На самом же деле дипломатия – это умение людей, обладающих властью в конкретном государстве (людей этих мы можем знать, а можем и не знать), использовать внутриполитический контекст, внешнеполитический контекст и контекст общемировой в своих интересах. Накладывая эти контексты друг на друга, разбивая их на части и складывая из этих фрагментов различные комбинации, персонифицированное в тех или иных исторических деятелях государство создает новую реальность, в которой его доводы (выговариваемые в словах, что очень важно, ибо государство описывает нам себя при помощи слов) обретают значение, становятся некоей очевидностью, превращаются в нечто осязаемое, чуть ли не материальное, а доводы противника теряют свою силу, причем бывает так, что они теряют силу даже в его собственных глазах.
Искусство манипулирования историческим и вытекающим из него политическим контекстом (зачастую это одно и то же) и является тем, что мы имеем в виду, говоря о 'дипломатии'. Научиться этому нельзя. С этим умением следует родиться, совершенно так же, как некоторые с рождения обладают инстинктом власти. Распространеннейшее мнение, что искусству власти или искусству дипломатии можно научиться, является в свою очередь одним из проявлений манипуляции. Манипуляции нами.
То, что происходит между государствами, больше всего похоже на игру, игра эта грандиозна, гоударства прилагают колоссальные усилия для того, чтобы выстроить свою, отличную от других реальность и в этой новой реальности вещи обретают иное значение и явления наполняются новым смыслом. Государства расхватают куски старой реальности и наперегонки складывают из них новую, самое важное в этой игре вовсе не некие 'ресурсы' и уж совершенно точно не такая чепуха как 'деньги', самое главное для государства – это время. Время – вот то, за что государство отдаст все сокровища мира, время – вот то, чего государству всегда не хватает, время – вот то, чего одно государство старается лишить другое. Время – вот главная ценность нашего бренного мира.
В той игре, что велась в мире в период, называемый нами Первой Мировой Войной, европейцы пытались использовать Америку в своих интересах, Америка же пыталась использовать к своей выгоде то, что ее хотят использовать. Карты, которыми играли участники, лежали на столе и лежали открыто – каждый мог видеть, что у кого на руках, вопрос был вовсе не в этом, главное было в другом – какая масть считается козырной. Борьба велась именно за это. Все, как всегда. 'Same old shit.' Важен не набор карт на руках, не их комбинация, важно сделать так, чтобы наша шестерка стала козырной, а ваш туз – нет. Вот и все. В этом и состоит искусство дипломатии. Именно здесь лежат истоки недоумения по поводу того, каким образом полуграмотный Хрущев обошел утонченного Джей Эф Кей на повороте во время Карибского кризиса. Хрущев был хорошим дипломатом, а Кеннеди плохим, вот вам и вся дипломатия.
Точно так же и в намерениях полковника Хауса не было никакой тайны. Ни для немцев, ни для англичан. Он лавировал между ними, а они эти уловки пытались использовать в игре между собой. Вот то, к чему стремилась Америка – было ясно, что, если уж ей позволили стать участником игры, то какие-то преференции она из этого извлечет, было также ясно, что преференции эти будут ей дарованы победителем, преференции же являются преференциями ТОЛЬКО И ТОЛЬКО в том случае, если мы берем их сами и берем силой. Преференции это то, что государства называют своими 'интересами'. Интересы, которые нам дарит другое государство, нашими интересами не являются ни в малейшей степени, это каждому дураку понятно. 'Бери то, что нам негоже.' Для отстаивания собственных 'интересов' государству помимо прочего нужна еще и армия. Создать армию может только война. И вот здесь и появляется на свет то, что мы называем дипломатией, дело в том, что армию можно строить как на своей, так и на чужой войне. Это тоже понимают все, тут хитрости никакой нет.
Для того, чтобы немцы и англичане, воюя между собой, позволили Америке создать собственную армию, нужно было сделать так, чтобы кто-то из них был ВЫНУЖДЕН это сделать. Делов-то! Хаусу теперь оставалась самая малость – усилить одну из воюющих сторон с тем, чтобы другая сторона, ощутив не просто опасность, но близость поражения, позволила Америке создать армию и попыталась бы использовать эту армию к своей выгоде. УСИЛИВАЕМ ОДНУ СТОРОНУ, А ВОЮЕМ НА ДРУГОЙ. И Америка именно этим и занималась. Когда Англия в феврале 17-го при помощи Русской Революции резко ослабила Россию, Хаус тут же увидел в этом возможность вынудить Англию не только к тому, чтобы та позволила американцам заиметь армию, но и к тому, что Англия окажется перед необходимостью позволить этой армии воевать на своей стороне в Европе. Как только Англия решила Россию опустить, Хаус решил Германию поднять. Для этого полковнику и понадобился Троцкий.
Луковица – 27
В перестройку, в начавшейся и просто непредставимой сегодня пропагандистской вакханалии, которой сводили с ума трехсотмиллионный народ, среди прочих завиральных идей была озвучена и точка зрения маргинального в те годы 'русского национализма' на события начала ХХ века. По вполне понятным причинам, в основе которых лежала та самая маргинальность, 'русский национализм' декларировал (в вопрос, насколько искренне, мы сейчас углубляться не будем), что все, что происходило в мире в 1917 году, крутилось вокруг оси, которая называлась Россия, и что все мировые силы сошлись в схватке между собою, борясь за сомнительную честь как можно больше несчастной России насолить. Это не совсем так, а, если быть точным, то и вовсе не так. Суровая правда жизни состоит в том, что в начале 1917 года Россия, как независимое государство, была выведена из борьбы за место под солнцем, и если и представляла из себя интерес, то только и исключительно в немецком контексте. Самостоятельного, русского, так сказать, значения, Россия не имела и иметь не могла. И причина тому была банальна донельзя – России просто больше не было. Ни в каком смысле. То, что появившееся на месте России, на некоем, как сегодня принято выражаться, 'геополитическом пространстве', НОВОЕ государство продолжало по инерции называть себя 'Россией', Россией его не делало ни в малейшей степени. Точно то же положение существует и сегодня, когда уже 'РФ' узурпирует и мусолит святое для каждого русского слово 'Россия'. И точно так же как и тогда, в 1917 году, сегодняшняя 'РФ' самостоятельного значения не имеет и иметь не может, вместе с независимостью была отдана и возможность самим определять свою судьбу, тогдашняя 'республика' и сегодняшняя 'федерация' ценны лишь как гирька, которую бросает на чашу весов чужая, не русская рука.
Главный интерес для воюющих был друг в дружке. Для Германии интерес состредоточился в Англии, а для Англии – в Германии. Все остальные государства представляли для этих колоссов интерес лишь в той мере, в какой они могли усилить или ослабить противника. И Россия после Февраля была им интересна только и только в этом смысле. Дело было даже и хуже. Потерявшая независимость Россия была ослаблена до такой степени, что уже не только у Англии и Германии, но и у государств куда меньшего масштаба возникло искушение использовать ее в своих интересах. Мы опять можем протянуть ниточку из тогда в сегодня. Нельзя не видеть очевидного – Россия, пусть и называемая СССР, это одно, но вот 'РФ' это нечто совсем другое и сравнивать их можно лишь с печальной или презрительной усмешкой, это в зависимости от того, кто сравнивает – друг или недруг. И, так же как сегодня государством 'РФ' играют внешние силы для достижения целей, о которых не только русский обыватель, но даже и так называемая 'российская элита' не имеет представления, так и тогда поиграть в игру под названием Первая Мировая Война вместо России была приглашена Америка и этот новый игрок, которым собирались пользоваться игроки покрупнее и который еще вчера даже в самых смелых мечтах и думать не думал о том, чтобы 'попользовать' Россию, решил, что сегодня не только уже 'можно', но что сегодня уже даже и 'нужно'. Что поделать, проигравший всегда плачет. Ну, а для того, чтобы слезки его были погорше, друзья-соперники готовятся загодя.
В качестве кого попал в СаСШ Троцкий? Кого он представлял? Какую силу? Сам по себе он не был нужен никому. Если государство Америка позволило ему не только въехать, но еще и приголубило его, значит у государства Америки был в том свой резон. Напомню, что, перед тем, как попасть в СаСШ, Троцкий на протяжении долгих десяти лет проживал в Европе, где последовательно занимался так называемой 'антивоенной деятельностью', что являлось, если называть вещи своими именами, попросту подрывной деятельностью. Причем направленность этой деятельности просматривалась невооруженным глазом – мишенью 'антивоенной' риторики проживавшего последовательно в Австрии, Швейцарии и Франции Троцкого были страны Антанты. Троцкий верно служил пропагандистскому ведомству немцев. Причем занимался он своим 'мирным трудом' даже и проживая в уже воюющей Франции. За что в конце концов и поплатился.
Против кого собирались использовать его американцы? Лично я думаю, что американцы первоначально собирались употребить Троцкого для внутренних нужд. В тогдашних пропагандистских кампаниях, направленных в первую и главную очередь на американскую аудиторию, озвучивались, поочередно сменяясь, то английская, то немецкая версии тех или иных событий. Хаусу требовалось, чтобы его внешнеполитические шаги поддерживались американским общественным мнением и американские газеты рассказывали американцам то о германских, то об английских 'зверствах'. Ну, или о 'зверствах', которые можно было бы пристегнуть к тому или иному блоку. Сегодня как-то само собой считается, что американцы всегда душой болели за несчастных, гонимых 'проклятым царизмом' евреях, однако дело в том, что в начале ХХ века евреи в СаСШ представляли из себя ничтожное и не имевшее никакого влияния меньшинство и их беды американцев заботили в самую последнюю очередь. Обо всех этих 'чертах оседлости' и 'погромах' американцы узнали уже в годы войны и узнали из газет. И узнали лишь потому, что Хаусу в данные конкретный момент времени требовалось усилить анти-антантовские настроения, которые уже через месяц сменялись настроениями анти- германскими. На анти-российской же пропаганде, являвшейся частью пропаганды анти-антантовской, специализировались немцы. Да-да, именно так, немцы лили лицемерные слезы о 'несчастных и гонимых азиатской деспотией евреях'. Мол, как же это так, как можно сочувствовать делу, на стороне которого сражаются эти варвары русские? 'О, Великая Американская Демократия, КАК ТЫ МОЖЕШЬ?' Публика-дура, открывая газеты, возмущалась 'антисемитизмом' точно так же, как она возмущается сегодня резней хуту и тутси, ну, а потом, когда требовалось повозмущаться действиями другой стороны, ее внимание переключали на повешенных зверями-англичанами борцов за свободу Ирландии. Делов-то… Очевидно, Троцкий должен был влить свой пронзительный голос в хор платных пропагандистов, только не на английском языке, которого он не знал, а на русском, который был в ходу в некоторых районах Нью-Йорка. Ну и немецкий он тоже знал неплохо. Команды понимал хорошо.
Однако грянул февральский гром и до того еще, как русский мужик перекрестился, планы насчет Троцкого изменились. Те государственные службы, которые мы называем 'секретными', засуетились, деятельность развернули бурную, засновали мысли-мыслишки, а то как же, в мутной воде рыбка только и ловится, а на просторах Евразии, к востоку от Могилева, такая разлилась мутота, такая хрень, что грех было бы такой случай упустить. А тут у нас такой человечек под рукой оказался – и нашим и вашим, и социал-демократам и пацифистам, и русским, и немцам, и евреям и вообще кому угодно, и с языком подвешенным и пером бойким и, что немаловажно – на мели, и 'со знакомствами', и с родственниками и с рекомендациями в определенном смысле самыми лестными, так чего ж нам еще? Ну-ка, давайте мы его к делу пристроим. А подать сюда Тяпкина-Ляпкина!
'Wheel him in'.
Луковица – 28
Ну что ж… Теперь, кратенько, скоренько так, пробежав по предыстории вопроса, мы можем взглянуть на эпопею товарища Троцкого немного другими глазами. Зачем был отправлен Троцкий в Россию? Да затем. Он ведь этого и не скрывал, он вообще был не слишком умен, наш Леон Бронштейн. Ехал он в Россию для того, чтобы по мере сил способствовать выводу России из войны с Германией. Если смотреть не на ничего не стоящие декларации вроде некоей 'борьбы за мир', а смотреть на дела, то ехал Троцкий для того, чтобы Германию усилить. Борьба за мир это ведь штука такая – кому выгодная, а кому и не очень. Если мы кого придушили, то нам борьба за мир очень даже на руку, пусть придушенный и остается придушенным. 'Сиди и не рыпайся, проклятый поджигатель, мир ведь во всем мире, ты что, не слышал, что ли?!' Но вы попробуйте посмотреть на это дело с точки зрения того, кому кислород перекрыла ваша мускулистая рука, ему-то от того мира какой прок? Россия, когда она называлась СССР, боролась за мир во всем мире именно потому, что было ей хорошо, и хотелось ей, чтобы было еще лучше, еще мирнее, так сказать. Точно так же боролась за мир и Германия в годы Первой Мировой. Когда то было ей выгодно, кончено же. А когда становилось невыгодно, то Германия тут же вспоминала про подводные лодки и про бронепоезд на запасном пути.
Замысел с Троцким был прозрачен – Америка была нужна Антанте лишь в той степени, в какой была сильна Германия. Слабая Германия = слабая Америка. А на фига нам, спрашивается, Америка сильная, если мы с 'тевтоном' и сами управиться можем? Сильная же Германия – это о-о-о… Тут тут же появляются на свет 'особые отношения' между 'демократиями', тут же идут в ход 'узы', 'братство', 'общие корни' и сдувается пыль с такой замшелости, как некая 'цивилизационная близость'. Одним словом – 'братушки'. Чем больше братушек у нас, тем меньше их у нашего противного противника. За Троцким, отправленным на 'Кристианияфьорде', стояли интересы государства под названием СаСШ. За ним же стояли и интересы Германской Империи (еще бы!). Вы спросите меня – а как же Англия? Парадокс в том, что и Англия имела в этом деле свой интерес. Англия пыталась усилить свои позиции в среде 'русских революционеров'. Дело было в том, что вслед за свержением монархии в России тут же началась борьба за власть, в которой сошлись 'социалисты' и 'либералы'. Победа в
