прорвался — да ка-ак вдарит! Девятиэтажка наша так вся и вздрогнула, будто от подземного толчка: «Го- ол!»
Вздрогнуть-то вздрогнула, а чувствую: вроде бы что-то не то. И вдруг до меня дошло: да это же за стенкой, у Заваркина, тихо. «Неужто, — думаю, — сердце? При таком-то счете немудрено…»
А наши тем временем выигрывают вбрасывание, Дымоходов хорошо отдает Каменистых, тот выходит к воротам, — бросок — и вот вам пожалуйста — 2:3! Взревел я вместе со всей домовой общественностью, а сам к стенке ухом приник — что там у Заваркина? Слышу, вроде простонал кто-то сдавленно так: «о-ох». Ну тут уж и сомнения не осталось: худо бедняге.
А у Заваркина, как назло, ни телефона, ни жены, она в деревне с ребятишками гостит. И мне, главное, оторваться нельзя: на экране самое кульминэ — Ручищев отбыл срок и коршуном на наши ворота кинулся. Сеча идет — искры из-под клюшек.
Звоню в «Скорую», а там занято. Ну, понятное дело, два периода всухую нас утюжили — по всему городу инфаркты… И в этот самый момент наши третью шайбу забросили. А тут и игра кончилась.
Три-три. Не сахар, конечно, но жить можно. Побежал я к Заваркину. Стучу, а сам прикидываю, как сподручней взламывать…
И что же вы думаете, — открывает Заваркин собственной личностью.
— Что случилось-то? — интересуюсь. — Я уж думал, ты концы отдаешь.
Мнется Заваркин, глаза отводит.
— Да вот, понимаешь… Переводят меня в баклажанский филиал…
Я сперва-то не понял.
— Ну и что? — спрашиваю.
— А то, что коли уж суждено в Баклажанске жить, так не белой же вороной. И мыслить и чувствовать надо по-баклажански…
Тут только до меня доехало.
— Та-ак… — говорю. — Ясно теперь… Что ж, счастливо обаклажаниваться. Черт с тобой, болей за своих Ручищевых, охай, сколько влезет. Только пока с квартиры не съехал, — «гол» кричать не советую. Потому как за себя не ручаюсь. Вплоть до применения силового приема под горячую руку.
Повернулся я, а Заваркин душевно так похлопывает меня по позвоночнику и информирует на ухо:
— Тебя, слышь, тоже в Баклажанск наметили… С повышением. Вторым замзавом… Сам вчера видел проект приказа…
Оглянулся, вижу — не врет.
— Ничего удивительного, — говорю. — Давно уж пора бы заметить мое старание. А в Баклажанске, что ж, тоже люди живут. И в хоккей играть умеют. Вон как Ручищев этого охломона Треугольникова к бортику приложил — пальчики оближешь. И правильно: не путайся под ногами!..
Борис Сенкевич
В семь потов синтезируя мнения,
Мы даем стихотворцу совет:
Подработать
концовку творения,
Где еще
и начала-то нет…
— Поставил на прорыв прибывших к нам ребят?
— Еще б…
Проверили. Действительно: стоят…
Над мелочью трястись считал усопший правилом,
И всем внушил он страх в довольно емкой мере…
И вдруг — на камне гробовом — ошибка!
Вмиг исправил!
И рядом высекли: «Исправленному верить!»
Владимир Васильев
