У меня этих примеров — на монографию. Или на роман ужасов. Или на сериал «Глупые шутки со Смертью».
Не буду я перечислять далее диагнозы и возможные клинические ситуации. Только скажу — да! Роды — это нормально! Как вождение. Ты едешь-едешь. Нормально себе едешь. А потом — опа! из-за поворота «КамАЗ». Водила «КамАЗА» пьяный. Резина «КамАЗА» лысая. А дорога обледенела. Нет? Не пронял пример?
Дорогие апологеты, если вы руководствуетесь принципом «Бог дал, Бог взял» — не тормозите перед потенциально опасными поворотами. А чтобы почувствовать себя на вершине «веры», переобувайте своё транспортное средство перед зимой в лысую резину — «финскую» самоприлипающую. Но бога ради, не принуждайте свою женщину рожать на дому, в ванной, в хлеву или под стогом.
Европа и Америка, говорите? «За Европу» врать не буду. А в городе Бостоне на «домашние роды» выезжает бригада опытных акушеров и анестезистов. И только в том случае, если в течение пятнадцати минут—получаса, если что, они могут добраться в «условия развёрнутой операционной». Во всяком случае, в B&W так. Да и юридической ответственности у них поменьше, чем у нас. Оснащение получше. В медикаментах нужды нет. Там не скажешь мужу: «Нужен флакон плазмы. Пойдите на станцию переливания — стоит столько-то…» А он тебе в ответ квадратные глаза не состроит и не скажет: «Ах так, врачи-стяжатели-убийцы! Рожать надо только на дому!» Сам, милый, рожай где хочешь. А жену в роддом привези. Потому что сейчас «младенчики», как правило, капризные — «на сладенькое» не выбираются. У той булгаковской тётки, которой повитуха сахара во влагалище напихала, помнится, тоже не всё хорошо было.
История о том, как я решила обогатиться,
или Частная страховая медицина глазами врача
Давным-давно, когда я верила в Колобка и Лисичку-сестричку, а также работала в большой такой белой-белой многопрофильной-премногопрофильной клинической больнице, решила я стать богатой, как Крез. Опыт у меня был: я уже даже полгода с регулярным перенаписанием заявлений работала и. о. заведующего отделением обсервации. Собственно, заведующей меня не делали не потому, что я была молода — Гайдар в шестнадцать лет полком командовал, а потому, что на это место ждали какой-то «блатняк». Бедный «блатняк» ещё и не подозревал, что его ждёт на тернистом пути заведования этой «котельной». Плюсы такого статуса — лишь видимая верхушка айсберга минусов. И когда он наконец пришёл… Впрочем, оставим подробности. Я в меру коллегиальна всё-таки. Он был умён, прекрасный хирург, неплохой специалист. Всё в нем было хорошо, не считая того факта, что он пришёл из гинекологиии и совершенно не был готов к работе заведующего вообще и в акушерстве в частности. Ему казалось, что по мановению его жеста из двух рук и командного голоса всё будет твориться само, как из палочки Гарри Поттера. Он совершал классическую ошибку начинающего руководителя — не учитывал человеческого фактора и не чередовал кнут с пряником. К беременным он относился, как к гинекологическим больным, что само по себе чревато. Он орал в ответ на их вопросы. Они заливали смотровую потоками слёз по самые горизонтальные поверхности инструментальных столиков. Он орал ещё больше. Причём на ординаторов. Причём — при беременных, роженицах и родильницах. В общем, душка был тот ещё, да. Мне предложили уйти в дежуранты родильно-обсервационного блока физиологии на полгодика — отдохнуть. Но я не хотела отдыхать. Я жаждала много-много денег при условии минимальной ответственности.
Помела я по телефонным сусекам и, по совету и протекции друзей, пришла к главврачу только-только открытой страховой клиники. Нормального такого стационара, не путать с частным кабинетом и лечебно-диагностическим центром. Клиника была прекрасная. Вся такая белая и с красивыми зелёными и даже розовыми креслами. Родильного отделения в ней не было — это нерентабельно. Главврач принял меня с распростёртыми объятиями. Пообещал золотые горы и алмазные реки в платиновых берегах, помимо двух тысяч у. е. официальной зарплаты. От одной только суммы заработной платы я была в культурном шоке, потому что я даже не буду вам озвучивать свою тогдашнюю государственную зарплату. Вы подумаете, что я либо хочу вас разжалобить, либо так неудачно шучу.
Я быстро прошла все документальные пороги и водопады медосмотров, мне выдали красивую зелёную пижаму и халат на кнопках, как сейчас помню, и белые моющиеся тапочки. И я понеслась.
В ординаторы гинекологического отделения.
Больница была прекрасная. Жидкое мыло лилось изо всех щелей, только локтем в кнопку ткни. В оперблоке всегда была горячая вода и пижамы — не порванные на промежности. Операционные халаты были новёхонькие и даже вообще без завязочек фасона «однорукий бандит», а если и с завязочками — так никакой бобик из ЦСО не успел их погрызть в тряпки. А это операционное бельё — ах! А эти операционные столы — ох! Их не то что не надо было поддерживать ногой, они даже регулировались — ух! Операционные лампы светили, как дальний би-ксенон на встречной, скальпеля были острые, шовный материал — километрами, и даже анестезиолога Серёжу я увела с собой.
Пару дней я пребывала в восторженной эйфории. Пока не поступила пациентка с нарушенной внематочной. Войдя в брюшную полость с песней: «Как прекра-а-асен этот мир!» — я всё сделала как надо. Серж лил миорелаксанты не скупясь, ну и всего остального тоже. А уж в послеоперационном периоде, узнав у дежурной медсестры, чего у нас есть, я щедро назначила и антибактериальную такую, и антигистаминную сякую, и профилактику тромбоэмболических осложнений от щедрот по самый фактор Хагемана! Размывшись и попивая кофеёк, я мечтала, как обогачусь на одной зарплате плюс обещанные премии, а не на «дадут — не дадут», «обхамят — не обхамят», потому что надоело. Вот знаете, дать деньги тоже надо уметь. А то есть такие «благодарные» пациенты… Впрочем, отогнав всё нехорошее, оставшееся в прошлом, я просидела в ординаторской до рассвета, не сомкнув глаз от счастья, ну, и по родзальной привычке. Даже писала стихи. Пятнадцать раз навестила пациентку. Серёга — тот вообще сидел около неё, читая глянцевый журнал.
— Ты как? — шепотом поинтересовалась я у него.
— Да, блин, как медведь-шатун, — тоже шёпотом ответил он и зачем-то сам измерил пациентке давление.
— Пойдём покурим, — прошипела я.
— Ага, — засипел он в ответ.
И мы пошли.
А утром пришла старшая сестра отделения гинекологии. А потом была «пятиминутка». Я получила штраф за «неоправданное назначение медпрепаратов». Серёга тоже был мрачнее тучи — миорелаксанты и анестетики будут подороже антибиотиков и гепаринов всех мастей.
В общем, к концу месяца мы с ним уже смеялись как дети. Потому что получили зарплату минус штрафы — ровно на два чупа-чупса. А ещё через три месяца мы уволились. И пришли в родную белую-белую, такую большую-пребольшую, многопрофильную-премногопрофильную больницу. Там, если что, всё-таки «Иван Иванычи» своим «Милочкам» иногда покупают медикаменты. И начмед хоть и оборотень, и скотина редкостная, и паскуда мерзостная, но всё-таки если имеет — то за дело. И смешную зарплату уже никто не отберёт. И мешок картошки принесут. А некоторые пациенты и родственники даже деньги за работу умеют дать, не оскорбляя чести и достоинства. И с мозгами дружат. А не как в той клинике: «А почему мне не выписывают того-то и того-то? У меня же страховка!!!».
Да потому-то, блин!
P.S. Текучка кадров в той больнице была страшная. «Ой, така тякучка!!!»(с)
P.P.S. Напоминаю — а то у некоторых память, как желудок у котенка — это была страховая клиника, а не частный кабинет и не лечебно- диагностический центр. К тому же это было достаточно давно. Впрочем, я сомневаюсь, что с тех пор произошли кардинальные перемены.
P.P.P.S. И я ещё не рассказываю вам обо всех ужасах процедуры списания препаратов. Умножьте на сто тысяч существующую в государственных клиниках процедуру. Впрочем, тут меня поймут только врачи.
Эко
«— …Они могут пересадить мне идеальные яйцеклетки какой-нибудь восемнадцатилетней, но стенки моей матки слишком тонкие. Яйцеклетки не приживутся…
— …Я бесплодна… Наконец-то я понимаю, что означает это слово. У меня не могут вырабатываться полноценные яйцеклетки, я не могу вынашивать ни своих, ни чужих детей…
— Ты же знаешь, я проходила курс люпронотерапии девять раз, девять раз я становилась от этого люпрона сумасшедшей сукой…»
Эх, люди-человеки…
Я, кстати, тоже не Будда, так что не надо!
Мне уже столько раз сообщали, что я «должна нести ответственность», что если бы попутно — в качестве BTL-акции — крест, гвозди и «десяток солдат» дарили, я бы уже казармы отстроила и свою армию имела.
Кто-то говорил разумные вещи — равнодушно, яростно или печально. Естественно, не обошлось без ханжей и порицателей, а также призывов и объяснений. То есть хоть унитаз приноси, хоть то, чем на нём сидят, показывай — КПД ниже, чем у паровоза.
«И посредине этого разгула» я однажды получила комментарий от одной дамы, весьма разумной и достаточно успешной — с карьерой всё более чем ОК, и котят спасает, и за границами отдыхает. И человек любимый имеется. А написала она вот что: «…После 5 лет бесплодных попыток родить я как-то до сих пор не знаю, как же мне реагировать на взаимоуважительное общение двух лагерей: «родительского» и «чайлд-фришного» — не знаю, то ли смеяться, то ли рыдать до посинения. Но, слава богу, природное чувство юмора помогает в последний момент «придушить» комок слёз в горле, и я могу с таким развесёлым апломбом произнести (имея в виду и тех и других): «Мне бы ваши проблемы!»
И, спасибо ей, я одумалась. Я перестала объяснять что-либо друзьям, ударять автоиронией по ханжеству и разгильдяйству и разумными доводами — по «ярости благородной». Ибо им бы наши проблемы.
Тут не будет «устрашающих» методик и латинской терминологии in vivo/in vitro[74]. Не будет перечисления «чудес» фармакологии, особенностей подготовки, процедур, вынашивания и родоразрешения, если повезло. Здесь не будет акушерства и гинекологии, а также репродуктивного здоровья и популярной эмбриологии. Не будет озвучено сумм. Не будет подсчитано количество навсегда умерших нервных клеток. Не будет поставлен знак качества боли, которую не унять иначе, нежели чувством юмора. Будет маленькая история из копилки моей не такой уже короткой жизни.
У моего брата была жена номер раз. Она была достаточно хитрым, достаточно сильным, весьма жёстким и довольно непростым хорошим человеком. Так вышло, что у неё была