в тренировках — пожалуйста, захотела на охоту — пошли. Но никто никогда ничего не предлагал. Вклинилась в их мужскую компанию, и воины просто терпят. Но не более. А сама девчонка никому не нужна.
Слезы наполнили глаза, размывая очертания леса. Кота сжала зубы и помотала головой. Ну и что? Увы, невозможно исправить то, что она — не парень! Так что придется жить с этим. Но обида росла, вырываясь из груди почти волчьим воем. Это звучало так ужасно, что Кота сама испугалась и поспешно замолчала.
Надо возвращаться, все равно ведь некуда больше идти. Девушка соскользнула вниз и плюхнулась на четвереньки. Усмехнувшись, попыталась встать на ноги… и снова упала.
«Что такое? — удивилась Кота. — Я столько проспала, что совсем ослабла?»
Снова попыталась встать на ноги, и это ей почти удалось, но что-то не давало сделать шаг. Девушка опять упала на четвереньки. Эх, мешает что-то хвосту. Не отдавая отчета в своих действиях, девушка извернулась и зубами стянула холщевые брюки. Освободив хвост, облегченно вздохнула и попыталась снова встать…
Хвост?! Кота замерла. Она не смела дальше развивать эту мысль, настолько та показалась чудовищной. Но, едва справившись с собой, девушка все же медленно повернула голову и посмотрела назад.
Да, хвост. Приличный такой, ничуть не ободранный, а вполне себе пушистый с блестящей шестью. Хвост, как будто услышав комплимент, чуть качнулся. Это было слишком. Кота почувствовала дурноту и, как подкошенная, рухнула в траву.
— В первый раз вижу волка, грохнувшегося в обморок, — хихикнул кто-то над головой.
Чуть шевельнув ухом, девушка расслышала мелкую поступь маленького зверька. Белка тем временем обежала вокруг небольшого изящного волка, лежавшего в траве, и встала перед глазами Коты:
— Прямо как глупые людишки!
Кота зажмурилась.
— Ну вот, еще и слуховые галлюцинации, — пожаловалась она неизвестно кому.
— Сама ты, галукация! — возмутилась белка. — То воет — зверье пугает, то валится…
— Может, я специально! — разозлилась Кота. — Добычу приманиваю. Вот ты и попалась!
— Ага, — съехидничала белка. — Ты что, волчара, по деревьям лазать научился? Ты и пасть разинуть не успеешь, как меня и след простынет…
— Значит, я — волк, — грустно подытожила Кота, больше не обращая внимания на белку. — Замечательно, сейчас вернусь к братьям. Они волков любят — жареных!
Она тяжело вздохнула, поднялась, и потрусила в лес. Но остановилась и, немного подумав, обернулась к назойливой белке:
— Слышь, мелочь, а как мы разговариваем? Не по-человечески же?
— Крупняк нашелся, — фыркнула белка, но потом посмотрела на волка жалостливо так. — Может, тебя шишкой по голове шибануло? Ну так не переживай, у моего братца точно такое же было, но прошло. Теперь он только иногда дергается.
И улизнула в темноту ближайшего дерева.
Кота помотала головой, но это не помогло. Мысли расползались в стороны, как гнилые нити старой тряпки.
Тогда она просто побежала. Бежать было приятно, никакого дискомфорта при движении на четырех конечностях Кота не испытывала. Наоборот, сплошная гармония и удовольствие. Она тенью скользила сквозь кусты и ветки, не выбирая дороги. Это для неуклюжих людей нужны дороги, тропинки. Волк всегда знает, где находится, поскольку просто не способен заблудиться, и ему не нужны указатели. Свободен… по-настоящему. Кажется, Коте начинало нравиться быть волком.
Лапы сами принесли к родному жилью. Она долго топталась на месте, потом ходила вокруг землянок, пугая мелкую живность. Кроме наглой белки, с Котой никто больше разговаривать не желал. Но девушка новым чутким слухом улавливала обрывки кратких ночных разговоров лесного зверья.
От жилищ братьев пахло кострищем, едой и чем-то неуловимо-знакомым, родным… Кота с трудом подавила желание вновь завыть.
Из ближайшей землянки вышел мужчина, вскоре за ним показался второй. Кота припала к земле, стараясь ни полузвуком не выдать свое местоположение. У братьев всегда было почти звериное чутье.
— Так и нет вестей, — вздохнул один.
Кота чуть не вскрикнула от радости. Это Солдес! Они все-таки искали её. Но трудно найти молодую девушку в тощем волке.
— И не будет, — уверенно промолвил другой. Кота узнала мрачно-саркастичные нотки Врадеса. — Девка же, не воин…
— Не знаю, брат, — решительно покачал головой Солдес. — Ну, какая разница, девка, парень… Обряд совершен, жертва принесена и благосклонно принята. Сам же все видел!
— Видел, — согласился Врадес. — Но это ничего не значит. Может девичье тело не способно к трансформации, может, не выдержало переворота… да мало ли чего. Мы же не знаем последствия обряда для девушки. Волчицы были лишь в роду шакти.
Кота растерянно слушала, пытаясь сопоставить обрывки фраз с фактами и недавними событиями. Обряд? Жертва? Может, её спящую принесли в жертву? Но почему она не умерла, а просто стала волком? Перемещение души? Все смешалось в головке бедной девушки.
— Кстати, Колина благоволит к вам обоим! — Солдес едко усмехнулся и хлопнул по плечу мрачного, как туча, брата. — Соперничать будете?
— Какое тут может быть… — недовольно засопел Врадес. — Просто баба, она и в лесу баба! У них все мысли только об удовольствиях! Я другого и не ожидал.
— А я не ожидал вмешательства Троны и Бошоса, — погрустнел Солдес. — Это весьма настораживает. Да еще в таком же порядке, как и у…
— Может, и беспокоиться не о чем, — мотнул головой Врадес. — Мы не знаем, выжила ли Кота.
Девушка вздрогнула. Врадес впервые назвал имя сестры. Не «та самая», не «эй, ты», и даже не «девка», а «Кота»! Слезы опять навернулись на глаза. Одна мокрая пакость уже прокладывала себе путь сквозь густую шерсть, щекоча кожу. Инстинктивно Кота почесала морду задней лапой. Предательски хрустнула сухая ветка. Мужчины насторожились. Кота испуганно прижалась к земле, стараясь слиться с ней в единое целое. А братья уже ощерились мечами и, переглянувшись, стали потихоньку прокрадываться в её сторону.
Глава 2
Кота зажмурилась от ужаса и начала медленно отползать под прикрытие густого ковра прошлогодней листвы. Ну все — убьют собственные братья! Как же дать знак, кто она? Ага, поверят волку! Да что толку — она и слова произнести не может.
— Бу! — раздалось над левым ухом.
Девушка взвизгнула от ужаса и метнулась вперед, не разбирая дороги. В три прыжка достигла полянки, где обычно разводили костер. Еще два — и она в своей землянке. Кота забилась под деревянный стол, все тело сотрясала крупная дрожь. В голове не пробегало ни единой мысли. В просвете двери появилась тень. Ужас сковал тело.
— Ладно, девочка, вылазь! — смеясь, крикнул Солдес. И добавил, оглянувшись: — Ты прав, Врадес, это она! Ну зачем было так пугать-то?
— Нет, — пискнув, Кота забралась глубже под стол. — Это не я!
— Ну что ты такое говоришь, — мягко усмехнулся Солдес. — А кто же — твой дух?
— Ты меня понимаешь? — замерев, уточнила Кота. — Ты что, знаешь звериный язык?
Солдес неудержимо расхохотался, тяжело облокачиваясь на деревянный проем.
— Ох, Кота, — только и сказал он, оттерев кулаком выступившие слезы.
— Ну что она там? — нетерпеливо пробурчал Врадес, заглядывая внутрь. — Сколько можно ждать? Или их высочество волшебного пинка ожидает?
— Нет-нет, — торопливо проговорила Кота, путаясь в лапах. Хвост так сильно жался к животу, что волчица еле могла идти. — Я уже выхожу!
— То-то, — иронично улыбнулся Врадес, оттягивая от порога все еще хихикающего брата.
Кота глубоко вдохнула и трусливо посеменила к выходу. Виновато сворачивая морду на бок и еще отчаяннее прижимая хвост к животу, вышла из укрытия дома. Лапы дрожали и постоянно подгибались от слабости. Волчица бешено косила глазом в сторону почти затухшего костра.
— Вы меня точно есть не будете? — пролаяла она.
Братья переглянулись и рассмеялись.
— Не сегодня, — хрюкнул от смеха Солдес.
— Сначала жирку нагоним, — поддакнул Врадес.
— Ну вас, — обиделась Кота, но ноги дрожать перестали.
Потом немного подумала и осторожно уточнила:
— Что со мной?
Мужчины сразу стали серьезными, словно веселый хохот Коте лишь послышался. Солдес решительно вздохнул и махнул рукой.
— Пойдем, — и быстро зашагал в сторону полянки.
Молодая волчица несмело потрусила следом, постоянно ощущая позади прерывистое дыхание Врадеса. Он что — следит, чтобы не сбежала? Хвост снова опустился между лап и трусливо прижался к животу. Это движение не укрылось от взора Врадеса, но он только многозначительно хмыкнул.
Солдес остановился около жертвенного камня. Как оживший исполин в свете яркой луны, камень, казалось, дышал. Мужчина положил ладонь на его шершавый бок и заговорил:
— Мы вернулись через час, но на камне уже никого не было. Обычно, когда мы возвращаемся, то принимаем в стаю нового волка… С тобой все иначе, но это и неудивительно — ты иная. Куда пропала? Что произошло?
Кота потрясенно молчала. Стая? Немного помедлив, Солдес вскинул лицо к луне и как можно мягче произнес:
— В день совершеннолетия воин принимает от богов великий дар! И по признакам покровительства можно попытаться угадать, каким будет испытание…
— Испытание? — дрожащим голосом спросила Кота. Все, что говорил сейчас брат, было слишком туманным, загадочным, нереальным. Но испытание — это всегда понятно. Это то, ради чего они живут. То, что дает возможность развиваться. То, что требуют от смертных боги.
— Неизвестно, что предстоит именно тебе, милая, — успокаивающе улыбнулся Солдес, решив, что девочка испугалась. — Но могу сказать одно. Боги не дают испытаний, которые нам не по зубам. Лишь твой страх и неуверенность в себе могут помешать пройти его. И если в твоей жизни происходит что-то, что, как тебе кажется, способно тебя сломать… или даже убить, вспомни мои слова. Это важно. А теперь — смотри!
Солдес махнул рукой. Врадес поморщился, но подошел к камню, развязывая веревку холщовых брюк. Грубая ткань соскользнула с мускулистых ног. Переступив через тряпку, Врадес сделал еще шаг к камню и с наслаждением потянулся.
Кота невольно залюбовалась атлетическим телом брата. Ничего лишнего, гладкая кожа ловит свет луны, подчеркивая переливы натренированных мышц хищника. Неожиданно Врадес бросился вперед и, совершив над камнем умопомрачительный кульбит, приземлился с той стороны на четыре лапы серого зверя. Кота судорожно сжала челюсти и озадаченно села на задницу.
Солдес кивнул и Врадес, снова поразив Коту акробатическим прыжком, приземлился с этой стороны камня человеком. Не очень, правда, удачно приземлился, на одно колено.
