Экзамен

– Он нянька, – сказала она и уточнила: – Моя нянька.

– Назовите индекс.

К счастью, Ирка помнила индекс:

– ХТЩ-384-ОПР-585.

Почти немедленно последовал ответ:

– Седьмой этаж, семьсот сорок вторая комната. Ваш робот приступил к сдаче экзамена три минуты двадцать восемь секунд назад.

Ирке понадобилось полторы минуты, чтобы добраться до класса.

Будь на ее месте взрослый, он бы основательно подумал, прежде чем толкнуть дверь с табло 'Идут экзамены'. И не потому, что это было бы, скажем, опасно для жизни, если бы экзаменующийся работал, например, с полями высокой частоты. В этом случае дверь не открылась бы. Просто войти – значит отвлечь внимание работающих, нарушить нормальный ход экзамена, то есть совершить вопиющую бестактность. И нельзя сказать, чтобы Ирка этого не знала. Отлично знала и даже на мгновение замешкалась. Но тут же упрямо тряхнула бантом и в два прыжка очутилась возле своего Няня.

Ему было плохо, это она поняла сразу. Мощная фигура робота как-то съежилась, обмякла, по телу катились капли горячего масла. Ирка крепко обхватила его ногу и на всякий случай заплакала, инстинктивно понимая, что слезы – ее самое сильное оружие.

Члены экзаменационной комиссии растерянно вскочили со своих мест. Их было трое – людей, а не роботов, – и пели они себя чисто по-людски: бестолково спрашивали друг друга, что все это значит, вместо того чтобы прямо обратиться к виновнице переполоха. Наконец кто-то догадался подать стакан с водой. Ирка капризно оттолкнула его.

– Вы злые! – выкрикнула она, размазывая по щекам слезы. – Не отдам вам моего Няня, не отдам!

Экзаменаторы невольно улыбнулись, но тут же сделали серьезные лица.

– Простите, но, не затрагивая вопроса о правомерности вашего пребывания здесь, – строго сказал председатель комиссии, – позвольте заметить, что ваш робот не знает даже таких элементарных курсов, как 'Теория дифференцированной микротрансформации применительно к сказкам' и 'Теория качественного перехода интонаций в колыбельных песнях'.

– Подумаешь! – сказала Ирка с великолепным презрением. – Я и сама их не знаю.

Председатель развел руками и рухнул в кресло, взглядом взывая о помощи. Но кто мог ему помочь? Заметив, что противник в замешательстве, Ирка перешла в наступление.

– Я без Няня не уйду! Или вместе домой, или вместе на переплавку.

Она содрогнулась, представив страшную печь, и зарыдала навзрыд, горько и безнадежно.

Этого Нянь не смог вынести. Инстинкт детской няньки сработал безошибочно и точно. Железный колосс, способный вырвать с корнем дерево, бережно поднял девочку на руки и стал напевать колыбельную. Голос у него был грубый, хриплый, но Ирка перестала плакать и успокоилась.

Члены комиссии нервно совещались в углу.

– Эта привязанность к роботу прямо-таки удивительна…

– Да, да, тем более в наше время, когда каждый стремится получить новую модель. Честное слово, я даже растрогался…

– Но позвольте, он же не знает теории.;,

– Да, но практика, практика… А потом, коллеги, простите за крамольные мысли, зачем няньке теория? Нет, нет, я не отрицаю, конечно, но все-таки согласитесь: для того чтобы вытирать ребенку нос…

– Ну, это вы, извиняюсь, преувеличиваете… Теория, конечно, необходима. Вопрос лишь в том, имеем ли мы право травмировать детскую психику…

Нянь пел и качал девочку. Ему уже было все равно, что решат эти взъерошенные, взволнованные существа.

Комиссия вернулась за свой стол, и председатель значительно кашлянул.

– Послушайте, робот… – сказал он почему-то шепотом и растерянно развел руками. – Комиссия, так сказать, сочла возможным…

…На улице Ирка рассмеялась,

– Бежим скорее, а то еще раздумают!

Она мигом вскарабкалась к Няню на шею и лихо пришпорила его пятками.

А члены комиссии в это время по очереди расписывались в акте.

– В конце концов, мы сегодня последний раз… С завтрашнего дня принимают роботы, – хмуро сказал один.

– Да, девчонке здорово повезло, – отозвался второй. – Приди она завтра…

Председатель промолчал, собирая документы.