— Кто вы и как вас зовут? Вы рассказали мне всё, а имён не назвали. Откройте же их, чтобы все люди знали, как называть осквернителей храма Дианы.
Язон, потупясь, молчал. Не хотелось герою, чтобы имя его люди произносили с проклятьем, как имя злодея. С тяжким вздохом, не отвечая старухе, повернулся он, чтобы уйти. Но Медея, стоявшая сзади, смело приблизилась к трону. Кирка в недоуменье смотрела на девушку, подходящую к ней без боязни. Вдруг она поднялась с высокого трона, поражённая блеском очей Медеи, и в волненье спросила:
Не успела она договорить, как древняя Кирка, дрожа, привлекла царевну к груди.
— Если и вправду ты дочь Эета, — сказала она, — я не могу отпустить тебя, не очистив от преступления. Ведь я родная сестра царя Эета и дочь великого Гелиоса. Боги предсказали мне, что незадолго до смерти услышу я вести о милой Колхиде.
Вымолвив эти слова, она сбросила с себя верхнее покрывало и взяла свой волшебный жезл. В то же мгновенье морщины исчезли с её лица, вместо седых волос на плечи упали тёмные кудри, а сгорбленный стан распрямился и сделался гибким и стройным. С гордой улыбкой смотрела прекрасная Кирка на Медею и аргонавтов. А те отступили, поражённые превращением и светлой её красотой.
— Не бойтесь и не дивитесь, — сказала волшебница. — Боги дали мне вечную юность бессмертных и мудрость старухи. Пойдёмте в храм и принесём священную жертву богиням мести.
Они отправились к алтарю беспощадных Эриний. Кирка там заколола ягнёнка и тёплой жертвенной кровью омыла руки Язона, очистив его от свершённого им преступленья. С души Язона упала великая тяжесть, а Медея первый раз после смерти Абсирта улыбнулась ему.
Но, прощаясь с Медеей, волшебница Кирка сказала:
— Даже и я неспособна совсем избавить Язона от наказанья. С тех пор как руки его омылись жертвенной кровью, люди не смогут ему отомстить за царевича. Но берегитесь богов. Совесть Язона до смерти не будет спокойна. Тяжкою будет ваша совместная жизнь. Много вы испытаете бед и лишений.
Остров Сирен
Несмотря на такое печальное предсказание, аргонавты дружно и весело двинулись в путь. Как ни прекрасен был остров волшебницы, как ни чудесна долина, где царствует вечное лето, родная Эллада была им милей.
Быстро скользил их корабль мимо берегов плодородной Италии, и волны переливались под ним подобно серебряной чешуе. К вечеру над водой закружился туман; несколько островков, похожих на встречные корабли, показались на горизонте. Но мгла опустилась до самой воды и скрыла островки от глаз аргонавтов.
Вдруг из тумана послышалось пение. Звучные женские голоса, сначала далеко, потом всё ближе и ближе, всё громче и громче зазвенели в вечернем воздухе. В недоуменье переглянулись герои. Они не могли понять откуда доносится пенье. Казалось, что им навстречу несётся в тумане корабль, полный незримых певиц. И хотя аргонавты не слышали слов, им чудилась в звуках мольба и тревога, жалобный нежный призыв.
Это были волшебные звуки, они притягивали к себе аргонавтов, манили и звали корабль за собой. Сначала Орфей повернулся лицом туда, откуда послышалось пение, и замер на месте. Потом Линкей, напрягая острое зрение, впился глазами в туман. За ним и Медея, откинув косы от ушей, прислушалась к песне, и юные Диоскуры, выпустив вёсла из рук, застыли в глубоком молчанье. А кормчий Тифий, оставив кормило, встал во весь рост и поднял правую ногу на борт, точно вздумал шагнуть через него в воду.
— Стойте! — сказал наконец Язон. — Это песня о смерти. Кто-то тонет в тумане и взывает о помощи.
По знаку Язона гребцы схватились за вёсла. Их бронзовые тела разом рванулись вперёд, потом откачнулись назад, и «Арго», весь в пене и брызгах, понёсся сквозь плотный туман на призывные звуки. Никогда ещё аргонавты не гнали корабль с такой быстротой. Охваченные неодолимым желанием узнать, откуда звучит эта песня, гребцы забыли даже свою Элладу.
Нос корабля на быстром ходу прорезал туман, и навстречу ему точно всплыл из-под воды неведомый островок. У подножия этого островка кипели буруны, и острые рифы, скрытые под водой, грозили неосторожным пловцам. А на зелёной лужайке, у самых волн, были набросаны груды камней, и жёлтые черепа с пустыми глазницами валялись в траве.
Но аргонавты не замечали бурунов. Не видели они и костей. Сильными взмахами вёсел гнали они свой корабль прямо на рифы. Там на гладкообточенном камне, над самой водой, вполоборота к пловцам сидели три девы-певицы. Наполовину скрытые камнем, они манили к себе аргонавтов и пели волшебную песнь. Их волосы отливали на солнце то медью, то зеленью. Руки тянулись навстречу героям. Большие глаза, холодные, как глаза змей, не отрываясь следили за «Арго». И, повинуясь волшебному взгляду, кормчий Тифии направил корабль прямо на камень. Точно во сне он видел и рифы, и золотистую мель, но под действием чар ему казалось, что лучше разбиться о риф, чем уплыть от острова прочь, не упившись чудесным пением. То же чувствовали и другие пловцы. Только мудрый Орфей не поддался волшебству.
Встав на носу корабля в длинной волнистои хламиде, поднял кифару певец и по струнам рукою ударил. Мерно под ловкой рукой загремели согласные струны, страшных певиц голоса заглушая торжественным хором:
