собою дверь, потянулся за порошком от желудка.
Глава 3
В дверях тюремной камеры загремел ключ.
Тассельхоф немедленно проснулся и сел на тюфяке, набитом гнилой соломой.
Сквозь крошечное зарешеченное оконце в темницу проникал бледный свет. «Утро…»
— сонно подумал кендер. Ключ снова загремел в замке, как будто тюремщику никак не удавалось его отпереть. Тас протер глаза и бросил взгляд в противоположный угол Камеры, где лежал Карамон. Гигант валялся прямо на каменном полу и даже не пошевелился, когда за дверью началась вся эта возня.
«Плохой знак» — обеспокоенно подумал Тас, который прекрасно знал, что истинный воин, каким Карамон когда-то был, должен был бы проснуться тотчас, как только в коридоре раздались шаги и голоса. Карамон не был пьян, однако с тех пор, как стражники привели их сюда после допроса, он не произнес ни слова и даже не пошевелился. Он также отказался от еды и воды, несмотря на то что Тас долго убеждал его, будто здешняя тюремная похлебка даст сто очков вперед всему тому, что кендер когда-либо пробовал в подобных местах. До наступления темноты Карамон просто неподвижно лежал на спине и глядел в потолок. Потом он наконец пошевелился, хотя и немного, закрыл глаза.
Ключи звенели в замке довольно долго, и вскоре к ним прибавилась затейливая брань тюремщика. Тас поспешно встал и пошел к двери, на ходу вытряхивая из волос солому и приглаживая одежду. Заметив в углу камеры шаткий табурет, кендер потащил его за собой и, для большей устойчивости прислонив к двери, бесшумно вскарабкался на сиденье. Теперь он мог выглянуть в зарешеченное окошко на двери, до которого иначе не доставал.
— Доброе утро! — поздоровался Тас, глядя сверху вниз на тюремщика, который остервенело тряс застрявший в замке ключ. — Что-нибудь случилось?
Тюремщик подскочил от неожиданности на добрых три фута и чуть не выронил связку ключей. Это был небольшой человечек, весь сморщенный и серый, под стать каменным стенам темницы. Увидев в оконце лицо кендера, он прорычал что-то невнятное и, снова вставив ключ в дверь, яростно его затряс. Второй человек, стоявший позади него, ухмыльнулся. В противоположность тюремщику, он был высоким, крупным, хорошо сложенным мужчиной, одетым в дорогую одежду из тонкой ткани, с накинутым на плечи, видимо по случаю утренней прохлады, теплым плащом из медвежьей шкуры. В руке он держал черную дощечку, к которой был привязан кусок мела.
— Поторапливайся, приятель, — обратился крепыш к тюремщику. — Торги начнутся в полдень, а к этому времени нам еще нужно слегка почистить товар и привести его в приличный вид.
— Наверное, замок сломался, — пробормотал себе под нос тюремщик.
— О нет, он не сломан, — заверил Тас, горя желанием помочь делу. — Я думаю, ключ прекрасно подходит к замку, просто сейчас ему мешает моя отмычка.
Тюремщик перестал трясти ключ и мрачно уставился на кендера.
— Это произошло по чистой случайности, — сказал Тас. — Видите ли, Карамон рано заснул, и мне совершенно нечем было заняться, так как все мои вещи у меня отобрали. К счастью, никто не заметил отмычку, которую я обычно держу в одном из носков. От скуки я решил попробовать ее на этом замке. От скуки, ну и для того, чтобы, так сказать, не утратить навыков. К тому же мне было весьма интересно, какие тюрьмы строились в прошлом. Хочу вас поздравить! — торжественно заявил кендер. — У вас тут отличные замки. Одна из лучших тюрем, в какие я когда-либо попадал, э-э-э… видел. Кстати, мое имя — Тассельхоф Непоседа…
С этими словами кендер просунул руку между прутьев решетки и потряс ею в воздухе на случай, если кто-нибудь захочет пожать ее. Никто не захотел.
— Сам я из Утехи, — ничуть не смутясь, продолжил Тас. — А это мой друг Карамон. Мы прибыли сюда по делу, по одному очень важному делу… Ах да, замок!
Не надо, пожалуйста, на меня так смотреть. Это совсем не моя вина. Из-за вашего дурацкого замка я сломал свою лучшую отмычку! Лучшую и любимую. Она перешла ко мне от отца. — Кендер искренне опечалился. — Он подарил ее мне в день совершеннолетия. Во всяком случае, я думаю, вы могли бы по крайней мере извиниться.
Тюремщик как-то странно хрюкнул и взмахнул связкой ключей прямо перед носом кендера. При этом он угрожающе пробормотал что-то похожее на «…вечно гнить в этой камере». Затем он вознамерился было пойти прочь, но человек в медвежьем плаще схватил его за руку:
— Не торопись. Мне нужен один из тех, кто сидит в этой камере.
— Знаю, знаю, — уныло сказал тюремщик, — но тебе придется дождаться мастера, который откроет этот замок.
— Это невозможно. Мне приказано всех отвести на торги сегодня.
— Тогда тебе придется самому выжимать его оттуда, — ухмыльнулся тюремщик.
— Можешь, например, подарить кендеру новую отмычку. И потом, как насчет остальных?
Он заковылял дальше по коридору, а человек в плаще угрюмо поглядел на дверь камеры.
— Ты знаешь, откуда я получаю приказы, — заметил он с угрозой вслед тюремщику.
— Я свои получаю оттуда же, — обернувшись через плечо, откликнулся тот. — Если им это не по нраву, так пусть придут и помолятся, может, тогда дверь откроется сама. Если же это не сработает, то им тоже придется ждать кузнеца, как и всем простым смертным.
— Вы хотите выпустить нас отсюда? — с живостью полюбопытствовал кендер. — Если да, то, быть может, нам удастся вам помочь… — Он нахмурился, так как в голову ему пришла внезапная мысль. — Ведь вы не собираетесь казнить нас, не правда ли? Если собираетесь, то мы, пожалуй, тоже подождем кузнеца.
— Казнить? — Человек в плаще нахмурился, — Да в Истаре вот уже десять лет никого не казнят. Братство это запрещает.
— Увы, простой человек уже лишился права и на быструю, милосердную смерть, — хихикнул тюремщик, успевший вернуться к дверям. — Что ты там говорил насчет помощи, маленький негодяй?
— Ну… — замялся Тас. — Если вы не собираетесь нас казнить, то что с нами будет? Вы ведь, кажется, не намерены отпустить нас? Мы ни в чем не виноваты. То есть я хотел сказать, что мы не делали ничего такого…
— С тобой я ничего не собираюсь делать, — язвительно заметил высокий господин. — Мне нужен твой приятель. Но ты совершенно прав, кендер: свобода ему не грозит.
— Быстрая и милосердная смерть!.. — осклабившись в беззубой улыбке, снова хихикнул тюремщик. — Чтобы взглянуть на казнь, раньше собиралась такая замечательная публика! Гэрри Снаггл, когда его вели на эшафот, шепнул мне, что толпа зрителей заставляет человека считать, будто его смерть все же что- нибудь да значит. Он надеялся, что на его казнь соберутся тысячи зевак, и он не ошибся. Гэрри аж прослезился. «Только подумай, — сказал он мне, — все эти люди позабыли о своих печалях и радостях и пришли сюда, чтобы со мной попрощаться».
Да что там говорить… Гэрри до самого конца сохранил присутствие духа.
— Твой приятель пойдет на рынок, — не обращая внимания на воспоминания тюремщика, сказал кендеру человек в медвежьей шкуре.
— Быстрая, милосердная… — покачал головой старик.
— Ну ладно, — с сомнением проговорил кендер, — я не совсем понимаю, что вы имеете в виду, однако если вы действительно собираетесь вызволить нас из темницы, то я, пожалуй, попрошу Карамона помочь вам.
Лицо кендера исчезло, а в следующую минуту из глубины камеры донесся его возбужденный крик:
— Карамон, проснись! Нас хотят выпустить, но не могут открыть дверь — боюсь, что отчасти это вышло по моей вине…
— Ты понимаешь, что тебе придется забрать обоих? — спросил тюремщик своего спутника.
— Что? — Высокий господин смерил его взглядом. — Ты шутишь, старик!? Об этом мне никто ничего не сказал…
— Они должны быть проданы только вместе. Такой приказ получил я, и, коль скоро твои и мои приказы исходят из одного места…
— — У тебя, конечно, есть письменный приказ? — ухмыльнулся человек в плаще.
