словами, организации быта и улучшению условий труда в нашей политике отводится последнее место. Далее вселения рабочих семейств в неудобные и неприспособленные для них буржуазные квартиры мы не пошли в разрешении жилищного вопроса и, что хуже, до сих не приступили к практической разработке плана реорганизации жилищ. К стыду нашему, не только в глухой провинции, но в сердце республики – в Москве – процветают вонючие, перенаселенные, антигигиенические рабочие казармы, куда войдешь, и кажется, будто и революции-то не было... Мы все знаем, что жилищный вопрос не поддается разрешению в несколько месяцев и даже лет, что при нашей нищете он представляет особые трудности, но факты обостряющего, нарастающего неравенства в положении привилегированных групп населения Советской России и рядовых рабочих, «остова диктатуры» пролетариата, порождает и питает растущее недовольство.
Рабочий-массовик видит, как живет советский чиновник, «человек практики», и как живет он сам, тот, на котором держится диктатура класса... Он не может не учесть, что за все время революции всего менее уделено было внимания жизни и здоровью рабочего в мастерской, что где до революции существовали сколько-нибудь сносные условия, там они поддерживались фаб – и завкомами, а где их не было, где сырость, духота, вредные яды отравляли, заражали и изнуряли организм рабочего, там эти явления так и остались не устраненными... «Не до того было... Помилуйте, гражданский фронт...» И однако, чтобы отремонтировать помещение для советского органа, находились и материалы, и рабочие руки... Попробовали бы мы посадить «спецов», «людей практики» в области торговых сделок с иностранным капиталом в те конуры, в которых продолжают жить и трудиться массы пролетариев, они подняли бы такой вопль, что пришлось бы мобилизовать весь жилищно-земельный отдел для устранения недопустимой «бесхозяйственности», мешающей продуктивности работы специалистов.
Заслуги рабочей оппозиции в том, что вопрос организации быта рабочих со всеми будто мелочами, пустяковыми требованиями рабочих она включила в общий народнохозяйственный план. Поднятие производительных сил не осуществимо без одновременной организации быта рабочих на новых, целесообразных, коммунистических началах.
Чем меньше было до сих пор предпринято и намечено (я не говорю уже – осуществлено) в этой области, тем глубже непонимание, отчуждение и значительный рост обоюдного недоверия между руководящими верхами партии и широкими рабочими массами. Нет единства, нет сознания общности нужд, запросов и требований. «Верхи одно, мы другое. Может, вожди и лучше умеют управлять страною, но нашего рабочего дела, жизни мастерской, ее нужд и непосредственных задач – они не понимают и не знают». Отсюда инстинктивное доверие к союзным центрам и отшатывание от партии. «Свои-то они свои, да только попал в главк и ушел от нас... По-иному живет. Наше горе ему что? Не свое горе, стало!»
И чем больше партия наша выкачивала наиболее сознательные, преданнейшие элементы из предприятий и союзов, перебрасывая их на фронт и на работу в советских органах, тем больше порывалась непосредственная связь широких рабочих масс с руководящими политическими центрами. Нарастала брешь, образовывалась трещина... И сейчас эта трещина дает себя чувствовать уже внутри самой партии. Рабочие через рабочую оппозицию вопрошают: кто мы? Действительно ли мы хребет классовой диктатуры или же мы безвольное стадо, быдло, которое служит подпоркой для тех, кто, оторвавшись от масс и угнездившись под надежную сень партийной вывески, творит политику и строит хозяйство без нашего руководительства, без нашего классового творчества?
И как бы партийные верхи ни отмахивались от рабочей оппозиции, это та нарастающая здоровая классовая сила, которая несет особую жизненную энергию возрождения народного хозяйства и самой начинающей линять и пригибаться к земле коммунистической партии.
Итак. Три причины порождают кризис нашей партии: прежде всего, высшие, объективные условия, в которых протекает и осуществляется насаждение начал коммунизма в России (гражданская война, экономическая отсталость России, ее великая разруха после стольких лет войны); вторая причина: мешанный состав ее населения – семимиллионный пролетариат, затем крестьянство, мещанство, бывшая крупная буржуазия – дельцы всех видов и формаций, влияющих на политику советских органов и вливающихся в партию. В-третьих – пассивность партии в деле непосредственного улучшения положения пролетариата при неумении, бессилии соответствующих советских учреждений поставить и разрешить эти вопросы.
Чего же хочет оппозиция? И в чем ее заслуга?
Ее заслуга в том, что она вынесла перед партией все эти наболевшие вопросы, что она оформила то, что глухо бродило в массах и что уводило беспартийные рабочие массы все дальше и дальше от партии, что она ясно и безбоязненно бросила в лицо партийным верхам: «Остановитесь, оглянитесь, призадумайтесь. Куда вы нас ведете? Не сбиваемся ли мы с классового пути? Плохо будет положение партии, если остов-то диктатуры – рабочий класс – останется сам по себе, а партия сама по себе... В этом гибель революции». Задача партии в момент настоящего кризиса – бесстрашно участь свои ошибки, насколько ни были, и прислушаться к здоровому классовому зову широких масс рабочих: через творчество самого восходящего класса в лице производственных союзов к воссозданию и разви – тию производительных сил страны, к очищению самой партии от затесавшихся в нее чуждых ей элементов, к выправлению работы партии путем возвращения к демократизму, к свободе мнений и критике внутри партии.
О РОЛИ И ЗАДАЧАХ ПРОФСОЮЗОВ
Мы отметили в основных, хотя и беглых чертах, чем вызывается наш внутрипартийный кризис. Теперь рассмотрим, каковы главные пункты расхождения верхов нашей партии и рабочей оппозиции. Пунктов этих два: роли и задачи профсоюзов в период воссоздания народного хозяйства и организации производства на коммунистических началах и вопрос о самодеятельности масс и бюрократизме в партии и советах. Остановимся на первом вопросе – второй непосредственно вытекает из первого.
Период «тезисотворчества» в нашей партии по вопросу о профсоюзах закончен. Перед нами лежит шесть различных платформ, шесть партийных группировок. Такого разнообразия и «тонкости оттенков» еще не видала партия, и партийная мысль еще никогда не обогащалась таким богатым творчеством формулировок по одному и тому же вопросу. Очевидно, вопрос важный, основной.
Так оно и есть. Дело идет о том, кому строить коммунистическое хозяйство и как его строить. Это же суть нашей программы. Это — ее сердце. Вопрос не меньшей, если не большей важности, чем вопрос о захвате политической власти пролетариатом. Только группа демократического централизма с тов. Бубновым во главе может быть настолько близорукой, чтобы находить, будто:«Вопрос о профсоюзах в настоящий момент отнюдь не имеет ни особо крупного объективного значения, ни особой теоретической сложности».
Естественно, что он волнует партию и что по существу это вопрос о том, куда [по] вернуть колесо истории – дать ему передний или задний ход? Естественно и то, что нет такого коммуниста, который остался бы в стороне от дискуссии о роли профсоюзов. В результате – 6 различных группировок.
Но, если внимательно проглядеть все тезисы различных, тончайших по оттенкам группировок, то окажется, что по основному вопросу–кому строить коммунистическое хозяйство и организовать производство на новых началах – существует только две точки зрения. Одна, выраженная и запечатленная в тезисах рабочей оппозиции, другая, объединяющая все остальные оттенки многообразных, но по сути единых платформ.[38]
Что проводят тезисы рабочей оппозиции и как понимает она задачу и роль профсоюзов, точнее, производственных союзов, в настоящий момент? «Мы полагаем, что вопрос о восстановлении и развитии производительных сил нашей страны возможен лишь при условии изменения всей системы организации управления народным хозяйством» (из докл[ада] тов. Шляпникова 30 дек[абря 1920 г.], курсив мой – А. К.). Заметьте, товарищи, «при условии изменения всей системы». Что это значит? «Сущность спора, -говорится дальше, –заключается в том, какими путями наша коммунистическая партия в переживаемый переходный момент будет проводить свою хозяйственную политику: через организованные в союзы рабочие массы или через их голову, бюрократическим путем, посредством канонизированных чиновников» (оттуда же). Вот именно: суть спора–будем ли мы осуществлять коммунизм через рабочих или через их головы руками советских чиновников. И пусть товарищи призадумаются: возможно ли осуществить, построить коммунистическое хозяйство и производство руками и творчеством выходцев из чужого класса, проникнутых рутиной прошлого? Если мы будем мыслить по-марксистски, по-научному, мы ответим себе ясно и категорически – нет. Предполагать, что «люди- практики», техники, специалисты в области налаживания капиталистического производства сумеет вдруг выскочить за пределы тех обычных приемов, взглядов и подхода к труду, которые воспитаны в них, органически в них въелись за все их служение капиталу, и начнут созидать новые коммунистические формы хозяйства (а в нахождении этих новых форм производства, новой организации труда, новых стимулов-побудителей к труду заключена вся суть), –значит забывать неоспоримую истину, что систему хозяйства изменяют не отдельные гениальные люди, а потребности класса.
Вообразите себе, если б в эпоху перехода от феодально-помещичьего хозяйства, построенного на крепостном труде, к системе капиталистического производства с его якобы свободным наемным трудом в мануфактурах буржуазный класс, еще очень неопытный тогда в организации своего капиталистического хозяйства, пригласил бы себе в роли главных организаторов мануфактур наиопытнейших, юрких и умелых управителей и приказчиков, помещичьих имений, привыкших иметь дело с рабски-безвольным, крепостным трудом. Что бы получилось? Сумели ли бы эти опытные люди, спецы в своей области, воспитанные на власти кнута, поднять производительность труда «свободного», хотя и голодного пролетариата, который имел все-таки возможность уйти от грубой руки управителя мануфактуры, поступить в солдаты, стать поденщиком, бродягой, нищим, но все же уйти от постылого труда. Не развалили бы они начавшуюся складываться новую организацию труда и всю на ней построенную систему капиталистического производства? Отдельные управители крепостных крестьян, отдельные бывшие помещики, приказчики умели приспособиться к новым формам производства, но не из них вербовались истинные творцы и созидатели буржуазно-капиталистического хозяйства Классовый инстинкт подсказывал хозяевам первых мануфактур, что лучше медленно и неумело, да своим умом, своей «сметкой» находить верный путь, определяющий взаимоотношения труда и капитала, чем позаимствовать непригодные, мертвящие приемы у устарелой, непригодной больше системы эксплуатации труда, не повышающей, а понижающей производительность. Классовое творчество верно подсказало капиталистам в эпоху первоначального капиталистического накопления, что вместо кнута приказчика и капиталиста [sic] имеется другое погоняло к труду – соревнование, конкуренция рабочих перед лицом безработицы, нищеты. И капиталисты, уловив этот стимул, этот побудитель к труду, сумели его использовать в интересах развития новых, буржуазно-капиталистических форм производства, сразу подняв производительность «свободного» наемного труда.
Буржуазия пять веков тому назад действовала ощупью, слепо, повинуясь лишь классовому инстинкту. Она доверяла больше своей сметке, чем опыту умелых специалистов в области организации крепостных, помещичьего хозяйства. И была права, права исторически.
Мы обладаем великим орудием, помогающим нам находить кратчайший путь к победе рабочего класса, сокращающим его крестные страдания по этому пути и утверждающим новую систему хозяйства – коммунистическую. Это орудие–материалистическое понимание истории. И вместо того, чтобы использовать его, углубить наш опыт и проверить наши искания на истории, мы готовы отбросить исторические истины и пуститься в дебри слепых экспериментов – авось... Как бы тяжко ни было наше хозяйственное положение, до такого взрыва безнадежности нам доходить нет основания. В отчаяние могут приходить капиталистические правительства, действительно стоящие с иссякнувшим творчеством капитализма в тупике, но не мы, не трудовая Россия, перед которой с октябрьской революции открываются небывалые, широкие возможности хозяйственного творчества, образование невиданных еще форм производства с неслыханно высокой продуктивностью труда. Но надо научиться брать не из прошлого, а давать простор творчеству будущего.
Это и делает рабочая организация. Кто может явиться творцом, создателем коммунистического хозяйства? Тот класс (а не отдельные гениальные выходцы прошлого), который органически связан с новообразующимися, мучительно перерождающимися формами производства более продуктивной и совершенной системы хозяйства. Какой орган, рабочие ли производительные союзы или мешанный, чиновничий по составу хозяйственно-советский аппарат, может выявить, провести в дело творческие задатки в области ново-организации хозяйства и производства? Рабочая оппозиция считает, что первый, т.е. Рабочий, производственный, а не чиновничье-бюрократический и социально мешанный коллектив с сильным привкусом «дельцов» и «строителей» старого капиталистического закала, ум которых засорен мусором капиталистической рутины.
«Рабочие союзы от современного пассивного содействия органам народного хозяйства должны быть вовлечены к активному и индивидуальному участию в управлении всем народным хозяйством»(тезисы раб[очей] опп[озиции]). Искать, находить и творить новые, более совершенные формы хозяйства, нащупывать новые стимулы повышения производительности труда– могут лишь коллективы, наиболее неразрывно связанные с нарождающейся формой производства, из своего будничного опыта делая ряд практически мелких на первый взгляд, но теоретически высокоценных умозаключений в области подхода к трудовой рабочей силе в новом трудовом государстве, где погонял ом труда перестала быть безысходная нужда, безработица и конкуренция на трудовом рынке.
Найти стимул, повод к труду – величайшая задача рабочего класса на пороге к коммунизму. Не кто иной, кроме самого рабочего класса в лице его классового коллектива, не в силах одолеть эту задачу.
Задача производственных союзов дает простор практическому опыту, классовой сметке в налаживании и нащупывании новых форм производства и организаторским способностям пролетариата, т.е. Того класса, который один только может стать творцом коммунизма.
