как в таком случае можешь сразу сказать ему, куда именно он должен засунуть эти ключи.
— Нет, мам, вовсе не от него. Тетка Алистера мне кое-что завещала, так что теперь у меня есть некоторые средства.
— А почему она завещала тебе? А как же Алистер? И Джеймс? — резко спросила мать.
— Она оставила деньги мне и Джеймсу.
— Ой! Бедняжка Алистер, что же ему пришлось вынести из-за тебя! Какая ты дура, что решилась оставить его! Такого милого, такого приятного джентльмена.
— Кто кого оставил — это еще вопрос. Ведь именно он разрушил наш брак.
— Видимо, у него на то имелись свои причины. С тобой всегда было невозможно жить. Это — факт. И после такого приятного человека ты нашла какого-то грязного хлыща!
— Мама, ты меня утомляешь! Никакой он не «грязный хлыщ». И вообще я предпочла бы, чтобы ты не говорила о нем. Лучше скажи, согласна ты принять этот дом в подарок или нет, черт тебя возьми?!
Джейн так тщательно планировала покупку, она была уверена, что мать будет вне себя от радости, но все получилось как всегда…
— Спасибо, Джейн, это очень щедро с твоей стороны. Мы с удовольствием переедем. — К вящему удивлению Джейн, именно отец по достоинству оценил подарок.
— Мне помнится, ты всегда говорил, что никогда не примешь никакой милостыни, — ухмыльнувшись, напомнила ему мать.
— Подарок такого рода, сделанный моим собственным ребенком, я не могу расценивать как милостыню. Может, пойдем взглянем?
Увидев возле дома сад, отец тотчас с энтузиазмом принялся планировать, что он там посадит. Мать же ходила по комнатам, осматривалась, приглядывалась, пробовала, хорошо ли открываются окна.
— Как грязно…
— Нежилые дома всегда такие. Тут жили очень приличные люди, да ты и сама скоро в этом убедишься. Это все потому, что мебели нет.
— Кухня вот — очень хорошая, — проворчала мать. — Но что касается отопления, то, чтобы его наладить, потребуется вложить очень кругленькую сумму. Отец твой на пенсии, и мы вовсе не гребем деньги лопатой, ты, думаю, и сама догадываешься.
— Я оставлю вам деньги, чтобы платить за дом и наладить отопление.
— И до магазинов отсюда путь неблизкий.
— Мам, прекрати. Если бы ты заглянула в гараж, то обнаружила бы там «мини». Как бы тебе набраться мужества и признать, что это очень даже хороший дом, в котором ты сможешь чувствовать себя вполне счастливой? Мне порой кажется, что тебе нравится ощущать себя несчастной.
Настроение Джейн было окончательно испорчено. Она прошла в сад, подошла к отцу.
— Ну, как тебе, пап?
— Маленький дворец, Джейн. Очень мило с твоей стороны. Мы, наверное, были для тебя не самыми лучшими родителями, особенно что касается меня. А ты для нас вон что… Ты славная девочка, Джейн.
Никогда не знавшая отцовской ласки, она была весьма удивлена и совершенно не знала, что ответить. Она подалась вперед, поцеловала отца в щеку. Отец неожиданно заплакал.
— Ой, пап, Бога ради, не плачь. Мне так хотелось, чтобы сегодня у нас был счастливый день. Если, конечно, мама все не испортит.
Джейн была изрядно смущена, не знала, что сделать и что сказать в такой ситуации.
— Извини, я сделался сентиментальным старым ослом. Даже самому противно. Ведь именно я должен был купить дом твоей матери, но жизнь как-то не сложилась…
— Теперь у тебя есть дом. Разве так важно, кто именно его купил? Но если бы именно ты купил дом, мать, наверное, не стала бы так стонать.
Джейн робко улыбнулась. Может, перемены с отцом объяснялись его возрастом? С годами он стал совсем по-иному воспринимать жизнь. В том числе и свою дочь.
— Может, ты и права. Но она успокоится. Твоя мать бывает по-настоящему счастлива, лишь когда всласть посетует по поводу своей горестной судьбины, прости ее Господи… Это у нее более ритуал, чем что-либо другое. — Отец улыбнулся. — Даже сам Господь Бог не сумел бы полностью угодить ей. У нее вечно: или слишком жарко, или слишком холодно, или слишком сухо, или слишком много дождей…
— Может, ей нужно было стать фермершей?
Удивительно, а Джейн всегда казалось, что родители ненавидят друг друга. Сейчас вот неожиданно отец дал понять, что очень даже с симпатией относится к жене. Может, если любовь перерастает в ненависть, то и из ненависти рождается любовь?
Джейн прожила у родителей почти неделю. Ее «иттонский» чемодан совершенно не гармонировал со здешней обстановкой. Мыться приходилось в раковине на кухне, а удобства были и вовсе во дворе. Джейн стоически ела все то, что готовила мать. Та теперь с удовольствием планировала, как и что обустроить в новом доме. Каждый день они ходили покупать то мебель, то ковры, то занавески, а также посудомоечную машину и новую печь для кухни. Пребывание в родном городе вызывало у Джейн самые противоречивые чувства. Неужели их город и раньше был таким вшивым и заплеванным?! Неужели горожане всегда были такими подавленными?! Когда Джейн шла по Хай-стрит, ей странно было думать, что многие прохожие вполне могли вместе с ней ходить в школу. Останься она жить в родном городе, выглядела бы точно так же. Хорошо, что она уехала.
Она была чрезвычайно довольна, когда наконец вернулась в Кембридж — как раз Мэй с Джованни возвратились из Италии. Загорелый малыш выглядел теперь как самый настоящий итальянец, он даже что-то лопотал по-итальянски. Джейн намеренно не спрашивала Мэй о Роберто. А Мэй, в свою очередь, полагая, что Джейн не желает о нем слышать, ничего не говорила. Джованни же был еще слишком мал.
На Рождество Джейн как с цепи сорвалась. Наконец-то у нее появилась возможность делать подарки. Она засыпала ими всех своих друзей. Если ее приглашали в гости, она покупала в подарок самое дорогое вино; икру она приобретала огромными банками, часто приносила друзьям экзотические фрукты. Подобно Онор, она теперь говорила, что делать подарки — это «так приятно». Если состоятельные люди и бывали несчастливы, считала она, то лишь потому, что не научились дарить.
Но затем начались неприятности. Над богатством Джейн за ее спиной подшучивали, злословили; придирчиво изучались ее драгоценности. У Джейн возник комплекс вины оттого, что у нее ни с того ни с сего появилось вдруг много денег. Какие-то нахалы попросили ее о денежной помощи — и Джейн с радостью согласилась. Нередко к ней заявлялись люди с некими проектами, на осуществление которых требовались огромные деньги. Как правило, то были сплошь безумные проекты, но Джейн не была готова к тому потоку оскорблений, что обрушивались на нее всякий раз, когда приходилось отказывать. Только отношение к ней со стороны Зои и Сандры осталось прежним. Впрочем, у Зои ведь были свои деньги, а Сандра знала Джейн так давно, что могла лишь радоваться за подругу. Во всяком случае, со стороны Сандры никакой зависти она не чувствовала.
Последней каплей, переполнившей чашу терпения Джейн, был случай, когда ей пришлось специально зайти в дамскую комнату, чтобы торопливо впихнуть дорогое платье из магазина «Вог» в пакет с логотипом «Маркса и Спенсера»: не ровен час встретится с кем-нибудь из своих знакомых. «Дурдом какой-то», — подумала тогда Джейн. Неужели до конца своих дней она будет стыдиться своего богатства? Ей придется вечно хитрить и ловчить? Как ни грустно было это осознавать, однако в один прекрасный день Джейн поняла, что хочет она или нет, но из Кембриджа придется уезжать. Положение богатого человека — палка о двух концах, и труднее всего оказалось мириться с человеческой завистью. Поскольку юристы предупредили, что через год после получения наследства Джейн придется сделаться «налоговой изгнанницей», она решила уехать прямо сейчас. Уехать в Италию. Если она налетит на Роберто, это, конечно, будет, мягко говоря, не здорово, но по крайней мере теперь в финансовом отношении она сделалась ему ровней. Поняв же, что не сможет жить так близко от него, она продаст виллу Онор и купит себе дом где-нибудь в другом месте.
Мэй она предложила остаться жить у Зои, но та и слышать не хотела:
— Вы будете нуждаться в моих услугах, теперь, когда вы сделались такой богатой, особенно. Я по крайней мере освобожу вас от монотонной и неприятной работы.
