Италии.
Помпеи Востока, или Самое большое число жертв
На одном из индонезийских островов обнаружен аналог Помпеи. Богатое поселение располагалось на склонах вулкана Тамбора. Жителей города вместе со всем скарбом и животными засыпало пеплом в апреле 1815 года.
«Потерянное королевство», обнаруженное в 2004 году на небольшом островке под названием Сумбава (из группы Малых Зондских островов в Индонезии), имеет все шансы претендовать на звание «Помпеи Востока». Так назвал находку коллектив учёных под руководством вулканолога Харалдура Сигурдссона из университета Род-Айленда, объявивший, что найденный им город на острове Сумбава закончил своё существование при извержении вулкана Тамбора в апреле 1815 года.
Высота действующего вулкана Тамбора — 2821 метр, он имеет несколько боковых конусов и кальдеру — дно кратера диаметром свыше 6 километров и глубиной до 700 метров. На дне кальдеры находится озеро и кратер второго порядка.
Тамбора извергался в 1847-м и 1913-м, но в первую очередь он известен катастрофическим извержением 1815 года — одним из самых мощных в истории.
Во время извержения снесло вершину вулкана (тогда он достигал высоты 4300 м) и погибло, по разным оценкам, от 92 тысяч до 117 тысяч человек. Около 10 тысяч человек погибли на месте, убитые потоками горячей лавы, задохнувшись в пепле или попав под летящие со всех сторон обломки скальных пород. Остальные умерли от разразившихся затем эпидемий и голода, последовавшего в результате неурожая.
По мнению профессора Сигурдссона, всего число жертв составило не менее 200 тысяч человек.
Извержение затронуло большую часть Юго-Восточной Азии, в том числе полуостров Малакка и остров Ява, часть Бали и Ломбока. 1816 год вошёл в историю как «год без лета» — за извержением последовало глобальное похолодание, вызванное попаданием огромного количества вулканического пепла в атмосферу. Сейчас Тамбора пребывает в состоянии сольфатары — в течение длительного времени спокойно выделяет горячие (от 100 до 300 °C) струи сернистого газа и сероводорода.
Поселение на Сумбаве нашли в ходе археологических раскопок летом 2004 года. По совету проводников из числа местных жителей, рассказавших, что в районе неоднократно находили глиняные осколки и кусочки бронзы, Сигурдссон с коллегами из университета Северной Каролины и Управления по делам вулканологии Индонезии обследовали овраг в джунглях, который буквально разрезал мощный слой пепла и вулканического туфа. Радар показал: под 3-метровым слоем пемзы и пепла, как в капсуле, скрываются остатки дома и двух его обитателей. Имущество тоже сохранилось: археологи раскопали керамические горшки, предметы мебели, бронзовые шары и прочую утварь — свидетельства древней индонезийской культуры, которые не могли попасть в руки учёным никаким другим образом.
Сигурдссону самыми удивительными показались изящно расписанные фрагменты фарфоровых изделий — они заставляют предположить, что жители королевства, называемого пока по имени вулкана Тамбора, вероятно, поддерживали торговые связи с Камбоджей и Вьетнамом.
Археологи предполагают, что островитяне разбогатели на торговле лошадьми, мёдом и сандаловым деревом.
Судя по надписям, присутствующим на некоторых объектах, тамборийцы и говорили на языке, отличающемся от местных индонезийских диалектов, но напоминающем языки монкхмерской группы Камбоджи и Лаоса.
Исследованием катастрофы 1815 года Сигурдссон занимается с 1986 года, когда он с университетским коллегой Стивом Кэри совершил путешествие к отдалённому индонезийскому острову ради сбора сведений, необходимых для вычисления силы извержения Тамбора. Вулканолог полагает, что тогда в атмосферу вылетело около 100 кубических километров пепла и лавы и не меньше 43 кубических километров серных газов. Для сравнения: в 1980-м при извержении вулкана Сент-Хеленс в США излилось около 0,5 кубических километров лавы; в 1883-м при извержении Кракатау в Индонезии — 15 кубических километров лавы; Везувий исторг из себя 6 кубокилометров лавы.
Два года спустя, в 1988-м, путешественники вернулись, чтобы исследовать кальдеру, и тогда впервые услышали, что в 25 километров к западу от вулкана местные жители неоднократно находили разные древности. Поэтому к 2004 году Сигурдссон прекрасно знал, что он может обнаружить при раскопках. Найденный им город находится примерно в 8 километров от побережья — по словам вулканолога, такое расположение выбрано для защиты от пиратов и грабителей с соседних островов. Профессор надеется возвратиться на Сумбаву и продолжить раскопки. Он верит, что его ждёт большой деревянный дворец — на участке, выбранном по аналогии с другими поселениями Сумбавы.
Питер Лэйп, антрополог университета Вашингтона в Сиэтле, предостерегает от того, чтобы толковать слова «королевство» и «дворец» буквально.
Лэйп считает, что они вызывают в воображении совершенно ложную картину того, что находится под слоем лавы и пепла, и уместнее было бы говорить о «деревне».
Рисунки голландских колонистов, появившихся здесь вместе с Ост-Индской торговой компанией, изображают скорее небольшие сельские поселения. Многие из местных деревень, по словам Лэйпа, перешли в ислам во второй половине XVII столетия и переняли мусульманское религиозное и политическое устройство, но королевство Тамбора к ним едва ли относится. Впрочем, Лэйп признал, что о таких загадочных и затерянных уголках света, как остров Сумбава с его сложной историей, редко сохраняются достоверные исторические документы и свидетельства. Поэтому он также оценил уникальность находки и её важность для выяснения правдивых фактов о жизни королевства.
Вулканы — повелители молний
24 августа 79 года Плиний Младший, племянник известного римского историка Плиния Старшего, совершая деловую поездку по берегу Неаполитанского залива, стал свидетелем жуткого зрелища.
На противоположном берегу залива возвышался Везувий. Склоны его заросли виноградником, а у подножия раскинулись четыре провинциальных городка: Геркуланум, Помпеи, Стабия и Оплонти.
Любуясь великолепным пейзажем, Плиний увидел, как внезапно над Везувием появилось громадное чёрное облако, затем дрогнула земля, начали рушиться дома, из чёрного облака на землю посыпались раскалённые камни и горячий пепел, поджигавшие то, что не успело рухнуть. Стремительно разрастаясь, облако расползалось по небу, превращая день в ночь.
«Мы видели, — записал Плиний Младший в своём путевом дневнике, — как море втягивается в себя: земля, сотрясаясь, как бы отталкивала его прочь. Берег выдвинулся вперёд, множество морских животных осталось лежать на песке. Начал падать пепел. Оглянувшись, я увидел, как на нас стеной надвигается густой мрак. Слышались женские вопли, детский плач, крики мужчин…
В огромной чёрной грозовой туче вспыхивали огненные зигзаги, и она раскалывалась длинными полосами пламени, похожими на молнии, только небывалой величины».
«По-видимому, это первое литературное описание грозовых явлений в вулканической туче, состоящей из твёрдых частиц и не содержащей ни капли влаги», — пишет кандидат физ. — мат. наук В. Псаломщиков.
В апреле 1964 года кандидат геолого-минералогических наук П. Токарев предсказал, что проснувшийся от долгой спячки вулкан Шивелуч на Камчатке взорвётся в ноябре. Академическая наука, особенно московская, отнеслась к этому прогнозу индифферентно. Интерес к будущему событию проявили почему-то военные, организовавшие на Камчатке комплексную экспедицию геофизиков из Ленинграда, Москвы и Томска. В их числе оказался и В. Псаломщиков, тогда ещё младший научный сотрудник Ленинградского гидрометеорологического института. Вот его рассказ.
«Цель экспедиции — регистрация возможных физических предвестников извержения. Мы занимались измерением электрического поля и теллурических токов. В качестве основной базы экспедиции был выбран посёлок Усть-Камчатск, а полевая база расположилась километрах в тридцати от него, в металлических фургончиках-кунгах. Аппаратура для регистрации предвестников была развёрнута полностью к середине октября, и потянулись дни томительного ожидания под замечания скептиков-юмористов: а вдруг Шивелуч прогноза не читал и дотянет до следующего года? По закону всемирного свинства Шивелуч взорвался именно тогда, когда большая часть экспедиционного начальства улетела на вертолёте на экскурсию в Долину гейзеров. Но аппаратура работала и без начальства, лаборанты оставались на местах.
Начало извержения мы проспали и вскочили, когда кунги основательно тряхнуло (по оценкам вулканологов, мощность взрыва была эквивалентна полусотне атомных бомб, а мы находились километрах в 70 от места событий). Начальная фаза извержения и образование „чёрной стены“ совпадало с описанием Плиния Младшего, с той лишь разницей, что мы были в три раза дальше и видели не только молнии, которые раскалывали во всех направлениях движущуюся на нас стену, но и ветвившиеся в чистом воздухе по бокам её и даже бившие из верхнего края стены куда-то в стратосферу.
Мы не были вулканологами и не знали, чего ждать от неотвратимо надвигавшейся на нас „чёрной стены“. Понимали одно — вулканические бомбы и прочие раскалённые камушки она до нас не донесёт. Но вот молнии! Кунги с радиолокационными антеннами на крышах стояли на вершине холма, и не было сомнения, что молнии долбанут по ним в первую очередь. Но они не были заземлены, поскольку никто не ожидал грозы в ноябре, так что оставаться в них было предельно опасно.
На наше счастье, для связи с базой в Усть-Камчатске нам был придан открытый ленд-лизовский „виллис“, в котором надо было разместить шесть оставшихся здесь человек. Но в условиях вновь опускающейся на землю ночи и абсолютного бездорожья мы передвигались чуть быстрее велосипедиста, и чёрная стена ощутимо догоняла нас, а возникавшие прямо в чистом воздухе молнии даже опережали. По дороге мы столкнулись ещё с одним аномальным явлением: впереди виднелся одинокий столб, вкопанный для неизвестной надобности. С пушечным грохотом на него упала огненная стрела, после чего столб исчез, а на его месте возникла целая гирлянда огненных шаров. Вытянувшись в горизонтальную цепочку, как стая гусей, они тоже не спеша поплыли в сторону Усть-Камчатска. Пришлось сбавить скорость и пропустить вперёд опасных попутчиков, но на подъезде к базе „чёрная стена“ уже нависала над нашими головами, посыпался пепел. Посёлок встретил нас фантастической иллюминацией: над громоотводами, антеннами, коньками крыш полыхали десятки электрических факелов. На начавшиеся перебои зажигания мы тогда не обратили внимания, торопясь укрыться под надёжной крышей. В помещении было совсем темно, а вскоре погас свет и пришлось зажечь керосиновые фонари.
Но не успели мы прийти в себя, как на базу прибыл лётчик ГВФ в полной форме, верхом на велосипеде — из-за высокой ионизации автомобильные двигатели не заводились. Более того, на столбах вдоль улицы висели провода, светившиеся, словно раскалённые, тёмно-малиновым светом, а между соседними домами, прямо на уровне крыш, змеились горизонтальные молнии.
Оказалось, что в Усть-Камчатске нет энергии, не работает радиосвязь, даже правительственная, вышли из строя телефоны. Перепуганное начальство велело поднять вертолёт, чтобы выбраться из этой чертовщины и доложить, что и как, прихватив с собой кого-либо из физиков, которые, по его мнению, имели к этому безобразию непосредственное отношение. Лететь вызвался я, поскольку лётчик намекнул, что в таких условиях летать инструкция запрещает и можно „гробануться“ где-нибудь в тайге, откуда уцелевшим придётся добираться обратно своим ходом. А значит, нужны люди, привычные не к московским бульварам, а к таёжным условиям.
К счастью для меня, этот смертельный номер не состоялся. Когда я на велосипеде добрался до вертолёта, заправить его не удалось — стоило шофёру заправщика вынуть из гнезда шланг, на его металлическом сопле вспыхнул огненный факел, и лётчик, чертыхаясь, заявил, что из огнемёта он заправляться не будет. Посовещавшись, мы решили не опережать события: если это был единичный выброс при взрыве вулкана, может, через час-два „чёрная стена“ уйдёт дальше в сторону океана. Так и вышло, через полчаса мрак начал рассеиваться, а через несколько часов такая же чёрная ночь пала на Командоры».
