глазами, и задохнулась на мгновение. При дневном свете все выглядело по-другому. Одно дело, когда сознание затуманено алкоголем так, что кажется вполне естественным позволять целовать себя парню, с которым ты познакомилась пару часов назад. Картинки сменялись одна за другой: Эстель с Димитрием, Шон, Марлен… Марлен! Щеки у девушки запылали при осознании того, что вчера ей виделось просто забавными проказами. Она ругала себя последними словами и за поцелуй с африканкой, и за грека: хороша же у нее теперь будет репутация на борту! Хотя с другой стороны девушка поймала себя на мысли, что Адонис явно ей приглянулся. В нем чувствовалась личность и бушующая жизненная энергия, которая переполняла и ее саму. Первое решение никогда больше не появляться в радиусе десяти метров от его каюты, что уже выходило затруднительным, так как жили они в одном коридоре, сменилось явным желанием узнать его получше. Алину смущал только его рост, и это случалось далеко не в первый раз. Ее отец был тренером по каратэ, и так получилось, что девушка выросла среди спортсменов и идеальных атлетических тел. Привыкнув к определенным стандартам, она невольно подгоняла всех под одну линейку. И дело было не только в эстетическом подходе, но и в том, что Алина, проведя миллион часов в спортзале, знала, какое это удовольствие, получить тело греческой статуи. Часы нелегкой, а подчас и непосильной работы. Потом и кровавыми слезами достигался результат, и говорил он при первой встрече не только о том, что человек привык хорошо выглядеть, но о том, что он много, тяжело и долго работал в спортзале, а это значило еще и наличие силы воли. Конечно, можно всегда поспорить, для чего человеку нужна физическая красота и как он ею пользуется, но по счастливой случайности все ее друзья и знакомые еще и были хорошо образованными людьми. С Сашкой ее отношения застопорились именно по этой самой причине. Она знала о его чувствах еще тогда, когда три года назад оставила Россию. Ее всегда привлекала его внутренняя сила, упрямство, его начитанность и обширные знания в тех областях, о которых она и понятия не имела. Со всеми остальными он был груб и часто развязан, с ней же всегда оставался джентльменом, Алина всегда знала, что откинувшись назад, закрыв глаза и раскинув руки, она не упадет просто потому, что он всегда рядом. Так было и до ее отъезда и после до самого момента, пока она не сообщила ему, что выходит замуж. Она тянула до последнего момента, поддержка рыжего, ощущавшаяся постоянно, письмами и звонками, слишком много значила для девушки и она не хотела его терять, хотя и знала, что ее другом он никогда не останется, как и вышло впоследствии. И все же через год он снова написал. Написал о том, что так и не смог ее забыть, что постоянно сравнивает всех с ней, что она — одна единственная. Они снова начали общаться, но не получалось быть друзьями, как и не получалось быть вместе. И когда Дамиан ее оставил, получалось более чем логическим дополнить их многолетние платонические отношения тем, чего им не доставало. Но вот тут то и начались проблемы. Постоянно дурно пахнущие ноги, щетина, редкие волосы так сильно отталкивали Алину, что секс стал казаться ей не приятной частью отношений между мужчиной и женщиной, а скорее жертвой, которую ее заставляли принести. Со стороны, казавшись счастливой парой, как же далеки они были от счастья, но пересилить себя Алина так и не смогла. Стоя на соленом ветру, Алина вдруг вспомнила как, сойдя с самолета и оказавшись в крепких сашкиных руках, она с удивлением почувствовала от его волос запах, который помнила в бабушкиной квартире. Запах старости и затхлости. Ее передернуло, несмотря на теплое утро. Так или иначе, притяжение между людьми должно быть отчасти физическим, почти по-магически химическим, а этого между ними никак не возникло. И та влюбленность, которая привела ее к Рыжему после расставания с мужем, а отчасти и послужившей причиной, исчезла под прессом такой большой разницы между внутренним и внешним. А чувства к Дамиану вернулись с теми чудесными воспоминаниями, которые она хранила в своем сердце, несмотря на его предательство. — Послушай, дорогая, ты здесь мечтаешь или работаешь, могу я у тебя поинтересоваться? — девушка вздрогнула так, что выронила из рук скатерть, которую действительно задумавшись, уже несколько минут сжимала в руках. — Я скатерть стелю. — прилизанные волосы Ким не шевелились даже под порывами ветра. — Я за тобой наблюдаю уже достаточно долго и прекрасно вижу, как ты работаешь. И ничего хорошего я не вижу. Если ты думаешь, что мы тут отдыхать приехали, ты глубоко ошибаешься. Алина сглотнула:- Я так не думаю. — Я очень на это надеюсь. Иначе мы будем разговаривать по-другому. Иди в локер и привези товар. После такого многообещающего менеджер широким армейским шагом направилась к противоположному выходу с палубы, а напуганная девушка как можно скорее набросила скатерть на стол и бросилась разыскивать Наташу, где находится локер, она и понятия не имела. Рыжеволосую белоруску легко было отыскать даже в полной темноте, ее волосы почти что светились. Сейчас, правда, был белый день и Наташкины кудри развивались на ветру, пока девушка устанавливала последний стол. — Что такое локер? — вцепилась в нее Алина, как утопающий на спасательный круг. — Какой именно локер? — Я то откуда знаю? — застонала та. — она повелела привезти товар из локера. Какой товар?! Какой к черту локер?! — Спокойно. Кто что повелел? — Ким. Еще и прибавила, что я плохо работаю и все такое. — Ну, это нормально, у нее все плохо работают. Подержи вон ту ногу. Алина послушно схватилась за указанную ножку стола, пока подруга распрямляла другую. — Чертов стол. — пропыхтела Наташа, — Геркулесов бы нанимали. Фу. Ну, пошли. — Куда? — Что куда? В локер! — В какой? Наташа с сомнением посмотрела на растерянную девушку:- Так, не зли меня. Тут и так дурдом сегодня. По дороге объясню. По пути забрав с собой две тележки, девчонки спустились в лифте на девятый дек. — Локер — на ходу объясняла Наташа, шагая по длинному коридору- это склад. У нас их три, а может и четыре, кто их там разберет. Вообще — неважно, я знаю три. Два на девятом и один на восьмом. В каждом что-то напихано. На восьмом я не помню что, может быть карибские товары, а может еще что-нибудь. А на девятом — два, которыми мы пользуемся больше всего. В одном косметика для Бренды и десятидолларовая распродажа, а в другом — все для магазина, весь алкоголь, сигареты, кораблики, магниты, одежда и вся прочая дребедень. Нам как раз туда. А еще на четвертом есть. Нам потом туда надо будет тоже. Там дикое количество футболок и куча коробок, которые лежат со времен Всемирного потопа. Так стой. — Стою. А что? — То. Вот ты вообще представляешь, в какой части корабля мы сейчас находимся? Алина явно почувствовала какой-то подвох и не очень уверенно ответила:- Ну… На девятом деке. — Ну, это и ежу понятно. Спереди или сзади? — Чего спереди или сзади? Меня? Наташа схватилась за голову:- Корабля! Девушка наморщила лоб и попыталась сообразить, где находилась ее каюта, это пока был ее единственный ориентир, но и это у нее не совсем получилось. Наташа ткнула пальцем в картинку на стене. На ней был изображен Сенюри, как если б его разрезали вдоль сверху донизу. — Смотри. Это судно. — Спасибо. Это я и так вижу. — укоризненно вежливо ответила Алина. Она не считала себя полной идиоткой, просто слишком много и сразу абсолютно нового для нее приходилось держать в голове. Деки, офицеры, гости, работа, формула найт, теперь еще и локеры с передом и задом. — Не сердись. Лучше слушай, потому что тут никто ни с кем не цацкается, все приходиться соображать самому. На самом деле я сама тут меньше месяца и путаюсь не меньше тебя. — Меньше месяца? Ничего себе, я думала не меньше года. Ты тут все и всех знаешь! — Во-первых, ничего подобного, а во-вторых, контракт — максимум восемь месяцев, а в — третьих, ты и сама через недели две будешь тут бегать, как ошпаренная. Гуд морнинг! — это уже обращалось к пожилой паре, выходившей из каюты. Хотя выходившей было верно лишь наполовину, потому что женщина сидела на подобие маленького велосипеда с моторчиком, который управлялся небольшим джойстиком. — Убери тележку! — прошипела, не разжимая губ, Наташа уже по-русски. Девчонки нетерпеливо ждали пока пассажиры, при которых нельзя было разговаривать на любом языке, кроме английского, скроются из глаз. — Теперь, смотри. Такие картинки развешаны по всему кораблю, не только для нас, но и для таких же особо одаренных пассажиров. Хотя, как можно иначе разобраться, если все коридоры со всех сторон одинаковые? И лифты друг напротив друга точно такие же одинаковые. Ну ладно, это не суть. У корабля есть перед и зад, то есть форвард и афт. И в зависимости от того, где ты находишься, определяешь в какую сторону тебе надо двигаться. Локеры все в начале, там где опендек для крю, и где капитанский мостик. Теперь смотри сюда и быстро говори, куда нам надо. Алина уже поняла, что утро изначально не было легким и приятным, нужно было окончательно просыпаться, думать и работать. А то, что вчера была вечеринка, мало сна и много алкоголя, никого не волновало. Она напрягла мозг и уставилась на рисунок. Все оказалось не так сложно. — Мы в середине, а идти надо туда. Наташа удовлетворенно кивнула. — Правильно, вот и пошли. А то мы и так застоялись. Везти тележки даже пустые по узкому коридору оказалось не так уж легко. Мало того, что приходилось рулить, так еще и надо было следить, чтобы ничего не задеть, пропускать, пусть немногочисленных, но все же пассажиров и еще успеть поговорить о вчерашнем дне. — Слушай, я вчера сделала одну глупость. — нерешительно призналась Алина. — а может даже не одну. — Да? И какие же? — Я целовалась с девушкой. Наташа даже остановилась на секунду:- А ты что… — она запнулась, подыскивая нужные слова, — ты по этой части? Если да, то имей ввиду… — Да нет,
Вы читаете Ship's Life, или «Океаны нам по щиколотку!»
