Узловой точкой при анализе российского общества является вопрос о природе государственной промышленности. Все те, кто признавал ее социалистической (какой бы ни была последующая критика), покинули почву коммунистической революции ради стремления к усовершенствованию русского капитализма.
Если бы мы спросили у современных троцкистов, кто является автором следующей цитаты: «И тем не менее, в целом, нельзя сказать, что наш строй есть строй социалистический, ни того, что он является капиталистическим. Он представляет собой переход от капитализма к социализму...», они, конечно, ответили бы: Троцкий. Точно также они не колеблясь приписали бы теоретику «Преданной революции» следующий пассаж: «Можно было бы сказать, что это еще не социализм, если учесть все те пережитки бюрократизма, которые сохранились в руководящих органах наших предприятий. Это замечание верно, но оно не находится в противоречии с тем фактом, что государственная промышленность представляет собой социалистический тип производства». Однако, они ошиблись бы: автором этих строк является никто иной как Сталин, включивший их в свой «Доклад о политической деятельности ЦК» на XIV съезде ВКП(б). Его последующие политические победы, конечно, позволят генеральному секретарю объявить Россию полностью социалистической и представить бюрократию как выдумку «троцкистских саботажников». Тем не менее, выдавая «социалистический» аттестат государственному сектору экономики под тем предлогом, что частная собственность на средства производства не была восстановлена, троцкистская оппозиция впоследствии могла служить лишь в качестве бокового охранения для процесса накопления капитала в России, также как она, под видом защиты завоеваний Октября, должна была выполнять роль пропагандистского агента русского империализма в ходе второй мировой войны. «Действительность не прощает ни одной теоретической ошибки». Сегодня мнимая рабочая партия, которая поставила бы себе целью пролетарскую демократию и демократическое планирование в России, была бы в ней партией консервации общественных отношений. В России, как и в Польше, рабочие должны бороться за увеличение заработной платы и уменьшение продолжительности рабочего времени; они должны стремиться к разрушению государственных профсоюзов и к растущему союзу трудящихся в экономической борьбе, т.е. к «саботажу» национальной экономики и разрушению планирования; они должны бороться за революционное разрушение существующего государства, чтобы установить их собственную власть с помощью Всемирной Коммунистической Партии, деспотическими методами вмешаться и разрушить капиталистические производственные отношения, всячески пытаясь расширить масштабы международной революции. Первые мероприятия, которые осуществит коммунистическая власть в России, ничем не отличаются от тех, которые ей придется сделать в других развитых странах: изъятие капиталовложений, увеличение оплаты труда, установление обязательного труда для всех трудоспособных элементов и резкое сокращение рабочего времени, в той мере в какой позволит международная обстановка. Затем пролетарская власть установит план производства в физических единицах, начнет непрерывное разрушение капиталистических производственных отношений и отменит деньги. Эта революция не будет, как того хотел Троцкий, революцией «политической», ограничивающейся тем, что вновь передаст в руки пролетариата руководство уже «социалистической» промышленности, хотя бы в тех отраслях, в которых государство производит средства производства, потому что такова троцкистская теория. Задачей этой революции будет упразднение рыночных отношений между предприятиями и трансформация их в единый производственный механизм управляемый пролетариатом, становящийся, по меткому выражению Ленина, «одной конторой и одной фабрикой». Эта революция будет революцией социальной.
Оперируя ложной диалектикой, согласно которой пролетариат может потерять власть только в результате насильственной контрреволюции (как будто расправа над большевиками- интернационалистами, его боевым ядром, в конце 20-х годов не была «насильственной»), отождествляя ликвидацию капитализма с исчезновением частной собственности на средства производства, социалистическое планирование с простым капиталистическим огосударствлением, а преимущества социализма с быстрым развитием экономики, Троцкий полностью разрушил марксистскую доктрину. Утверждая, что «противоречия советского общества глубоко отличаются по природе своей от противоречий капитализма», он не оставил от нее камня на камне. Так как марксизм представляет из себя единое целое, то и гораздо более скромных «новаций» было бы достаточно, чтобы его полностью разрушить. «Природа» противоречий общества определяется тем
Классические марксистские источники с точностью обозначают последствия, которые влечет за собой развитие отношений найма для общественного устройства: все более заметное отделение государства от гражданского общества (феодальное государство - это детская игрушка по сравнению с тем, которое развивается при капитализме); исход населения из сельской местности и появление больших городов, находящихся в постоянном развитии; все более совершенное разделение труда, порабощающее производителя; растущее противоречие между физическим и умственным трудом; отделение школы от производительного труда; неравноправие мужчины и женщины.
Как уже было видно, троцкистам, которые, тоном взволнованным и патетическим, поверяют нам свой страх увидеть Россию «вернувшейся к капитализму», мы отвечаем простым утверждением, что она его никогда не покидала. Что сказать теперь ученым невеждам, которые утверждают, что в экономическом отношении Россия осуществляет переход к социализму благодаря своему замечательному производству государством средств производства, которая преодолела капитализм и уже осуществляет нетоварное производство? При всем нашем уважении к этим теоретикам социализма, мы должны им сказать, что они ошиблись поездом. Хорошую услугу оказали бы мы ученому Эрнесту Менделю, если бы, встретив его в купе поезда Париж - Брюссель, занялись бы убеждением его, что он находится в поезде Брюссель - Париж? Нет, без сомнения, и всякий здравомыслящий человек назвал бы нас хулиганами. К несчастью именно такую злую шутку троцкисты (с Менделем во главе) разыгрывают, или хотели бы разыграть с русским пролетариатом: убедить его, что он едет из Брюсселя в Париж, тогда как его поезд движется в обратном направлении, убедить его, что он движется в направлении - несмотря ни на что - социализма, тогда как его тянут к капитализму, все более сложившемуся и очевидному.
Направление, которое ведет к социализму и направление, которое ведет к капитализму, столь же противоположны друг другу, как и маршруты Париж - Брюссель и Брюссель - Париж. На пути к капитализму пейзаж следующий: наемный труд и денежное обращение постоянно развиваются; движение, которое является душой всех общественных преобразований, может, в этом случае, быть описанным одной простой формулой: «Д-Т-Д». Государство все больше отделяется от гражданского общества; города развиваются, а деревни становятся безлюдными; разделение труда усиливается, противоречие между умственным и физическим трудом становится более резким, школа отделяется от производства, женщина порабощается мужчиной. На пути к социализму ландшафт коренным образом меняется. Движение становится
Даже если не понимаешь как работает локомотив, не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять в каком направлении он движется: достаточно поглядеть на окружающий ландшафт. Если не понимаешь, что в России нет ничего другого, кроме классического производства капиталистических товаров, еще остается возможность не утверждать, что Россия находится «на этапе перехода к социализму», при условии знакомства хотя бы с некоторыми элементарными положениями марксистской доктрины. Но троцкизм с ними не знаком. Он не только считает себя идущим к социализму в то время, как он уже давно в компании с «деформированным рабочим государством» катится в противоположном направлении, но еще и (во имя социализма!) имеет наглость бранить машинистов за то, что они движутся недостаточно быстро.
Если Россия и находится «на этапе перехода к социализму» (сохраним эту терминологию, чтобы угодить троцкистам), то исключительно в том же самом смысле, что и все государства планеты: осуществляя накопление капитала и развивая крупные современные средства производства. То, что ее от него сегодня отделяет, так это точно то же самое, что и во всех государствах планеты: государство, принадлежащее тем, кто накапливает капитал и которое должна разрушить коммунистическая революция. Только тогда можно будет начать инверсию исторического процесса, только тогда можно будет начать переход к социализму; нужно попросту заметить по этому поводу, что поскольку монополии янки являются наиболее развитыми и наиболее мощными, то нужно признать, что США сегодня намного ближе к коммунизму, чем Россия.
Троцкисты не знают, что такое коммунизм. В то время, когда в СССР постоянно усиливаются все основные черты капиталистического общества, они продолжают заявлять, с комичным самодовольством «что не следует вместе с грязной водой выплескивать и ребенка» и что Россия по-прежнему является «деформированным рабочим государством». На практике это приводит их в своем международном политическом анализе к откровенной поддержке, в конечном итоге, второго по мощи империализма планеты против первого (а в их политической ориентации, когда они, как, например, во Франции и в Италии, обладают сколько-нибудь заметной численностью, к признанию тактики единого фронта как самого гениального открытия Третьего Интернационала).
Наш вывод чрезвычайно прост: троцкизм должен быть и будет разрушен; революционная партия пролетариата может быть создана только на базе исторического материализма, исключая любую другую теорию. Именно «догматик» Маркс сказал эту фразу, которую мы с гордостью повторяем еще и сегодня: «Кто не с нами, тот против нас».
1. С тех пор как Троцкий задался вопросом (в статье «Еще и еще раз о природе СССР») является ли Россия империалистической и, естественно, ответил на него отрицательно, стало традицией троцкистских недоучек снисходительно относиться к марксистам, которые разоблачают русский империализм. Последние немедленно получают следующий ответ: «Империализм - это экспансионистская политика финансового капитала. Однако, в России нет финансового капитала. Следовательно, Россия не является империалистической». Превосходный вывод, достойный людей, которые рассматривают государственные банки, «народные» или нет, которые предоставляют займы в миллиарды рублей, как институты, «некапиталистический» характер которых находится вне всяких подозрений. Тем не менее, каждый, кто читает газеты, может узнать, что Россия экспортирует капиталы, что она намеревается эксплуатировать, совместно с французским капиталом, будущих рабочих из Фос-сюр-Мер, или что она финансировала строительство сталелитейных заводов в Индии. А если повседневная пресса кажется недостаточным доказательством, можно еще проконсультироваться с официальными изданиями режима. В своих «Принципах политической экономии» (Маркс написал «Критику политической экономии»), опубликованных в Москве в 1966 году, г-н Никитин пишет в главе озаглавленной «Предоставление кредитов» (стр.461): «Советский Союз, например, после второй мировой войны предоставил социалистическим странам займы и кредиты в размере, превышающем 8 миллиардов рублей, кредиты, предполагающие максимум льгот. Тогда как капиталистические страны взимают за предоставляемые кредиты очень высокий процент (от 3,5 до 6%), обставляя предоставление кредитов целым рядом экономических и политических условий, кредиты, предоставляемые внутри социалистического содружества обычно устанавливаются на уровне от 1 до 2% в год».
2. Превращение «деятельности индивидуумов в меновую стоимость, в деньги» не должно смущать читателя, который знает, что стоимость имеет не «труд», а «рабочая сила». Формула эллиптическая, но не ошибочная, если исходить из того, что если капитал обменивается, в действительности, не на «стоимость труда» (понятие не научное), но на рабочую силу, тогда то, что он покупает у рабочего - это
