я честно за него заплатил…
— Как и мне?! Личным мирком?!
— И что такого?
— Где остальные?! — Алина вскочила и взмахом руки смела бутылку со стола. Лешка вскинул брови и вытянул руку, и бутылка остановилась у самого пола, и темная винная струя, начавшая было выплескиваться из горлышка, втянулась обратно, не успев коснуться сверкающих плит.
Внезапно бутылка закрутилась юлой, потом запрыгала в воздухе, словно ее трясла чья-то невидимая рука, и во все стороны полетели брызги. И тут же потянулись обратно к горлышку. На лице Лешки появилось напряженное удивление. Он смотрел Алине в зрачки, и она делала то же самое, крепко сжав зубы. На ее висках вздулись жилки, лоб покрылся бисеринками пота, но губы медленно и верно раздвигались, складываясь в недобрую улыбку.
Внезапно у обоих вырвался бессильный возглас, и бутылка вдребезги разлетелась на полу. Лешка тоже вскочил и треснул кулаком по столешнице.
— Что за приколы?!
Свет ламп потускнел, и в зале ресторана вдруг пошел снег. Крупные пушистые хлопья выскальзывали прямо из облицованного резным деревом потолка и, медленно и красиво кружась, ложились на пол и на головы посетителей, не обращавших на них никакого внимания, словно это было в порядке вещей. Лешка два раза быстро моргнул.
— Секундочку! — возмутился он. — Такое тут могу делать только я!
— Это еще почему?! — по-детски, капризно поинтересовалась Алина. — Я тоже хочу!
— Это мой сон!
— И мой тоже!
— Твой сон — лишь часть моего!
Алина подмигнула ему.
— А что, если наоборот? Не глупи, Лешка, и не жадничай. Здесь хватит места и на двоих! И на двенадцать! Ты отпустил меня в мой собственный мир, снотворец. А здесь в мирах время идет по-разному. Сколько я пробыла там? Минуту? Год? Сотни веков? Кто знает? Кто знает, сколько времени у меня было для тренировки?.. Даже ты этого не знаешь. Лешка, Лешка, теперь ты понял, какого свалял дурака?
— Но ты не должна была… — Лешка осекся, раздраженно смахивая снег с волос, и Алина улыбнулась ему.
— Вернуться? А вот же ж! Вот такая вот неприятность! Где остальные? Отпусти их, а то как бы я не засунула и тебя в какойнибудь симпатичный мирок, где ты будешь веками перевариваться в чьемнибудь желудке!
— Ты?! — Лешка искренне расхохотался. — Думаешь, если ты научилась парочке маленьких чудес и отхватила себе чутьчуть самостоятельности, так уже можешь что-то сделать?! Аль, ну ты же, в самом деле, не такая дура, верно? Конечно, я восхищен блефом, но края-то видеть надо. Так что, малютка, ступай обратно и не надоедай мне! Разлила хорошее вино… Девушка! — он махнул повернувшейся официантке, у которой оказалось лицо Женьки. — Еще бутылочку!
— Где ты на самом деле? — тихо спросила Алина, отбрасывая за спину мокрые пряди волос. — Ты не можешь просто спокойно сидеть тут и попивать винцо.
Это всего лишь показуха! Где ты сидишь на самом деле? Ты ведь должен наблюдать за всеми нами? Где ты это делаешь?
— Ты начинаешь меня утомлять! — раздраженно сообщил Лешка и, подняв руку, качнул указательным пальцем, словно подзывая кого-то, и в дальнем конце зала вдруг что-то хлопнуло, и вдоль стен покатилась волна ревущего пламени, и люди, попадая в него, мгновенно сгорали и рассыпались пеплом, и огонь катился, словно морской вал, приближаясь к двоим, застывшим посередине зала, и Лешка улыбался, раскинув руки, точно хотел заключить Алину в жаркие объятия.
— Мне ничего не будет, — сказал он, — а вот тебе, солнышко, извини, будет зело больно!
Алина закусила губу так сильно, что по ее подбородку потекла тонкая струйка крови, и за ее спиной внезапно выросла огромная сверкающая тусклой зеленью волна, заполнившая зал до самого потолка, и хлынула вперед, сметая мебель, и от нее несло холодом и солью.
— Ничего не выйдет! — заявил Лешка, уже окутанный пламенем, которое лениво колыхалось перед его лицом, и на мгновение две стихии застыли друг перед другом, разделенные всего лишь несколькими сантиметрами. — Мой огонь не потушить никакой водой!
Алина улыбнулась ему из зеленоватой толщи, подернутой рябью.
— А почему ты решил, что это вода?
Лешка беззвучно шевельнул губами, и в следующий момент две стены обрушились друг на друга, смешались, рассыпались и исчезли, оставив посреди пустого, разгромленного зала двоих насквозь мокрых людей. Лешка задумчиво почесал нос, потом огляделся.
— Да, впечатляет, вынужден признать. Но это все ерунда. Я могу…
— А уж как я могу…
— Подожди, подожди!.. — проговорил он — несколько суетливо. — Возможно, я ошибся, да, ошибся… Возможно, я предложил тебе не тот мир! Мы сейчас все это быстренько исправим! Давай, пошли!..
Метнувшись вперед, Лешка крепко схватил Алину за руку, и пол под ними внезапно провалился и они полетели куда-то в темноту. Алина с трудом успела сдержать испуганный крик, и в следующее мгновение под ее ногами оказалась твердая поверхность.
— Вот! — сказал Лешка, отходя. — Как тебе так?
Они стояли возле роскошного дворца, и кругом замерли слуги и рабы, готовые выслушать любой приказ и немедленно его исполнить. Вдали виднелись очертания гигантских пирамидусыпальниц, небо дышало жаром, и где-то за стенами катились темные воды древней реки. Алина вытянула руки, унизанные золотом, качнула головой и осторожно потрогала священный урей на лбу, потом вопросительно взглянула на Лешку.
— Древний Египет, — горделиво произнес он. — Будешь царицей. Все, что угодно — весь мир для тебя! Живи, сколько хочешь, роскошь, богатства, рабы…
Алина засмеялась, глядя на согнутые людские спины.
— Сразу видно, Леха, что в истории ты разбираешься не особенно. Кроме того…
Что-то взметнулось, и царский двор и роскошный дворец исчезли, и теперь они стояли неподалеку от одной из огромных пирамид, побелевшей от снега, и вокруг лежали сугробы, в которых их ноги утопали по колено, и кто-то с гиканьем мчался по склону на санках — очевидно, это были древние египтяне.
— Ты что творишь?! — возмутился Лешка, и в следующее мгновение они оказались посреди роскошного средневекового бала. Колыхались тяжелые наряды, звенели драгоценности, бряцало оружие. Алина сидела на троне, придвинутом к накрытому столу. Лешка примостился рядом на подлокотнике.
— Ну, а если так? — осведомился он.
Алина благосклонно покивала, потом сделала величественный жест рукой.
— Мило. А почему сей барон смолит 'Беломор', не считаясь с присутствием королевской особы?!
— Не хочу я жареного вепря! — закричал кто-то из-за стола благородным голосом. — Немедленно принесите килек в томате, емое!
Лешка выругался, и бал и пир смялись и исчезли, и над ними протянулись стройные мраморные колонны, и вокруг сидели люди в хитонах и потягивали из чаш смешанное с водой розовое вино, глядя на нагих нубийских танцовщиц, а возле Алины сидел симпатичный полуобнаженный молодой человек атлетических пропорций и смотрел на нее с восхищением.
— Я завоевал половину Вселенной и завоюю другую, если ты станешь моей царицей! — воскликнул он. Алина, не сдержавшись, рассмеялась, и он поспешно добавил: — Как только я разберусь с налоговой, которая уже достала меня подоходным с персидского похода!
Лешка, стоявший за ее спиной, раздраженно сплюнул, и все исчезло. Теперь они стояли на трибуне Мавзолея, и маршировавшие мимо военные в парадной форме, слаженно громыхали в сотни глоток:
— Товарищу Сухановой урррааа!!!
— Ты обалдел?! — возмутилась Алина, взглянув на Лешку округлившимися глазами, и тот смущенно дернул узкими плечами.
— Это просто проверка! — заявил он, потом его губы зло искривились. — Я создам для тебя нормальный мир, если ты перестанешь мне мешать!
— Мне не нужен нормальный мир! — рявкнула Алина. — Мне нужна моя реальность и мои друзья — живые, разумные и неспящие!
Лешка скрипнул зубами, и внезапно они оказались в самой гуще сражения. Лязгало оружие, надсадно орали раззявленные рты, валились на скользкую от крови землю разрубленные тела. Алина испуганно присела, глядя на опускающуюся прямо ей на голову кривую саблю, но тотчас же кто-то огромный, в кольчуге, оттолкнул ее в сторону и закричал:
— Уберите отсюда бабу! Ну, держись, татарская сволочь!
Он передернул затвор и принялся методично скашивать противников длинными очередями из 'калаша'. Над полем полетели испуганные вопли. Алина начала вставать, чтобы лучше рассмотреть, что происходит, но ей в руку тотчас вцепились крепкие Лешкины пальцы. Алина в свою очередь схватила его, и поле битвы исчезло. Они стояли на холодной каменистой равнине, а неподалеку от них на камнях умостились трое странных существ, лохматых, обмотанных звериными шкурами, низколобых и страшных, отдаленно напоминающих людей. В сторонке лежала искромсанная туша мамонта.
— Вот здесь тебя и оставлю! — прошипел Лешка. — Самое для тебя место! Будешь радоваться жизни вместе со своими предками! И скажи спасибо, что я тебя в мезозой не закинул!
— Просто ты его плохо знаешь, — заметила Алина, и в тот же момент один из первобытных охотников извлек из-под камней бутылку 'Столичной', отвернул крышку и со вкусом сделал несколько глотков, потом передал бутылку остальным и прогнусавил низким, рыкающим голосом:
— Хорошо, что баб с собой не взяли!
Лешка схватился за голову, потом взглянул на Алину, и его взгляд стал таким холодным, что внезапно ей расхотелось шутить дальше. Она отступила на шаг, глядя на улыбку, расползающуюся по его губам.
— Хочешь к друзьям, говоришь? — задумчиво протянул он и кивнул. — Ладно. Я тебе сейчас покажу друзей. Но потом не проси меня прерывать вашу дружескую встречу. Пока, Аля.
Алина с трудом разлепила веки и с облегчением увидела перед глазами знакомый грязный цементный пол. Это зрелище доставило ей такую радость, что она почти была готова его расцеловать, но все же воздержалась. Сжала пальцы, и тут же ее охватила тревога. Когда она уходила, то в них оставался нож. Теперь его не было. Она взглянула туда, где возле окна должна была сидеть Кристина… вернее, тело Кристины. Но оно исчезло.
Опять сон?
С трудом приподнявшись, она огляделась и увидела остальных. Они тоже проснулись и, судя по всему, намного раньше нее, но почему-то не помогли ей и вообще не обращали на нее никакого внимания, сгрудившись у дальней стены и склонившись друг к другу, очевидно, о чем-то совещаясь, так что она могла видеть только их затылки. Алина взглянула на руку Виталия, свободно висевшую вдоль бедра, и увидела, что на ней протез. Значит, реальность? Где же Лешка? Сбежал?
— Эй! — крикнула она, пытаясь встать. Это было тяжело — болел, казалось, каждый сустав, а в голове пульсировала тупая боль. Она посмотрела на мертвого Гершберга, лежащего рядом с опрокинутым стулом, и болезненно сощурилась. — Может, вы соизволите мне помочь?! Олег!
Окликать Виталия Алина не решилась, — скорее всего, он до сих пор был взбешен из-за ее такого глупого подозрения. Неожиданно ей захотелось сесть обратно на пол и
