печальные размышления.
Положение было хуже некуда. Он, ковосский шпион, находился в самом сердце вражеской страны, где только и ждут его, чтобы казнить. Правда, старую виселицу спилили, но у волшебника не было сомнений, что ради удовольствия повесить ковосского шпиона акиремцы не поленятся построить новую.
Вошебник почувствовал, что его мозги закипают. Срочно требовалось выпить. Он огляделся. Невдалеке, на изгибе улочки он увидел таверну.
Волшебник не раздумывая направился к таверне.
Он заказал маленькую сардинку и большую бутылку пихасского визги.
— А деньги у тебя есть? — спросил хозяин.
Деньги! Об этом волшебник как-то не подумал. Он принялся лихорадочно шарить по карманам, но сумел наскрести лишь несколько сантимов.
— И это все?! — возмутился хозяин.
— Все, — печально сказал волшебник.
— Этого хватит либо на сардинку, либо на маленькую рюмку визги, — заявил хозяин. — Выбирай живее, приятель. Я не намерен торчать тут полчаса из-за таких нищих клиентов как ты!
Выбор был нелегким. Волшебнику ужасно хотелось есть, но организм, измученный долгим полуторадневным воздержанием, настойчиво требовал визги. Волшебнику пришлось идти на уступки.
— Давай визги! — со вздохом сказал он.
Хозяин презрительно пожал плечами и принес крохотную, с наперсток, рюмочку.
Волшебник одним махом опрокинул ее и стал прислушиваться к ощущениям.
Увы! Жалкая капля лишь раздразнила его аппетит. Волшебник в отчаянье огляделся.
Трактир был пуст, и только за столиком у окна расположились двое акиремцев. Внимание волшебника было приковано к огромной желтой бутыли пихасского визги, возвышавшейся посреди их стола.
Волшебник прислушался к разговору. Судя по обилию строительных терминов, перед ним были акиремские архитекторы.
— Ну и задал нам задачку император, — сказал один, постарше и посолиднее, делая большой глоток визги. — Построить что-то такое, что прославило бы Акирему и посрамило Нунстрадамуса! Это надо же!
— Может, возвести большую железную башню? — предложил второй. — У меня есть некоторые наметки. Вот, смотри… Вот здесь будут четыре железные ноги, а вот тут — площадка для осмотра Акиремы с высоты птичьего помета… То есть, полета.
Второй покачал головой:
— Нет, это совсем не то! Нам нужно возвести великое строение, способное отразить всю мощь и славу Акиремы, а ты предлагаешь построить какой-то безобразный скелет!
Волшебник посмотрел на бутылку и облизнулся. Визги притягивал его как магнит.
Молодой архитектор на мгновение задумался, и выдал новую идею:
— А что, если возвести на акиремском мысе большую статую, этакий символ нашего свободного государства? Ее можно назвать Истуканом Свободы. Это будет стопятидесятифутовая каменная баба, держащая в одной руке восковую свечу, а другой прижимающая к титькам книжку первой фрейлины «Мои уроки вязания». У меня есть даже подходящая модель. Девица Лулу, работает в заведении мадам Бьянки. И берет недорого, всего десять сантимов в час вместе с постелью…
Первый поморщился.
— Да причем тут свобода да еще с каким-то истуканом! Нет, это не то!
Волшебник встал и решительно направился к спорящим.
— Послушайте, братцы! — сказал он, подсаживаясь за столик и глядя горящими глазами на бутыль с визги. — У меня есть для вас замечательная идея. Только мне, чтобы собраться с мыслями, надобно пропустить стаканчик-другой.
Когда содержимое бутыли перекочевало в желудок волшебника, он утер бороду и объявил:
— Вам следует возвести огромную пирамиду! Это чудо света прославит императора и станет символом могущества и величия вашего государства на многие тысячелетия.
Повисло молчание. Архитекторы переваривали идею. Наконец смысл сказанного волшебником дошел до них. Лица их просияли. Старый архитектор вскочил и бросился обнимать Романчиша:
— Потрясающе! Ты просто волшебник!
— Да уж, — скромно сказал волшебник. — Но не стоит благодарности. Лучше дайте еще визги!
Тут же была заказана еще одна бутыль, и изрядное количество разнообразнейшей закуски.
Волшебник поднял тост за успех нового начинания.
Лицо старого архитектора вдруг омрачилось.
— Постой! — сказал он. — Но ведь постройка подобной пирамиды потребует огромных денег. А из казны выделяют только сто тысяч реалов. Этого не хватит даже на фундамент!
Волшебник на мгновение задумался.
— Нет ничего проще! — воскликнул он. — Надо объявить среди горожан подписку на акции. Каждый, кто купит акцию, получит право нацарапать на кирпичах пирамиды свое имя. Чем больше акций, тем больше надписей. Одна акция — один кирпич. Две акции — два кирпича, а кто купит сразу тысячу, сможет заказать свой портрет на одной из сторон пирамиды.
Архитекторы уставились на волшебника с таким восторгом, что Романчиш даже смутился.
— Гениально! — выдохнул старший. — Пойдем!
— Куда?
— К императору! Он будет в восторге! Твоя идея насчет пирамиды и акций просто потрясающая!
Волшебник растерялся. Поход к императору был равносилен самоубийству. Ковосский шпион, приговоренный к смерти, сам явился в лапы акиремского правосудия! Нет, идти во дворец сейчас было никак нельзя. Вначале нужно было переменить внешность.
— Видите ли… — осторожно сказал волшебник. — Сейчас я выгляжу не лучшим образом… и потом мне надо переменить платье…
— Ерунда! — решительно заявил старший. — Мы зайдем в салон маркиза де Кутюрье. Через час ты себя не узнаешь.
Архитектор не обманул. Выйдя из салона маркиза де Кутюрье, волшебник выглядел так, что его не узнала бы родная мать.
Бороду, несмотря на протесты волшебника, решительно сбрили. Маркиз Кутюрье заявил, что в наше время бороды носят только идиоты или ковосские шпионы. Идиотом волшебнику выглядеть не хотелось, и еще меньше он желал, чтобы его приняли за ковосского шпиона.
На лицо Романчиша наложили густой слой тонального крема, вследствие чего оно приобрело зеленовато-синий оттенок. Кроме того, маркизу де Кутюрье показалось, что уши волшебника имеют неправильную форму и не гармонируют с его новым имиджем. Специальными щипчиками маркиз вытянул Романчишу уши на добрых полтора дюйма и придал им слегка заостренную форму. Нос волшебника маркизу также решительно не понравился. Вооружившись серебряным молоточком, маркиз принялся колотить по нему так энергично, что несчастный Романчиш света невзвидел. Но поскольку коварный маркиз предусмотрительно привязал его к креслу, волшебнику оставалось только жалобно скулить и отчаянно дрыгать ногами.
В довершение экзекуции длинные седоватые патлы волшебника были выкрашены в ослепительно-розовый цвет и завиты в очаровательные кудряшки.
Но все эти мучения стоили результата. Когда волшебник взглянул на себя в огромное зеркало, он решил, что сошел с ума. Человек, отражавшийся в зеркале мог быть кем угодно, но только не им самим. Романчиш принялся отчаянно тереть глаза, а потом снова взглянул в зеркало. Зеркало не обманывало. В нем вместо привычного небрежно-запущенного забулдыги неопределенного возраста отражался молодящийся акиремский франт с распухшим носом, острыми ушами и легкомысленными розовыми кудряшками. Волшебник с отвращением плюнул и отвернулся. Впрочем, в глубине души он остался чрезвычайно доволен результатом. В таком виде он мог безбоязненно ходить по улицам города и даже явиться во дворец.
Архитекторы поймали извозчика, и спустя полчаса Романчиш предстал пред очи императора Акиремы.
Его величество, Шубин Второй Мудрый, был как всегда великолепен. Сегодня он был наряжен в ярко-синий кафтан, зеленую жилетку, красные панталоны и желтый колпак с бубенчиками.
— Гы-гы! — приветствовал он волшебника. — Привет! Я король! А ты кто?
— Романчиш, ваше величество, — ответил волшебник. — Бродячий архитектор.
Первая фрейлина, стоявшая в тени высокого трона, впилась в него глазами.
— Гы-гы! — сказал король. — Романчиш! Как странно! Того шпиона, который сбежал с площади, тоже звали Романчиш. Но ты на него совсем не похож! Ты наверно, не его родственник?
— Точно так, ваше величество! — испуганно проговорил осознавший свою оплошность волшебник. — Даже не однофамилец!
— Гм, — поджав губы, сказала первая фрейлина. В зале воцарилась мертвая тишина. Романчиш задрожал от страха и повернулся к ней, не смея поднять глаза. Первая фрейлина выждала еще несколько минут. В глазах ее играл зловещий огонь.
— Ну что ж, — сказала она наконец. — Я вижу, что ты действительно не похож на того шпиона. Мои придворные архитекторы сказали, что у тебя есть предложение относительно увековечивания славной эпохи императора Шубина Второго Мудрого и славы нашего королевства. Говори, и будь краток!
После того, как волшебник изложил свой план относительно пирамиды, в зале повисло напряженное молчание. Присутствующие напряженно вглядывались в лицо первой фрейлины, пытаясь прочесть на нем судьбу волшебниковых пирамид. Но напрасно. Лицо первой дамы королевства оставалось совершенно бесстрастным.
Прошло несколько томительных минут.
Наконец фрейлина повернулась и кивнула королю. Тот радостно захлопал в ладоши:
— Ура! Мы будем строить пирамиду! Гы-гы! Назначаю тебя главным строителем пирамиды и жалую титул графа!
Волшебник почувствовал, как гора свалилась с его плеч. Он понимал, что самым благоразумным было бы немедленно покинуть дворец, а по возможности и королевство. Но он все же рискнул обратиться к императору, кося глазом на черную тень первой фрейлины:
— А нельзя ли, ваше величество, чтобы вместо графского титула мне выдавали ежедневно по две больших бутылки пихасского визги?
Король засмеялся:
— Гы-гы-гы! Какое странное желание! Мои придворные постоянно клянчат у меня титулы, но ни один ни разу не попросил визги! Ты настоящий оригинал! Жалую тебе две бутылки визги и графский титул в придачу!
Через час на всех площадях города был оглашен королевский указ.
Граф де Романчиш объявлялся главным строителем королевской пирамиды. В этом же указе объявлялась подписка на акции пирамиды. Обладателю такой акции гарантировалось право нацарапать свое имя на одном из кирпичей, из которых будет построена пирамиды. Кроме того, тем горожанам, которые приведут десять новых покупателей, было обещано специальное вознаграждение. Гражданам, приведшим сто покупателей, возвращались деньги за акции, а тем, кому удалось бы завлечь тысячу новых акционеров, присваивалось звание «почетного строителя королевской пирамиды» с вручением ордена Полной Свободы шестой степени.
