– Вот как… очень жаль… – Карамон на мгновение расстроился, но потом снова воспрянул духом. – Получишь ещё, я в этом не сомневаюсь. Это же наша первая битва!
Рейстлин отвернулся от брата, и Карамон понял, что пора уходить.
– Ладно, мне ещё надо меч подточить, увидимся утром, Рейст! Спокойной ночи!
Карамон унёсся с таким же шумом и треском, как и появился.
– Извини, мастер, – произнёс Рейстлин, стоя у входа в шатёр Хоркина, – ты не спишь?
– Сплю! – донёсся рычащий ответ.
– Я сожалею, что разбудил тебя. – Рейстлин скользнул в шатёр, где лежал Хоркин, с головой укрывшись одеялом. – Но я только что узнал, что отряд, где служит мой брат, первым нападёт на западную стену. Я подумал, может, ты захочешь, чтобы я приготовил некоторые мази…
Хоркин резко сел в постели, в его глазах, отражающих свет посоха, не было и тени сна. Вещи были разложены рядом с кроватью в полной готовности, а сам он лишь чутко дремал.
– Выключи свой проклятый свет, Красный! Ты что, хочешь меня ослепить? Вот, теперь лучше. Так, что за слухи ты мне тут вливаешь в уши?
Рейстлин терпеливо повторил все заново, стоя посреди старого шатра, пропитанного запахом застарелого пота и различных трав.
– И ты меня разбудил только для того, чтоб высказать это? – проворчал Хоркин. Откинувшись назад, он натянул одеяло на плечи. – Нам обоим нужно поспать, Красный, завтра будет много раненых.
– Да, мастер. Но как насчёт битвы?…
– Барон не отдавал мне никаких приказов насчёт завтрашней битвы, но, возможно… – Хоркин хотел съязвить, но вместо этого зевнул, – он дал их тебе.
– Нет, мастер, но я думал…
– Тогда иди, подумай снова! – рявкнул Хоркин. – Послушай меня, Красный, завтрашний манёвр – это так, пустячок, перестрелка, мы просто проверим, на что способен город. И только последний глупец в первом штурме выложит все козыри, которые имеет, а мы с тобой очень большие козыри. Барон выводит магов на сцену в последнем акте, к всеобщему удивлению и поражению… А теперь иди и дай мне хоть немного поспать!
Хоркин натянул одеяло на голову.
Никто не мог спокойно улечься спать в ту ночь. Каждому хотелось подольше посидеть у костра, хвастаясь боевыми подвигами или сожалея, что он не будет участвовать в завтрашнем штурме. Сержанты дали им выговориться, а потом скомандовали отбой, иначе завтра все будут как сонные мухи. Лагерь слегка успокоился, хотя заснуть смогли немногие.
Рейстлин дошёл до своей палатки и свалился с необычайно сильным приступом кашля, весь остаток ночи пытаясь нормально вздохнуть. Барон лежал в шатре и думал о неприятных вещах, услышанных от командующего Холоса, и как им противостоять. Хоркин, разбуженный Рейстлином, не мог заснуть вообще. Он мрачно лежал в кровати, призывая проклятия на голову своего ученика и размышляя о завтрашнем штурме. Его обычно улыбающееся лицо сейчас было сосредоточенно, он молил свою дорогую Луни ниспослать ему сон. Крыса в тревоге смотрел в ночное небо – кто-то ему сказал, что его могут оставить завтра в лагере из-за его маленького роста. Карамон, отполировавший броню едва не до дырок, завернувшись в одеяло, думал: «А вот интересно, я могу завтра запросто умереть?»
Некоторое время спустя он открыл глаза, обнаружив, что уже утро.
Небо было жемчужно-серым, затянутым низкими облаками до самого горизонта, и, хотя дождя не было, лагерь был мокрым от влаги. Ветер нёс в себе заряды тёплой сырости, вяло трепыхая набрякшие знамёна. Звуки казались глухими и расплывчатыми, словно под водой, даже молот кузнеца ударял о наковальню мягко и не звонко.
Отряд мастера Сенеджа проснулся рано, выстроившись перед своими палатками.
– Первый в бою, первый к завтраку! – произнёс, усмехаясь, Карамон, хлопнув Крысу по спине. – Такой порядок мне по душе.
За все последние дни, что штурмовой отряд стоял в охранении и производил разведку, он первым встречал повозки с едой, передавая их потом остальным наёмникам изрядно опустошёнными. Штурмовики, смеясь, называли солдат других отрядов «овражными гномами», вызывая к себе жуткую зависть. Сейчас лагерь ещё спал, а им уже давали еду. Просидевший за время обучения на холодной овсянке, Карамон с жадностью смотрел на скворчащий бекон и ломти свежего хлеба.
– А ты что, не собираешься есть? – спросил он Крысу,
– Нет, Карамон, кусок в рот не лезет, – проговорил тот. – Слушай, а Дамарк действительно сказал правду? Ты тоже думаешь, что сержант не позволит мне…
– Давай наваливай в тарелку, – подтолкнул его Карамон. – Я доем, если ты не осилишь. Крыса хочет ещё вон тех пирогов! – громко добавил он – уже повару.
После этого силач спокойно разместился за столом с двумя тарелками, а Крыса сидел рядом и грыз ногти, бросая на сержанта Немисс жалостливые взгляды.
Обнаружив, что рядом с ним стоит брат, Карамон оторвался от еды и проговорил с набитым ртом:
– Привет, Рейст!
Рейстлин был бледнее обычного, под глазами залегли чёрные круги, плащ насквозь промок. Дрожащей рукой маг опирался на посох.
– Неважно выглядишь, Рейст, – встревожился Карамон, забыв о завтраке и вскакивая. – Как ты себя чувствуешь?
– Плохо, – едва выдавил Рейстлин. – Очень плохо. Но я никогда не чувствую себя хорошо… Если бы ты знал, чем я занимался всю ночь… Да не бледней ты так, мне уже лучше, просто тяжело долго стоять на
