Заговор

по Амману. Заявляют, будто ты несешь ответственность за смерть посольской дочки. Как к ним попала эта информация, я не знаю, но попала. — Уловил реакцию во взгляде Сары. — Описания вас двоих, машины — все передано по рации. Потому-то мне и пришлось выйти на контакт.

Ксандр опустился на багажник, запрокинул голову.

— Как она умерла, сказали?

О'Коннелл выждал некоторое время, потом ответил:

— Об этом тебе не стоит беспокоиться, сынок.

— Я послал ей записи Карло, все. Я не думал…

— И не мог, — сказала Сара, забыв на время о разоблачениях собственного прошлого. — И Гейл прав. Тебе нельзя думать об этом. Тебе надо думать о тех, кто убил ее… кто настолько перепугался, что готов призвать на помощь полицию, лишь бы остановить тебя. — Сара взяла его за руки. — И они, что бы ни говорил Шентен, все же стараются тебя остановить.

Ксандр посмотрел на Сару. Медленно кивнул.

Она повернулась к О'Коннеллу:

— Значит, идти на риск и лететь нам нельзя. И машиной этой пользоваться тоже нельзя. Придется ее отвести в лес и спрятать.

— Я на шаг тебя опережаю. Дай мне полчаса. — О'Коннелл соскользнул с багажника и положил руку Ксандру на колено. — Ты в хороших руках, сынок. Придет время, и я с удовольствием послушаю, как тебе удалось унести ноги из Германии.

— Придет время, — в тон ему ответил ученый, — и я с удовольствием расскажу об этом.

О'Коннелл подмигнул и пошел к мотоциклу. Минуту спустя Ксандр с Сарой сидели в «фольксвагене», мотор которого урчал дизельным баском.

— Он славный человек. — Это произнесла Элисон, смотревшая через ветровое стекло в спину ирландца. — Очень славный человек.

* * *

— Вы представляете, как трудно будет исправить то, что вы наделали!

В трех разных штатах трое мужчин вздрогнули от голоса, грозившего им по телефону. Перед каждым в воображении предстал свой образ старца, когда голос на линии умолк, сменившись хриплыми раскатами кашля.

«Приступы на него нападают все чаще, — подумал Тиг. — Теперь уже недолго осталось. Однако прожил же он все эти долгие годы — и живет себе».

— Пятьдесят лет… пятьдесят лет!.. Думаешь, тебе известно, чего ожидать. Думаешь, что так или иначе, но они поднимутся над собой и станут действовать так, как их учили. Но всякий раз снова и снова убеждаешься, что ошибся, что они все еще дети, недальновидно отобранные тобой, ныне в них заложено ничуть не больше, чем тогда, когда ты впервые их нашел. — Старец умолк, линия доносила его тяжелое дыхание. — «Ему нести бремя мудрого выбора учеников своих». Наверное, слишком тяжким оказалось для меня это бремя. — Вновь хрипы дыхания. — Может ли хоть кто-то из вас объяснить, зачем вы сделали из Джасперса парию, преступника… сумасброда?

Молчание на линии. Тиг заговорил первым:

— Затем, что другого выхода не было.

— Голос разума. — Старец и не пытался скрыть презрение. — Значит, все вы согласились с тем, что для Джасперса это единственный путь.

— Мы все обсуждали это…

— Я не вас, Йонас, спрашиваю, — перебил старец. — Я спрашиваю Лоуренса с Антоном. Или эту роль они тоже вам уступили?

Снова пауза. Седжвик ответил:

— Запись в доме Шентена всем нам показала с предельной ясностью, что и Джасперс, и эта женщина, Трент, уже имеют в своем распоряжении весьма опасный документ, способный сильно нам навредить.

— И для вас нет разницы между этой убийцей и Джасперсом?

— В данном случае — нет. Мы можем не успеть добраться до них раньше, чем они сумеют передать эти сведения.

— По-вашему, он бы побежал в полицию? По-вашему, его бы там восприняли всерьез? — Старец выждал. — Вы, Антон, с этим согласны?

— Я… да. Он нам… помеха. И с ним надо… разобраться.

— Из вас, Антон, получился бы плохой актер. В следующий раз, Йонас, потрудитесь приложить побольше усилий, когда будете разучивать с ним его роль.

— Он взрослый человек, — откликнулся Тиг. — Сам принимает решения. Мы все сами принимаем решения.

— Ах, — произнес усталый голос, — ну вот наконец мы и добрались до этого. Наконец-то видим, отчего приобретают такую значимость собственные вотчины. Это никак не связано ни с Джасперсом, ни с Элисон, ни даже с мисс Трент, не так ли, Йонас? Связано это с тем, кто принимает решения и осуществляет контроль. — Он подождал, надеясь на ответ. Когда ответа не последовало, продолжил: — Вы глупец! Вас занимают решения. Вам известно, как все это увязать вместе. Вам ничего не известно! Не думаете ли вы, Йонас, что я вас не раскусил? Вы полагаете, я настолько старый или безмозглый, что в слепоте своей не заметил, чего вам всегда хотелось? Хаоса, естественно. Это то, чего всем нам хочется. На том, собственно, наши пути и расходятся. Я прав? Хаос — это то, насколько далеко вам угодно зайти. Приказы вам скучны, постоянство и стабильность — просто вторичные заботы для человека вроде вас. Вы предпочитаете волю, какую приносит хаос, безграничные возможности. — В словах старца звучало презрение. — Вы думаете, я не понимаю, думаете, это не очевидно? Это было очевидно с самого начала, причина, по которой я выбрал вас: ваш эгоизм, — крайне важна для дела. Как по-вашему, отчего в последние годы я держал вас на таком коротком поводке? Видимо, в безмозглости своей я полагал, что вы не станете рваться с него время от времени. То была моя ошибка. Больше я ее не допущу.

На линии воцарилось молчание. Наконец заговорил Тиг, речь его, выдержанная, точная, явно скрывала неистовство, бушевавшее в душе.

— Вы выбрали Джасперса?

— То, о чем вы спрашиваете, не ваше дело.

— Я сделал его своим делом, старик! Вы его выбрали?

— Не смейте говорить со мной в подобном тоне! Понятно? — Молчание. — Вам понятно, Йонас?

Слова старца разожгли давно забытый огонь, в них сочился яд, который, казалось, переносил всех четверых туда, в хижину, к итальянскому песку и морю, к трем маленьким мальчикам, которые в ужасе забились в угол, пока старец выговаривал, ломая упрямство, самому старшему из учеников:

«Скажите мне, Йонас, почему вы стараетесь обмануть меня? Почему не признаетесь, что именно вы заставили Антона лезть в воду? — Он ударил мальчика ладонью по лицу с такой силой, что тот рухнул на пол. Йонас, поднявшись, сел на табурет, слез не было, только голова слегка подрагивала. И снова последовал удар, и снова мальчик упал, на этот раз кровь брызнула из разбитой губы. — Почему вы обманываете меня?»

«Я не обманываю…»

«Не смейте говорить со мной в подобном тоне! — завопил он и ударил мальчика кулаком в бровь, так, что голова врезалась в деревянную стену, а из глаз хлынул поток слез, несдерживаемых, злых. — Вы ничто. Ничто! Но я обязательно сделаю из вас великого завоевателя. Из всех из вас — великих завоевателей. Это вам понятно?»

Понуря голову, дрожа всем телом, мальчик кивнул. «Да, — пробормотал он, — я вас обманул».

Учитель подошел и погладил мальчика по голове. «Вы хороший мальчик, Йонас, — произнес он, глядя на двух других. — А теперь пойдите и умойтесь».

— Да, — ответил Тиг голосом, застрявшим в памяти прошлого.

— Хорошо… Антон, завтра вы отпустите учащихся на зимние каникулы, а потом и сами отправитесь отдыхать на остров. Проверьте, чтобы весь штат был готов к моему приезду. Я прилечу до полудня. Лоуренс, вы останетесь в Новом Орлеане. А Йонас, — он умолк, не ожидая никакого ответа, — вы будете в Сан-Франциско. Все ясно?

— Да, — прозвучало в ответ, как один голос.

— Хорошо. Я исправлю допущенные вами ошибки. Смотрите не поставьте меня в подобное положение еще раз. Я становлюсь слишком стар, чтобы подтирать за вами.

* * *

О'Коннелл вылез из-за баранки. Пригнанный им фургон поразил: Сара и помыслить не могла, что бывает такое чудо на колесах. У явно пережившей свои лучшие времена машины по обоим бортам тянулась широкая полоса деревянной обшивки, а темно-зеленый цвет усугублял странность ее облика. Сзади стекло было заляпано наклейками с изображением всевозможного дикого зверья — проделки студентов и старшеклассников, на бампере — коллекция забавных предупреждений и еще более забавных сентенций, которые иногда сливались в едином призыве: «ОСТЕРЕГАЙСЯ ГОСПОДА — ЕМУ МИГАЛКИ НИ К ЧЕМУ». Элисон в полном восторге сосредоточенно вчитывалась в каждую фразу, словно та таила в себе еще какой-то, более тонкий смысл. О'Коннелл, бросив ключи Ксандру, направился к ней.

— У меня мотоцикл в пятнадцати минутах езды отсюда, — сказал он. — Прошу подбросить. — Встав рядом с Элисон, ирландец начал читать вместе с ней. — Чудная мешанина, это точно. — Элисон не отрывала взгляд от наклеек. — И того полно, и сего, но не очень-то все связано. Впрочем, как образчик приятного чтива вполне годится.

Она повернулась к нему, улыбка красила ее. Он двинулся было к открытой дверце, но Элисон быстро схватила его за руку: улыбка такая же искренняя, взгляд ласковый. Какое-то время О'Коннелл пристально смотрел на нее, не зная, как поступить. Потом, очень медленно, накрыл своей рукой ее руку и сказал:

— А может, рядом сядем? И вместе покатим? Согласны?

Улыбка еще больше расцвела на ее губах, глаза заблестели ярче.

— Добро. — О'Коннелл подмигнул и потянул ее к машине.

Двенадцать минут спустя, следуя указаниям О'Коннелла, сидевшего сзади, Ксандр притормозил на пустынном участке дороги, ведущей к городу Брайану. Мотоцикл был спрятан в лесу, ирландец с ним сам управится.

— Запомните номер, который я вам дал, воспользуйтесь им для начала контакта, — добавил О'Коннелл. — Людей я, наверное, соберу за восемнадцать часов. Страна у нас обширная, так что постарайтесь отыскать место в радиусе миль семидесяти пяти от…

— Мне порядок известен, — сказала Сара. — Если повезет, то мы доберемся туда к завтрашнему утру. Придется позаботиться о себе, тем более с Элисон…

— Я хочу поехать с ним, — заявила та тихим, но четким голосом. Все три головы повернулись к ней, Сара откликнулась первой.

— Это может оказаться затруднительно, Элисон, — отговаривала она, как могла. — У Гейла всего лишь мотоцикл…

— Я знаю. — Голос такой же настойчивый. — Я хочу поехать с ним.

Сара оглянулась на бывшего коллегу. Выражение его лица было вовсе не таким, какого она ожидала. Ирландец ухмылялся.

— А может, не такая уж и плохая мысль, — сказал он. — Чтобы я ее забрал. — Мысль, похоже, укоренялась, улыбка расплывалась шире. — Если по делу, то, может, и не сыскать лучшего способа разделить их, на всякий случай… — Он посмотрел на Сару: — У тебя своя забота… не подумайте ничего плохого, профессор…

— Я и не думаю, — ответил Ксандр.

— А у меня своя. Так их обеих куда легче от беды уберечь.

Сару это не убедило.

— Гейл, до объекта полторы тысячи миль. Плюс тебе придется…

— Может, малость ветерком обдует, — заметил ирландец, поворачиваясь к Элисон и не обращая внимания на Сару. — Да поспать времени много не окажется. — Элисон не сводила