По кузову грузовика постучали прикладом.
Машина заурчала, водитель постоял, прогревая мотор. Видимо, похитителям торопиться было некуда. А затем мы поехали.
Уж не знаю, какими путями двигался этот грузовик, но ни одна аномалия, ни один табун мутантов, ни один блокпост «Долга» или гоп-стоп бандитов не попадались ему на пути.
Когда нас подвезли к нужному месту, я уже сидел, облокотившись на бортик, и оглядывал окрестности. Рядом без сознания валялись мои сослуживцы. Деваться мне было некуда. Нас везли к центру Зоны, а оттуда я один не выберусь, даже если сейчас выпрыгну и удачно приземлюсь. Что тоже вряд ли случится, потому что голова болит сильно и кружится. Так что будь что будет.
То, что я увидел, когда нас привезли, выходило за все рамки обыденного. Огороженная колючей проволокой территория, по периметру вышки с пулемётами, на забетонированной площадке стоит небольшой бронетранспортёр с маркировкой группировки «Монолит». Около главного здания колоннами ходят грязные, в обносках люди, конвоируемые несколькими фигурами в серых камуфляжах. Всё это очень напоминало виденный в фильме про войну страшный концлагерь «Освенцим».
Грузовик проехал через хорошо охраняемый блокпост и остановился возле глубокой ямы, на дне которой копошилось около десятка человек. Я уже понял, что нам предстоит. Кузов открыли, и несколько сильных рук одно за другим выволокли тела и пустили их вниз по глиняному склону. Те, словно безвольные куклы съехали вниз, а я упорно цеплялся пальцами за землю, благодаря чему не врезался в нагромождение тел, а плавно съехал вниз и встал на ноги.
Люди в карьере, судя по обрывкам камуфляжа — сталкеры, даже не посмотрели в мою сторону. Они просто лежали или сидели, думая о чём-то своём. Я постоял, подумал и сел прямо в грязь. Мне уже было всё равно.
Через час я имел возможность лицезреть странное событие. Со склона упала веревочная лестница и вниз начали спускаться двое боевиков в сером камуфляже. Краем глаза я отметил, что по краям карьера встало несколько человек со снайперским оружием. Сталкеры заметно напряглись, некоторые, видимо, уже знали, что сейчас произойдёт.
Один из «монолитовцев» подошёл к нам и тихо, но разборчиво сказал:
— Всем построиться.
Сталкеры с демонстративной неохотой и ленью выполнили команду. Мне тоже пришлось встать в общий ряд. Мои товарищи пока лежали без сознания, но никто не удосужился даже перевернуть их.
«Монолитовец» прошёлся перед шеренгой оборванцев.
— Ты, — ткнул он в одного из них. — Выйти из строя.
Из того словно выкачали весь воздух. Он на глазах осунулся и побледнел.
— Я… Я не хочу! — провизжал он.
Двое «монолитовцев» подхватили его, брыкающегося и орущего, связали, заткнули рот и ловко вытащили наверх. Затем всё стихло.
— Вот и завтрак для Василиска, — мрачно сказал пожилой сталкер в конце шеренги. Все стояли, не двигаясь…
В ответ тишина.
— Что за Василиск? — спросил я.
— Ты не знаешь? — глянул на меня седой сталкер. — У меня нет желания рассказывать в подробностях. Скажу в общих чертах. У «монолитовцев» здесь живёт монстр. А мы все корм для него. Вот и всё.
Я занял свободный матрас, отнёс его поближе к склону и лёг на спину. Делать ничего не оставалось. Только смотреть в небо и ждать.
Через час принесли похлёбку. В ржавых жестяных мисках и без ложек, зато почти горячую. Её спускали на особой платформе, закрепленную так, чтобы не перевернулась при спуске. Ждали ровно полминуты, пока всё разберут, затем вытаскивали наверх. Кто не успел — остаётся без еды.
Мои сослуживцы пришли в себя, но пока сидели, трясли головой, ничего не понимая. Я глядел на них абсолютно без чувств, держа обеими руками тёплую миску. Совсем без чувств. Последние часы меня словно заменили. Словно другой человек переживал всё это, а я смотрел видеозапись. Сосущая пустота. Ни единой мысли. Я полностью отдался на волю судьбы, не желая принимать решения сам. Будь, что будет.
Ночь. Я накидываю рваную толстую ткань на колючую проволоку, перекидываю двустволку и перебираюсь по рванью через забор. За мной, пыхтя, бежит седой мужчина в ватнике. Пока он перелезал, я спустился в овражек и постарался отдышаться. Тяжкий подъём по карьеру. Тщательно выверенное убийство трёх охранников. Долгий бег и ползанье по холодной земле с тяжёлым оружием и снаряжением.
Убивал в основном старик. Мне даже говорить об этом было противно. Я лишь отвлекал и через силу держал вырывающегося за ноги. Но всё это стоило того, чтобы сбежать. Две недели в лагере показались мне адом. Не знаю, как я выжил, но «монолитовцы» придумали самую страшную пытку: нервная встряска вперемешку со смертной скукой. Делать было абсолютно нечего, сталкеры тупо сидели или лежали. Весь день. Только принимали пищу три раза. Зато иногда приходили за кормом для Василиска, и тогда разум взводился до предела. Нервы тряслись ещё долго после проверки, протестующий, с нотками обречённости крик ещё долго стоит в ушах. И это страшно.
Но теперь это закончилось! Я на свободе. И намереваюсь ещё выбраться отсюда. Хоть куда-нибудь. Но за периметр.
Старик спустился вниз и радостно сказал:
— Ну, что я тебе говорил? Вот мы и спаслись!
Одновременно с последним его словом, за их спинами раздался жуткий вой. Очень жуткий и очень громкий.
— Василиск вышел на охоту, — тихо сказал старик.
Я сделал два выстрела в темноту, поскользнулся и упал в канаву с ледяной водой. Вода мигом промочила сумку с патронами, залилась в ботинки. Я вскочил как можно скорее, но всё равно основательно промок. Там, сзади, Василиск пригвоздил старика взглядом к месту и медленно подбирался к нему. Я знал, что скоро наступит мой черёд.
Моя единственная надежда — добраться до схрона старика. Мы договорились встретиться там, в случае чего. Теперь уже не встретимся.
Я забил патроны в ружьё, зная, что порох промок. Зная, что ни одного выстрела я уже не сделаю. Мне уже было всё равно.
Я проснулся.
Люк был открыт.
Я глядел в два зелёных круга.
Черные крылья
Виталий Огнев
На блёстки дней, зажатые в руке,
Не купишь тайны, где то вдалеке.
А тут и ложь, на волосок от правды.
И жизнь твоя, сама на волоске.
Тёмное, подвальное помещение. Где-то наверху скрипнула металлическая дверь. Послышался нарастающий топот шагов. Из полумрака вынырнул силуэт и бросил на стол торговцу грязно-жёлтого цвета рюкзак. Пожилой мужчина с небольшой седой бородой подвинул старую лампу к столу и протянул к рюкзаку руки, дернул за тонкую, но крепкую верёвку и тот раскрылся. Излучаемый артефактами бледный, но
