грузиться и отчаливать с первыми лучами солнца. Едва они отдалились от берега на несколько стадий, как он увидел отряд вооруженных всадников, спускавшихся с перевала к месту их недавней стоянки. Судя по блестевшим издалека доспехам, это была тяжелая кавалерия, посланная местными правителями разузнать о неизвестном флоте.
– Поздно, ребята, – поприветствовал их издалека Тарас, – я спешу. Потом поговорим. Илларий, курс на Афины.
Шторм в самом начале пути был единственной преградой, немного задержавшей продвижение кораблей Гисандра к цели. Оставшаяся часть плавания вокруг Пелопоннеса обошлась без приключений и даже позабавила его. Без малого два дня они продвигались вдоль берегов Спарты, изредка встречая на своем пути небольшие города. Их было так мало по сравнению с той же Ахайей или Арголидой, не говоря уже о полном отсутствии кораблей Лакедемона в этих водах, что Тарас лишний раз помянул недобрым словом Ликурга, запретившего флот.
«Берега-то огромные, – размышлял он, когда караван миновал мыс Тенар, позднее мыс Мале и наконец оставил в стороне Эпидавр-Лимеры, уходя в сторону Аргоса, – сколько здесь можно было бы портов понастроить да судоверфей. Просто рай для моряков и морской пехоты».
Последнюю остановку перед Афинами они сделали на острове Гидрея, что находился вблизи берегов Арголиды, но ей не принадлежал. Местные властители благосклонно приняли флот Гисандра, а опознав в нем, с немалым удивлением, спартанца, еще больше прониклись к нему уважением. Они, так же как и лакедемоняне, находились в напряженных отношениях с Аргосом. Шла война с персами, а наличие у разных эскадр иноземных командиров, в том числе спартанских, было не столь уж редким делом. Чего стоило одно верховное командование Эвривиада, о котором все знали. Поэтому у Тараса особых проблем не возникло, особенно после того как он подкрепил свои намерения деньгами, а не угрозами.
– Будьте осторожны, господин Гисандр, – сообщил ему начальник порта на прощание. – Говорят, персы уже совсем близко. Их корабли видели в море недалеко от Афин.
– Ничего, – отмахнулся Тарас, направляясь к своему кораблю, – даже если они рядом, дальше Афин они не пройдут.
Сказано это было таким тоном, словно под его началом находилось не двенадцать триер, а как минимум пара тысяч, но начальник порта остался доволен. Ему практически пообещали защиту.
Наутро эскадра отправилась в сторону недалекого сердца Аттики, которое, по слухам, уже терзали персидские войска. На сей раз картина резко отличалась от виденной днем ранее в водах Лакедемона. В здешней акватории, к которой примыкали берега Арголиды, Коринфа, Мегар и самой Аттики, царили совсем другие порядки. Кораблей здесь встречалось великое множество. Едва обогнув край огромного полуострова, на котором располагалась Арголида, первые спартанские моряки увидели караван из триер, собиравшийся пристать к берегам неизвестного им города, дома которого усыпали весь холм. Караван состоял из двух десятков торговых судов и нескольких триер сопровождения.
Поравнявшись с кораблями охранения, которые оказались афинскими триерами, Тарас догадался, что стал свидетелем исхода, а точнее бегства, зажиточных жителей Афин из города со всем своим скарбом, который они могли увезти на кораблях. Бочки, амфоры и даже животные, среди которых были лошади и козы, заполнили палубы торговых судов до отказа.
– Да, похоже, нагнал на вас Ксеркс страха, – резюмировал Тарас свои наблюдения над караваном.
Увидев неизвестный военный караван, шедший навстречу, афиняне перестроились в боевой порядок, но вскоре успокоились, поняв, что их не собираются атаковать.
– Я Гисандр из Спарты! – крикнул Тарас, когда «Тайгет» поравнялся с головной триерой и прошел от нее так близко, что концы весел едва не касались друг друга. – Мы идем на помощь афинскому флоту. Где мне найти Фемистокла или Эвривиада?
– Фемистокл стоит у Саламина, – крикнули ему в ответ с проходящей триеры, – идите прямо туда. Там все и узнаете. Только поторопитесь, сражение может начаться в любой момент.
– Мы никогда не опаздываем, – соврал Тарас, прекрасно знавший, что спартанцы не отличались точностью в том, что касалось начала чужой битвы, предпочитая без надобности не рисковать жизнями лакедемонян.
Оставив этот караван позади, вскоре они повстречали другой, направлявшийся туда же.
«Похоже, этот город позади и есть Трезена, о которой и говорил мне Леонид, – подумал Тарас, разглядев вскоре еще несколько групп кораблей, следовавших тем же курсом, – бегство афинян приняло тотальный характер. Значит, Ксеркс уже у ворот».
За полдня они обогнули несколько десятков мелких и больших островов на пути, самый большой из которых оказался Эгиной, где тоже прятались беглецы. Кроме торговых кораблей и сотни рыбацких лодок, у Эгины Тарас заметил небольшой флот, примерно в четыре десятка триер, оказавшихся посланцами далекой Акарнании, Элиды и Мегар. Эта группа боевых кораблей, как вскоре выяснилось, находилась под руководством самого Эвривиада. Но, не успев испугаться, что ему предстоит встреча со знатным спартанцем, Тарас уже узнал у одного из капитанов, что тот буквально сегодня утром отплыл куда-то на корабле и теперь эскадрой управляет один из офицеров Фемистокла.
– А куда он уплыл? – уточнил Тарас.
– Точно мне неизвестно, – ответил капитан, – корабль ушел в сторону Коринфа. Но поговаривают, что в Спарту, по приказу эфоров.
– Значит, разминулись, – с плохо скрываемой радостью в голосе произнес Тарас, – я ведь как раз плыл ему навстречу. В какой стороне Саламин?
– Вон там, – указал на окутанную легкой дымкой на горизонте возвышенность капитан, – но будь осторожен. Нам приказано ждать персов в любой момент. Вчера мы уже видели их паруса. Их сотни. Они могут напасть отовсюду.
– Знаю, – ничуть не удивился Тарас, – мы ведь на войне.
За время плавания между островами Тарас не раз посматривал на юг и не раз замечал там перемещения группы парусов, среди которых ему привиделись египетские.
– Не обманул капитан, – подумал вслух Тарас, – враг у ворот. Только бы не перехватили нас до Саламина, а то не слишком хочется погибать в одиночку, да еще во славу Афин.
Но даже когда впереди показался огромный остров, загнутый подковой, который по описанию походил на искомый Саламин, паруса персидских кораблей все еще маячили на горизонте.
– Смотрите, господин Гисандр, – осмелился побеспокоить его стоявший рядом Бриант, – вон там, за холмами, какой-то пожар.
Караван спартанцев как раз приближался к цели. Тарас отвел взгляд от Саламина, все берега которого с этой стороны были просто усыпаны триерами, подогнанными друг к другу так близко, что напомнили ему тот самый мост через Геллеспонт, по которому Ксеркс переправил свою огромную армию на греческую землю из Азии, и посмотрел в указанном направлении.
Прямо по курсу, за узким проливом, разделявшим большой остров и материк, на некотором удалении от берега над вершинами холмов полыхало огромное зарево. В его отсветах были хорошо различимы две крепостные стены, что тянулись от побережья, скрытого сейчас от Гисандра скалистым островом, к далеким холмам, на которых раскинулся огромный по здешним меркам город. В языках пламени даже с такого расстояния можно было различить высокие колонны храмов, портики стены и крыши домов. Все это сейчас было затянуто черным дымом. Поднимаясь вверх сразу в нескольких местах, он собирался в зловещее черное облако, зависшее прямо над городом.
– Похоже, мы опоздали, – догадался Тарас, – и персы уже взяли Афины. Я не вижу отступающей армии, а город как будто вымер.
– Зато посмотрите, сколько здесь солдат и кораблей, – указал на близкий уже остров Бриант.
– Да, не иначе все они здесь, – согласился Тарас, – а город оставили без боя.
Он отступил от борта к центру корабля и окликнул капитана:
– Илларий, приставай вон там, где больше всего палаток. Чует мое сердце, Фемистокл где-то там.
На подходе к острову им встретилось боевое охранение, пять триер, вынырнувшие словно из ниоткуда. Тарас так и не смог понять, как все они уместились за едва различимой скалой, отстоявшей от острова всего на пару стадий. Пока гении маскировки преграждали им путь и выясняли, кто они и с какой целью прибыли сюда, Тарас пристально осмотрел эту часть острова и убедился, что здесь собрались почти все афинские триеры.
– Где я могу видеть Фемистокла, – начальственным тоном, который должен был особенно раздражать афинских моряков, поинтересовался Тарас, – у меня к нему неотложное дело.
– Главнокомандующий сам решает, с кем ему встречаться, – заявил ему в ответ командир охранения, – но если он согласится принять вас, то его можно найти вон у тех палаток.
– Я не ошибся, Илларий, – повторил Тарас, после того как кордон был пройден, – правь к палаткам.
Когда корабли спартанцев приблизились к берегу, добраться до самой кромки смогли лишь три корабля, остальные были вынуждены болтаться на мелководье, став на якорь во втором ряду опоясавших берег триер.
– Ну и теснота, – ворчал себе под нос Тарас, спрыгивая на камни Саламина.
Афинские солдаты воззрились на красный плащ спартанца с явным неудовольствием. Многие буравили Гисандра тяжелыми взглядами, словно не понимая, как он осмелился здесь появиться. Тарас подозвал к себе своих «спецназовцев» и приказал держаться плотной группой позади себя. Но не прошел он и двадцати шагов по направлению к приметным палаткам на возвышении, как был остановлен патрулем.
– Кто ты и зачем прибыл сюда, спартанец? – поинтересовался гоплит в доспехах, украшенных изображением Афины, за спиной которого выстроились человек десять таких же бойцов.
– Я Гисандр, спартанский наварх, ищу встречи с Фемистоклом и главнокомандующим флотом Эвривиадом. Говорят, они где-то здесь.
– У спартанцев появились навархи? – нагло усмехнулся гоплит, и не думая двигаться с места.
– Я тороплюсь, – не стал втягиваться в ненужный спор Тарас, хотя подобное обращение и задело спартиата, – доложи немедленно своему командиру о том, что я прибыл.
Теперь настала очередь афинского гоплита закипать от негодования, он даже сжал рукоять меча, но сдержался. Время было неподходящее для выяснения отношений.
– Они оба вон там, на вершине, – нехотя выдавил из себя гоплит, – наблюдают за… передвижением персидского флота.
«Знаю я, за чем они наблюдают», – подумал Тарас, но вслух произнес другое.
– Так проводи меня к ним, – заявил он тоном командира.
Гоплит опять схватился за меч, но вновь сдержался.
– Ты прав, спартанец, – медленно проговорил он, – я не могу отпустить тебя одного разгуливать по этому острову. Следуй за мной со своими людьми.
И первым зашагал вверх, сделав знак своим гоплитам, к которым прибавился еще отряд, встать с обеих сторон от спартанцев. «У меня будет даже почетный эскорт из афинян гоплитов, – усмехнулся Гисандр, направляясь следом, – забавно для спартанца».
Пройдя между палатками, которых здесь было сотни, вскоре они оказались на горной тропе, что вела наверх. Остров Саламин был достаточно обширным и протяженным, здесь имелось несколько вершин, соединенных перевалами. На отрогах скал и у их подножия, ближе к самой воде, Тарас рассмотрел рыбацкие деревушки, занятые сейчас солдатами и моряками с прибывшего сюда флота. Все склоны гор с этой стороны острова были просто усеяны солдатами. «Похоже, Афины действительно сданы, – размышлял, прыгая с камня на камень, Тарас, – а вся армия и флот разбросаны по близлежащим островам. Этот Саламин, наверное, главная военно-морская база сейчас».
Когда отряд приблизился к вершине холма, то Гисандр увидел там двух человек в богато отделанных доспехах, которых окружала охрана. Они смотрели куда-то вдаль, оживленно спорили друг с другом, и, похоже, оба не желали уступать. Эти люди были хорошо знакомы Тарасу: невысокий широкоплечий бородач с хитрецой во взгляде – афинянин Фемистокл, а рослый самодовольный боец с громоподобным голосом – главнокомандующий флотом спартанец Эвривиад.
– Я говорю тебе, что ты зря оставил город, Акрополь и его святыни на попечение жрецов и стариков, – грохотал спартанец, не стесняясь присутствием солдат, – ты думаешь, Ксеркс пощадит их? Я уверен, что все они теперь уже мертвы. Я предлагал тебе разделить войска и встретить персов на суше у стен города, но ты отказался. Ты надеешься только на свои корабли, но у тебя их всего-то чуть больше трех сотен, а у варваров их тысяча.
– Нельзя разделять войска греков ни на суше, ни на море, – протестовал Фемистокл, – разделившись, мы все погибнем. Греки разбредутся по домам, и тогда персы уничтожат их каждого по отдельности.
– Каждый грек сам должен решать судьбу своего народа, – гордо заявил Эврибиад, – теперь я не вижу смысла сражаться с персами на этой земле. Время упущено. И все капитаны
