— Но ведь я поехал в Лондон. Тогда состоялась феноменальная выпивка. Я не слишком хорошо помню, что там было, но знаю наверняка, что никакого письма я от тебя тогда не получал.
— Стало быть, его потеряли на почте. Я подумала о том, как бы повернулась наша жизнь, если бы ты все-таки получил его.
— Нет, Джейн, письмо не могли потерять на почте. — Он просто пылал от негодования. — Теперь-то я понимаю, что случилось с твоим письмом!
— Думаешь, мать?..
— Готов поспорить! Вот сука старая, вечно она сует свой нос! Чего только она не сделала, чтобы окончательно разбить мою жизнь!..
— Да, сука еще та. Но она встревает в твои дела, потому что любит тебя, Алистер.
— Джейн, подчас ты слишком рациональна. Ты должна бы ненавидеть ее за все то, что она тебе сделала.
— Было время, когда я действительно ненавидела ее. Но сейчас у меня на это нет ни сил, ни времени. Сейчас я не в состоянии ненавидеть кого бы то ни было. Но, в любом случае, я свято верю в свою судьбу. Значит, нам не суждено было вновь сойтись, и в этом смысле твоя мать всего-навсего явилась слепым орудием судьбы. Хотя нужно отдать ей должное, она без устали делала все, чтобы только отвадить меня. — Джейн невесело усмехнулась.
— Мы могли бы быть с тобой вполне счастливой парой, — проговорил Алистер.
— Но нельзя исключить и иную возможность. Могли быть, а могли и не быть. Тогда у меня не было бы Джованни. Так что в некотором смысле мне следовало бы поблагодарить твою мать.
— Ну а теперь? — Алистер прервал ее размышления.
Джейн потупилась. Она вспомнила ту ночь в Фулеме, отчетливо вспомнила неожиданную свою радость, — но вспомнила также и его слова: «Ты многому научилась за последнее время». Эти слова она никогда не забудет. Она пожала плечами.
— Ну и? — повторил Алистер твердо.
Джейн посмотрела на него в упор. Если не считать седины в волосах, он выглядел так же, как и прежде: такой же симпатичный, даже очаровательный. «Было бы так просто…» — подумала она. Одно только слово — и опять он сделается ее Алистером. Но вопрос в другом: может ли он быть чьим-нибудь до конца? Сколько пройдет времени, прежде чем он вновь начнет гулять? И через сколько времени Джейн суждено будет вновь почувствовать, как ржа неприятия опять точит душу?
— Мы ведь нынче стали добрыми друзьями. Так что давай не будем. Я очень ценю нашу дружбу, — сказала она, и ее спокойствие свидетельствовало о том, как хорошо она владеет собой.
Внезапно Алистер сорвался с места.
— Ну, меня уже заждались, наверное. Пойду-ка я понемногу… Но ты все-таки подумай, Джейн. Давай как-нибудь соберемся, поужинаем вместе…
— Как-нибудь вместе поужинать — это было бы замечательно, — ответила она, провожая его до двери.
Потом она долго сидела в темноте. Было такое чувство, будто она боится, — ей пришлось собрать всю свою волю в кулак, чтобы сдержаться и не кинуться ему в объятия; она так хотела ощутить его поцелуй, его тело… Да что вообще с ней такое?! Другие женщины вполне довольствуются одним- единственным мужчиной, ей непременно подавай обоих. Она даже не способна сделать выбор и теперь осталась без того и без другого. Она улыбнулась. Она решила не говорить об этом Алистеру, но теперь у нее появилась работа.
А все получилось совершенно случайно. Ей всегда нравилось писать письма, длинные, интересные. И вот однажды она сидела на кухне у Зои и строчила очередное послание, а эта практичная женщина внезапно сказала, что раз ей так нравится писать, пускай бы тогда и зарабатывала этим деньги. Джейн написала и отослала в местную газету заметку, посвященную теме, которая была ей близка: трудности, с которыми сталкивается тот, кто женится или выходит замуж за человека из другой социальной группы. К вящему ее изумлению, газета напечатала материал и даже прислала ей гонорар. Джейн решила, что это чистая случайность. И потому еще более удивилась, когда редакция заказала ей серию статей. По вечерам, а также когда Джованни спал, Джейн усаживалась за пишущую машинку. Пригодились-таки те недолгие занятия на курсах секретарш! На удивление, писалось легко, и, кроме того, Джейн очень нравилось мчаться в редакцию к моменту выхода очередного свежего номера. Она была немало поражена, когда в один прекрасный день раздался телефонный звонок из редакции национального журнала. Они готовы были платить Джейн такие суммы, что она поначалу даже и верить отказывалась. Джейн обещала подумать, — на том и расстались. А буквально три недели спустя позвонил заместитель главного редактора и поинтересовался, не согласится ли она вести колонку «бывалого». Предложение лишило Джейн сна и покоя, однако Зоя умело отвела все ее возражения и настояла на том, чтобы подруга приняла предложение.
Это был настоящий успех. Джейн получала огромное наслаждение от работы, которую, ко всему прочему, можно было выполнять, не покидая квартиры. Она бывала счастлива, если ее советы пригождались читателям: ведь в жизни современной женщины столько горечи и страха. Она вскоре обнаружила, что не только у таких, как она, женщин после замужества появляется множество проблем. Немало девушек, выйдя замуж за рабочих, обнаруживали, что по мере продвижения их мужей по служебной лестнице нагрузки на них самих возрастают неимоверно. Для таких жен постоянным кошмаром становились мысли о том, как сделать все должным образом, чтобы получалось «как надо». Но Джейн получала массу писем, где речь шла именно о таких вот страхах.
Более же всего ее угнетал тот факт, что за многие годы практически ничего не изменилось. Правда, в Кембридже, где царили вполне либеральные нравы, можно еще было чувствовать себя вполне счастливой, но на периферии, вдали от больших городов, предрассудки еще процветали.
Получив возможность представляться профессиональной журналисткой, Джейн почувствовала, как жизнь в Кембридже сделалась куда приятнее. Ей более уже не приходилось выдерживать на себе неприязненные взгляды, в которых легко читалось осуждение: она ведь работает, а не живет припеваючи.
Жизнь ее сделалась легче: при некотором везении Джейн могла рассчитывать на вполне обеспеченное будущее.
Был поздний вечер, Джейн сидела за рабочим столом и сочиняла текст для очередной газетной колонки. Без Джованни квартира казалась пустой, однако работалось хорошо. Внезапно зазвонил телефон. Бросив недобрый взгляд на часы, Джейн поднялась, подошла к телефону.
— Джейн, дорогая, это Алистер. Я, собственно, и не знаю, как сказать. Неприятные новости, речь идет об Онор. В общем, она умерла…
Джейн прислонилась к стене, ноги у нее подкосились. Внутри все как будто заледенело.
— Онор?! О чем ты, я не пойму?..
— Для меня и самого это было совершеннейшей неожиданностью, Джейн, но боюсь, это правда…
— Чушь какая-то! Я собиралась завтра звонить ей, хотела спросить, можно ли приехать к ней на пару недель, — сказала она таким тоном, словно факт несостоявшегося и запланированного назавтра телефонного разговора мог аннулировать только что услышанную новость.
— Только что мне звонил Гвидо…
— Что, дорожная авария? Может, она лишь покалечена?
— Джейн, любимая, мне самому очень жаль. Дело не в аварии. Гвидо несколько часов назад обнаружил ее мертвой в постели.
— Конечно, в постели. А что, разве уже так поздно?! — В ее голосе явственно звучала растущая истерика.
— Джейн, любимая, ты сейчас стоишь? Если да, то лучше сядь куда-нибудь, сделай несколько глубоких вдохов. Я понимаю, как тебе сейчас тяжело, но нужно взять себя в руки. — Она послушно села, после нескольких глубоких вдохов сумела взять себя в руки, однако ледяная пелена, окутавшая ее сердце, не исчезла. — У нее оставался включенным свет. Ей явно в последнее время нездоровилось. Гвидо хотел узнать, не нужно ли ей чего, а когда пришел — увидел, что она мертва.
