Тут помощник вынужден был снова нашептать статс-секретарю на ухо, после чего секретарь с гримасой крайнего неудовольствия отложил в сторону еще несколько листков своего доклада. Помощник пошептал еще немного, после чего остатки доклада были отложены в сторону. Статс-секретарь неприязненно посмотрел на Вована и его спутников и раздраженно кивнул помощнику.
Молодой человек немедленно принялся рыться в портфеле и подал чиновнику большой запечатанный конверт, запечатанный пятью красными сургучными печатями с продетой в них золотой шелковой нитью.
Статс-секретарь сломал печати и извлек из конверта лист бумаги с одной-единственной строчкой текста.
— Первое задание! — провозгласил он. Нунстрадамус вздрогнул и проснулся. Вован тоже стряхнул остатки дремоты и приготовился слушать.
— Во исполнение первого задания вам надлежит… — секретарь выдержал паузу, строго глянул на притихших путников поверх очков и, усмехнувшись уголком рта, провозгласил:
— Добыть и принести в дар Флей-фее Золотой Зуб Счастья!
Статс-секретарь сложил бумагу и уставился на путников. Однако, против его ожиданий, слова его не произвели на них ни малейшего впечатления. Вован все так же равнодушно жевал жвачку, оракул глядел на секретаря бессмысленными глазами, а волшебник, лишенный возможности похмелиться и мужественно терпевший в течение часа, не выдержал, и в этот момент как раз отвлекся, чтобы хлебнуть коньячку из походной фляжки.
Статс-секретарь, убедившись, что эффектная концовка с треском провалилась, скривился и высокомерно объявил:
— Аудиенция окончена!
После того, как Вован с друзьями скрылись за дверью, помощник обернулся к статс-секретарю и подобострастно глядя на него, сказал:
— Какой неприятный тип этот, с рожей разбойника! Как он смел жевать во время вашей речи! Невежа! Как хорошо, что вы услали их так далеко! Мне прямо не по себе делается, когда подумаю, что эти мужланы могут вернуться!
Статс-секретарь усмехнулся и холодно произнес:
— Они не вернутся. Я отправил их в страну варваров. Оттуда не возвращаются!
Глава 25
ПОЭТЫ И ПОНТЫ
Возвратившись с аудиенции в флей-замке, друзья стали собираться в дорогу. Им предстояло проделать путешествие длиною в тысячу миль, в Краеземелье, в страну варваров Зарварию.
Волшебник разложил на столе карту.
— Вот она, страна варваров! — сказал он.
Грязный ноготь уперся в большое белое пятно на самом краю листа.
— Мы проникнем в нее с северо-востока. Для этого нам придется преодолеть безводные журбинецкие степи, населенные дикими кочевниками пученогами. Пученоги нападают на путников и делают из их черепов чаши для вина.
— Какой кошмар! — ужаснулся Нунстрадамус.
— Точно. Вино у них дрянь. Кислятина и градуса почти никакого!
— А нельзя ли въехать в страну варваров с другой стороны?
— Можно. С юго-запада Зарвария граничит с королевством Ковос — самой богатой и могущественной страной Полусреднего мира. Край этот настолько богат, что знаменитый путешественник Гуродот, посетивший Ковос с намерением оставить для потомков путевые заметки, сошел с ума, так как не смог подобрать подходящих слов для описания богатств этой страны всеобщего благоденствия. Каждого путешественника, прибывающего в Ковос, встречают у ворот как дорогого гостя и препровождают в роскошные апартаменты. Все время, пока чужеземец находится в Ковосе, его кормят, поят, одевают и развлекают бесплатно, а при выезде обязательно дают с собой сувенир на память — какую-нибудь безделушку вроде алмазного брелока или золотых крючков для обуви.
— Так давайте поедем в страну варваров через Ковос! — завопил Нунстрадамус. — Ну что нам стоит сделать небольшой крюк!
Но волшебник был категорически против.
— Нет! — заявил он. — Мы должны смело смотреть в глаза преградам. Надо преодолевать трудности и опасности!
Вован не обращал на их болтовню никакого внимания. Первым делом он направил свои стопы к зеленой будке «Чугунных дорог Семимедья». Но тут его ожидало разочарование. Рейсов в страну варваров не предвиделось. Жители цивилизованного мира не рвались посетить Зарварию, где они могли запросто попасть на обед каннибалам, а у варваров билеты не пользовались спросом по той причине, что они считали паровоз огнедышащим чудищем, и норовили при встрече проткнуть его копьем или поколотить дубиной. Мысль о том, что за возможность столкнуться нос к носу с огнедышащим чудовищем надо еще платить, показалась бы им абсурдной.
Волшебник торжествовал.
— Вот! — говорил он, сияя. — Я же предупреждал! Будут трудности и опасности! Край варваров — это вам не хухры-мухры! Это, я вам доложу, настоящая трудность!
Он так радовался, предстоящим трудностям и опасностям, будто ему сообщили о выигрыше главного приза в лотерее.
После недолгих раздумий Вован решил идти в страну варваров кратчайшим путем, через степи. Второй путь, через королевство всеобщего благоденствия Ковос, хотя и представлялся более приятным и безопасным, требовал почти месяц лишнего времени, а Вован не желал терять ни одного дня.
Путешественникам пришлось закупать транспорт. По настоянию волшебника на местном блошином рынке были приобретены три двугорбых верблюда, как наиболее приспособленные к тяжелым условиям похода. Лукавый верблюжатник заломил за животных баснословную цену, и вдобавок всучил друзьям краденых животных, вследствие чего Вовану пришлось иметь у ворот рынка неприятный разговор с подлинным хозяином, узнавшим своих верблюдов. После короткого объяснения с Вованом хозяина на носилках унесли в местную больничку, а Вован и его друзья продолжили путь.
Они покинули город и направились на восток, туда, где до самого горизонта раскинулись пыльные, выжженные солнцем степи. Верблюды лениво вздымали клубы пыли своими широкими копытами, шагая мерно и неторопливо. Впереди был долгий-долгий путь.
— Главное, когда попадаешь в страну варваров — это избежать встречи с варварами, — рассуждал волшебник, покачиваясь между горбами. — Жители Зарварии славятся своей дикостью. Кроме того, все они — каннибалы. Излюбленное лакомство зарварийцев — путешественники. Кстати, готовят они потрясающе. Вот, например, рецепт путешественника фаршированного с грибами и кардамоном…
Тут Нунстрадамуса стошнило, и друзья были вынуждены сделать небольшую остановку, чтобы он мог привести в порядок себя и, главным образом, верблюда.
После этого раздраженный Вован предложил волшебнику заткнуться, и тот вынужден был замолчать.
Потянулись однообразные дни, похожие один на другой как две однодолларовые купюры. Кругом была голая, выжженная солнцем степь. В дрожащем знойном мареве время от времени мелькали быстрые тени степных сусликов и тушканчиков, да кружил в бледно-синем, будто выгоревшем небе, огромный коршун. Изредка путникам попадались степные колодцы. Вода в них была белой как известь и ее приходилось несколько раз фильтровать через сложенную вчетверо попону.
Но при всем при том путники медленно, но верно двигались к цели. Каждый верблюжий шаг приближал Вована к заветной мечте — возвращению домой. Поглощенный этой благородной мечтой, Вован не чувствовал усталости и зноя. Он поминутно приподнимался между верблюжьими горбами, пытаясь углядеть в дрожащем зноем горизонте очертания страны варваров. Попытки волшебника объяснить, что до Зарварии еще много дней пути Вован оставлял без внимания. Ему хотелось, чтобы долгожданный миг, когда он сможет загадать Флей-фее свое желание, наступил как можно скорее.
Нунстрадамус, тонко чувствовавший настроение начальства, старался во всем поддакивать Вовану. Он также нетерпеливо подскакивал, тревожа флегматичного верблюда, поминутно выкрикивал: «Вижу! Вижу!», и размахивал руками, еще больше увеличивая общую нервозность.
Волшебник же, напротив был насторожен и мрачен, и с каждым днем мрачнел все больше. Его сильно беспокоило отсутствие кочевников. Пересечь журбинецкие пустыни, ни разу не подвергшись нападению кочевников — такое событие можно было смело отнести в разряд чудес. А в чудеса волшебник давно не верил. То есть он, разумеется, верил в общую теорию чудес — например, в превращение свинца в золото посредством магии или предсказание судеб по звездам, но многолетний личный опыт убедил его, что практическая реализация чудес всегда наталкивается на непреодолимое сопротивление немагической реальности.
Нунстрадамус же, которого поначалу сильно беспокоила перспектива встречи с кочевниками, после многих дней похода успокоился, уверовав, что эта встреча не состоится.
Как оказалось, напрасно.
Пученожский хан Куря восседал в ханской юрте на пышных кошмах и неторопливо высасывал мозг из большой бараньей кости. Рядом на конских шкурах были разложены изысканные пученожские яства: вяленые бараньи уши, маринованные турьи хвосты и конская требуха.
Две невольницы обильно умащивали волосы хана маслом, черпая его ладонями из большой глиняной миски.
Послышался робкий шорох и в юрту на коленях вполз визирь.
— О сиятельнейший, всемогущественнейший, предобрейший, премудрейший, грознейший и превосходнейший властитель, о затмевающий дневные и ночные светила владетель мира! — заголосил он.
— Солнцеликого забыл, — оторвавшись от кости, сообщил хан.
— Прости, повелитель? — растерялся визирь.
— Я говорю, ты забыл назвать меня солнцеликим, — доброжелательно пояснил Куря.
Визирь побледнел.
— Я… я… — забормотал он. — Клянусь, о предобрейший, я… я назвал тебя… солнце… солнцеликим.
— Нет. Ты сказал: всемогущественнейший, а потом сразу предобрейший. А надо: всемогущественнейший, солнцеликий, предобрейший и так далее.
Визирь пал ниц так энергично, что звон прошел по юрте.
— О великий повелитель, не гневайся на своего недостойного слугу! — запричитал он.
— Ты постарел, визирь, — задумчиво молвил хан. — Пропускаешь титулы повелителя, забываешь церемониал… Хочешь попробовать новое масло для волос? — неожиданно спросил он.