споткнулся, упал, поднялся и упал снова, потом, опираясь на кровоточащие руки, все же встал на ноги - и покачнулся. Мне казалось, что дракон наверняка увидит, как он идет, развернется и набросится на него, словно кот на мышь. Зверь, однако, не реагировал. Я пошел следом, волоча сломанную ногу и с каждым шагом вздрагивая от боли. Наконец Бринон наткнулся на плечо дракона, закричал - о, это был бессловесный крик, в котором отразилась целая гамма чувств: ярость, ненависть, горе! - и нанес удар.
Лезвие отскочило от шкуры дракона с чистым металлическим звоном.
Соламниец в замешательстве приоткрыл рот, а затем рубанул опять. И еще раз. И еще. Но всякий раз его клинок отлетал.
Несмотря на все это, дракон не двигался.
Думаю, мы оба одновременно осознали истину.
Бринон осел на колени. Поникнув головой, он оперся на рукоять зазубрившегося в дюжине мест меча.
В конце концов, я похромал до него и положил руку на шею зверя.
Скала - твердая, нагретая, монолитная.
Дракон Краснокаменной. Из красного камня. В тех историях, что рассказывают люди, всегда есть зерно истины. Но только зерно. Мне стоило бы догадаться. Не было здесь никакого дракона. Только груда камней с похожими очертаниями, и этого было достаточно, чтобы пугать сбившихся с дороги путников, достаточно, чтобы заставлять их рассказывать истории рыцарям, в должной мере глупым и терпеливым - готовым выслушать.
Я присел возле Бринона.
– Думаю, ни один из нас не получил того, чего хотел, не так ли?
Рыцарь не ответил. Казалось, он погружен в молитву.
– Итак, наш дракон, как выяснилось, лишь груда камней, - внезапно разозлился я. - Ну и что? Пускай другие волнуются о Богах, Бринон. Пускай другие совершают героические поступки.
– Нет. Ты не понимаешь. - Он выдыхал слова, словно утопающий - пузыри. - Это должен быть я.
– Почему, Бринон? Почему это должен быть ты? - Я изучающе вгляделся в его слепое лицо.
Он покачал головой. Нет, этого было недостаточно. Я сжал кулаки и ударил по твердой броне, сковывавшей плечи соламнийца.
–
В течение долгого времени он молчал, и мне почудилось, что он вообще не станет отвечать. Я опустил руки. Наконец рыцарь тихо заговорил, и на его лице, перетянутом окровавленной тряпкой, больше не было того выражения праведности, которое оно носило со времени нашей встречи.
– Мы были посреди сражения, когда это произошло, - сказал он. - Восточное Лемиша. Мы с братьями, по большей части Рыцарями Розы и несколькими Рыцарями Короны, обнаружили отряд Рыцарей Такхизис. Рыцари Тьмы превосходили нас числом четыре к одному. Мы знали, что, напав на них, наверняка погибнем. Они нас не видели, да и местность была холмистой. Мы могли ускользнуть, и они бы нас не заметили. Но это было бы проявлением трусости. Командир приказал нападать. Может быть, достаточно и славы, когда победа невозможна.
«Нет,- подумал я,- недостаточно». Но вслух ничего не сказал и позволил ему продолжать.
– Меня поразили вопли. - На его лице отразилось воспоминание о пережитом кошмаре. - Думаю, что не представлял их себе до того. Я знал, что будут крики и лязганье мечей. Но повсюду слышались вопли умирающих. Я никогда не думал, что человек может так кричать.
– Это было твое первое сражение, да? - спросил я. Он не ответил на вопрос, но в этом и не было необходимости.
– Битва переливалась то туда, то сюда - словно море. Внезапно все закрутилось вокруг меня, и я оказался рядом со своим командиром. Он с трудом бился с двумя рыцарями, сдерживая их, несмотря на свои раны. Затем он заметил меня и призвал на помощь. Но я просто стоял на месте. Не мог даже пошевелиться. Как будто был статуей. За исключением глаз. Глаза, будь они прокляты, продолжали работать. Они видели все. Командир с рыком обрушился на одного из Рыцарей Тьмы и убил его, но споткнулся и упал на колени. Другой враг встал над ним и занес меч.
Я не мог оторвать от Бринона пристального взгляда. Его плечи дрожали.
– Это было бы так просто, - шептал он. - Рыцарь Тьмы раскрылся, подставил бок. Все, что мне надо было сделать, так это ткнуть мечом. Но я не смог… Страх… Я весь окаменел - за исключением глаз, моих проклятых глаз. Враг усмехнулся мне в лицо. Думаю, он чувствовал, что я ничего не сделаю. Он взмахнул мечом и отрубил моему командиру голову. И в этот миг я снова смог двигаться. Я повернулся и побежал. Рыцарь Тьмы бросился за мной. Я понял, что в любую секунду могу почувствовать его клинок меж лопаток. И вот тогда это произошло, - испустил он хриплый вздох. - Небо потемнело. Земля затряслась. В этот миг все мы, Рыцари Соламнии, почувствовали, как сила нашего Бога, Паладайна, оставляет нас. Битва обернулась Хаосом. Во все стороны разбегались люди, и я тоже бежал. Бежал, пока земля не прекратила трястись, а я оказался один. Больше я не встречал никого из своих друзей.
Я покачал головой, меня поташнивало от его истории. Я слишком хорошо знал все ужасы сражения, видел, как они разбивали дух юных и невинных, сталкивавшихся с ними впервые. Людей вроде Бринона. И все же в его рассказе было кое-что обеспокоившее меня. Нечто, не казавшееся правильным. А потом, внезапно, меня осенило:
– Но твои глаза, Бринон… Второй Катаклизм начался прежде, чем тебя нагнал Рыцарь Тьмы. Сражение было кончено, и ты бежал. Так как же ты был ранен?
Он опустил голову. Мгновение я смотрел на него, а затем вспомнил.
«Как будто бы был статуей. За исключением глаз. Глаза, будь они прокляты, продолжали работать. Они видели все».
– Ты сделал это сам, да? - ужаснулся я. - Твои глаза! Во имя всех ушедших Богов, ты же сам сделал это!
– Разве ты не понимаешь, Кэл? - очень тихо произнес соламниец. - Это была моя вина. Именно мой трусливый поступок оскорбил Паладайна и отвратил его от мира. И именно поэтому я пришел сюда, чтобы совершить достойный подвиг. Мне казалось, что если я убью дракона, то Паладайн будет удовлетворен и вернется на Кринн. - Несчастный затрясся от рыданий. - Вот только нет здесь никакого дракона, и не совершить мне достойного подвига. Я потерпел поражение.
Бринон снова склонил голову к эфесу меча. Каким-то образом мне удалось встать, и я навис над ним, стоящим на коленях. Меня затопила волна отвращения. Я стер с лица слезы и выплюнул, как получивший сокрушительный удар в челюсть выплевывает зубы:
– Бедняга Бринон! Ты так хотел, чтобы дракон спас тебя, а получил только меня.
На мгновение рыцарь замер. Я начал разворачиваться, собираясь уйти. И тогда он вскинул голову и произнес только одно короткое слово:
– Да…
После этого соламниец поднялся на ноги и подхватил клинок.
– Что ты делаешь, Бринон? - прищурился я.
– Разве ты не понимаешь, Кэл? - Он ковылял на звук моего голоса. - Паладайн дал мне еще один шанс показать себя. Я струсил и сбежал от Рыцаря Тьмы, с которым должен был сразиться. Но вот ты здесь - еще один Рыцарь Такхизис. Почему же я не понял этого раньше? Не с драконом я должен биться! - Он воздел меч и сделал еще один шаг в мою сторону. - С тобой!
Я выругался и обнажил свой сломанный клинок - и того, что осталось, было более чем достаточно.
– Не будь глупцом, Бринон, - бросил я. - Ты слеп. Если подойдешь, я вмиг перережу тебе глотку.
Он шагнул ближе. На слепом лице отражался экстаз. Это казалось безумием.
– Делай то, что должен сделать, Кэл.
И тут я понял, чего хочет соламниец. Только одним способом мог он спастись, только одним способом мог искупить то, что, по его мнению, совершил.
– Нет, - презрительно произнес я, - я не стану тебе помогать. - Я отбросил меч, и он загремел вниз по склону. - Если тебе так хочется, можешь ударить меня - мне все равно, - но я не собираюсь участвовать в твоей игре.
На мгновение Бринон застыл передо мной, как статуя. А потом благоговейно прошептал:
