— А для меня значит очень многое.
— Джейн, будь же благоразумна. Разве часто у меня приключаются подобные истории?!
— По мне, так очень даже часто, увы, Алистер. Мы же обещали друг другу…
— Джейн, иногда в тебе говорит типичная девушка из рабочих!
— Так оно и есть, разве ты позабыл?!
— Все так поступают, если уж на то пошло.
— Это по-твоему. А я предпочитаю придерживаться своих принципов. Можешь оставаться сколь угодно рафинированным аристократом, но замашки у тебя — мартовского кота, — зло выдохнула она и тотчас ощутила пощечину. Больно, обидно, но она не дрогнула. Даже не дотронулась до щеки. Вместо этого взглянула на Алистера в упор.
— Джейн, извини. Я сам не понимаю, как это произошло. Если ты меня любишь, зачем же тогда уходить?!
— Потому что я и дальше хочу тебя любить. Если я останусь с тобой, а твои измены продолжатся, я вполне смогу тебя возненавидеть.
Алистер вновь уселся на постели, обхватил голову руками.
— Но почему, Алистер?! Почему? Может, у нас с тобой было что-то не так?
— Да нет, Джейн, все у нас было здорово. Ты отлично все делала, умудрялась при этом еще справляться с матерью и сестрой. Вообще я втайне поражался, как это тебя хватает и на Респрин, и на Драмлок, и на меня. Все дело только во мне, признаю. Собственно, я ведь толком и сам не знаю, почему изменил. — Он замолчал, как бы раздумывая. — Должно быть, дело в однообразии. Захотелось чего-нибудь свеженького, понимаешь?
— Нет, Алистер, совершенно не понимаю.
— Все семьи рано или поздно приходят к этому. Да что там, ты и сама все знаешь. Собственно, я не возражал бы, если бы и у тебя началась интрижка. Это ни в коем случае не повлияло бы на нашу с тобой любовь. Ведь мои маленькие приключения не повлияли?
— О, Алистер… — выдохнула она, и в голосе Джейн слышалась такая глубокая, такая искренняя грусть. — Какой же дурой, какой слепой я была столько времени! Я-то думала, что после того раза в Шотландии ты остепенился! Однако… Наверняка были и другие разы. Ведь были, скажи? — Он не ответил. — Значит, и вправду все потеряно… А теперь тебе лучше уйти.
— Но Джеймс! Как же наш Джеймс?! О нем ты подумала?
— Разумеется, подумала. Ты можешь брать его на выходные. Тем более что в другое время тебя не бывает дома. А на неделе я буду с ним заниматься. В любом случае, скоро сентябрь, и он поедет в школу. Бедный, бедный мальчуган.
— Бедный? Вот уж, поистине бедный, если его мать сама готовит ему такую участь. Нельзя же быть такой эгоисткой! Подумай, какая будет у сына жизнь! Ему нужны оба родителя.
— Ничего, будем считать, что мы с тобой в отпуске. Будем по очереди брать его.
— Ну ты и человек, Господи… Никогда не предполагал раньше, что ты способна так холодно рассуждать о сыне. Я всегда думал… — Голос Алистера, казалось, сверлил мозг Джейн. Муж был таким умным, он отлично понимал, что главное — не умолкать, и тогда, в свой черед, она почувствует себя виноватой, как если бы все происшедшее — ее собственная вина. Надо что-то придумать, заставить его заткнуться.
— Алистер, тебе сейчас лучше уйти. Я чертовски устала.
— «Я чертовски устала…» Черт, из чего только Бог сделал женщину?! Разбить семью, отлучить собственного ребенка от нашего дома — и после всего этого так вот преспокойно говорить, что она чертовски устала. — Он сорвался с места, он почти кричал.
Гнев Алистера как бы пробудил Джейн.
— Я не разбивала семью, — воскликнула она сквозь слезы. — Это сделал ты и только ты.
— Ах вот как?! Это сделала не ты? А ты — по-прежнему идеальная Джейн, идеальная жена, да? Ну, скажи, скажи мне…
— Я всегда стремилась быть хорошей женой.
— Стремилась?! Вот именно, что стремилась. С тем лишь исключением, что из твоего стремления ничего хорошего не вышло! Видит Бог, ровным счетом ничего хорошего.
— Я тебя не понимаю. Я любила тебя как умела.
— Любила?! Любила, говоришь?! — Он заорал во всю глотку. — Да ты просто душила меня своей любовью, черт бы тебя побрал! Видал я такую любовь!
— Не говори так, — крикнула она, обхватив голову руками, словно желая заткнуть уши, чтобы не слушать этих жутких слов.
— Неужели ты и впрямь думала, что своими стонами, всхлипами и криками тебе удалось хоть на мгновение одурачить меня?! Ты ведь именно дурачила меня, твоего собственного мужа. И где? В постели! Вот она, твоя хваленая честность, которой ты всегда так кичишься. Сколько же времени ты меня обманывала! Ты фригидная, понимаешь, фригидная баба, и больше ты никто!
— Нет же, нет, — всхлипывая, повторяла Джейн.
— И вообще ты весьма ограниченная женщина! Чертовски ограниченная, хотя и думаешь, будто всегда права, хотя и критикуешь всех моих друзей, мой образ жизни, мою семью. Черт, и зачем я только на тебе женился?!
Джейн с ужасом посмотрела на него.
«Черт, и зачем только я тебя родила!» — почти тотчас возникла в памяти некогда услышанная фраза.
— Так в чем проблема? Если ты сразу знал, что намерен причинить мне в дальнейшем столько горя и страданий…
— Проблема в том, что я был идиотом, пожалел тебя.
— Вон отсюда!
— И пойду. Пойду туда, где мне дадут хоть немного тепла, — закричал он.
Дверь с треском захлопнулась. От этого грохота Джейн поежилась. Слез не было, не было сил что- либо делать. В эту самую минуту умирала частичка ее души.
Хорошо хоть юристы попались спокойные — помогли составить бракоразводный контракт, правда, вели себя так, как патологоанатомы перед телом усопшего. Алистер передал ей фулемский дом, определенную сумму денег на Джеймса, а кроме того, бывший муж настоял на том, чтобы платить жалование Мэй. Далее юристы приступили к обсуждению содержания Джейн.
— Но мне ничего не нужно, Алистер. Я уж как-нибудь сама.
— И чем же ты будешь заниматься? Не смеши, ты ведь, по сути, ничего не умеешь, — презрительно улыбнулся Алистер.
— Если бы ты согласился оплатить мою учебу на курсах машинописи и стенографии… Думаю, я бы стала неплохой секретаршей.
Джейн еле сдерживала слезы. Жаль, что они с Алистером даже сейчас не могут разговаривать спокойно.
Словом, она записалась на курсы секретарш. Снова принялась за учебу, вновь уселась за парту. Остальные девушки оказались выпускницами средних школ, и, сидя рядом с ними, одетыми в яркие модные «мини» и обесцветившими волосы, Джейн казалась себе старой. Однако однокашницы были добры к ней, более того, явно сочувствовали и симпатизировали.
Новая жизнь Джейн постепенно входила в свое русло. Каждое утро она шла в школу, а вечерами вместе с Мэй и Джеймсом они прогуливались в ближайшем парке или посещали музеи, ходили в зоопарк. Позднее, перед сном, Джейн изучала скоропись, все эти волнистые линии да закорючки. Жизнь ее сделалась исключительно простой; началась бессонница. На душе было пусто.
Так прошло месяца три. Всякий раз, наведываясь в Лондон, ей звонила Сандра. Домом занималась Мэй: приглядывала за Джеймсом, пока Джейн была в школе, готовила обеды, а также помогала Джейн справиться с депрессией. Забот у Мэй хватало. Особенно непросто было с хозяйкой.
