебеде» после одиннадцати, и он действительно оказался там.
Леннокс был у бара, заказывал по первой порции пива. После прошедшего ночью дождя выглянуло солнце, потеплело, и они уселись за столиками на улице, на Космо-плейс.
— А ты никогда не замечал, — заговорил Карсон, — что Коди всегда привозит с собой хорошую погоду?
— Нет, не замечал, — ответил Мартин. — Наверное, ему просто везет.
Карсон достал сигареты, и они закурили.
— Как-то раз Коди сказал мне, — начал он, затягиваясь, — что англичане берут с собой зонтики, потому что ждут дождя. Коди говорит, что никогда не носит с собой зонт, потому что ждет хорошей погоды.
— Это первое оптимистичное высказывание, которое я слышу от Коди.
— Это не оптимизм, — возразил Карсон. — Это его чертово самомнение.
Мартин обернулся и вгляделся внутрь паба. Леннокс еще ждал очереди у стойки. Мартин сказал:
— Видит Бог, везение тут ни при чем. Только не с Коди.
— Ты думаешь? И как он?
— Да бог его знает. Это на него плохо подействовало. Я за него беспокоюсь.
Джек Мартин был невысокого роста, ниже большинства своих сверстников, в его аккуратно подстриженной бороде серебрилась седина, а под спортивной курткой из шелка-сырца выступал намечающийся живот. Он был знаком с Ленноксом еще с тех времен, когда они оба были энергичными
