новых людей, которых она встречала каждый день и новых мест, о которых даже и не мечтала. Птица ее творчества расправила крылья под свежим летящим ветром всех этих ощущений вместе взятых. И даже тяга к знанию нашла себя в изучении греческого. Словом все, что она когда-либо желала, Алина нашла на борту белоснежного лайнера. Все кроме одного. Место в ее сердце незаметно начинало освобождаться, и это пугало ее все больше и больше.
Когда ты ни с кем не встречаешься, можно сказать, что тебе нужен перерыв, что тебе надо подумать и заняться собой, и все прочее в том же духе. Иногда это соответствует действительности, но чаще всего нет. Теоретически Алина любила быть одна, обожала одинокие прогулки и даже поездки. Она даже нуждалась в личном пространстве, но все это было при условии, что ей было куда, а вернее к кому, вернуться под теплой бок. Чтобы было кому рассказать о пережитом, у кого усталой, но счастливой уснуть на плече, а так — пожалуйста, время проведенное с самой собой могло доходить и до нескольких месяцев.
То, что Дамиан окончательно ушел из ее жизни, легко и просто вычеркнув их три года вместе, повергло ее в шок, но не заставило смириться. Сенчюри оказался частью плана по возвращению мужа, но и одновременно стал тем, что поставило над ним большой знак вопроса, которому, видимо, очень скоро предстояло превратиться в жирную точку.
С Сашкой дело обстояло сложнее. Рыжий был в ее жизни кем-то, кому она верила больше чем самой себе. И она с момента, как Алина по-настоящему узнала его, она уже не могла представить своей жизни без его рук, того, что он всегда был готов ответить на любой ее вопрос, их общего миллиона интересов, без их похожести а самое главное — того, что, чтобы ни случилось, он всегда был рядом.
Сейчас прошло уже несколько недель, с того момента, когда она слышала его голос. Девушка не беспокоилась о том, что ее место за это время могла занять другая, но то, что она словно научилась обходиться без него. Тот факт, что она все равно скучала по нему, ничего не менял. В ее сердце пока что по-прежнему жили образы двух мужчин, но каждый из них становился по-своему все слабее и слабее. В лице Дамиане для Алины сконцентрировалась почти вся ее парижская жизнь, ощущение дома, который она построила своими собственными руками и на пустом месте, потребность о ком-то заботится. Обожаемый Урикан тоже принадлежал к тому же миру, секс, свобода, и, конечно, то самое чувство ущемленного самолюбия, которое заставляет нас вечно желать то, что нам не принадлежит. Все это уходило медленно, но верно на задний план и Алина, привыкая к своей новой жизни и свободе, уже не столь страстно хотела вернуть свое прошлое.
В Рыжем же девушка имела и лучшего друга, которому всегда интересны ее дела, и которому не нужно ничего обьяснять, он поймет без слов, и вечного обожателя, в дверь которого стучишься после разрыва в поисках целительного утешения. Он в любой, даже самый плохой для нее день поднимет настроение непритворно восхищенным взглядом, а сбивчивым признанием легко вернет сломленную уверенность. Хотя это звучало весьма жестоко, но ни перед самой собой, ни перед другими Алина такого отношения к Сашке не скрывала. Напротив, как друга она глубоко уважала, любила его и ценила. И как мужчину, обожающего ее, девушка пыталась и полюбить, и если так можно выразиться, по-крайней мере, привыкнуть, но сердцу не прикажешь, или приказывать надо умеючи.
То, что и он уходил из ее жизни, смущало девушку намного больше. Но она пока не понимала, что и это было частью ее взросления. Алина хоть и увидела уже за свои двадцать пять лет много больше пожилого среднестатистического человека, но в душе все равно оставалась сопливой девчонкой, способной нарядиться в мини в тридцатиградусный мороз и отправиться на поиски счастья. Такой смелости завидовали многие ее друзья, но одной смелостью сыт не будешь. Где-то на уровне подсознания она уже понимала, что такой образ жизни не то, чтобы очень правильный, и долго так продолжаться не может, но осознать это целиком у нее почему-то все никак не получалось. А Йоргес кажется…
— Ты мне сегодня ответишь или нет? — Алина очнулась от размышлений, когда Тамарка больно ущипнула ее за бок.
— Видишь теперь, что я имею в виду? — обвиняюще ткнула в ее сторону пальцем Наташа.
— Ты о чем? — Алина прикинулась невинной овечкой.
— Ты последние несколько дней совершенно витаешь в облаках и глупо улыбаешься.
— Ничего подобного! — в ужасе запротестовала Алина. Эти признаки говорили сами за себя, а уж ничего подобного в ее планы не входило.
— Ладно. Пошли уже, а то скоро бар закроют.
Пока они спускались по лестнице, Наташа поделилась с Алиной той частью разговора, который подруга пропустила:
— Слушай, что мы придумали, Томке надо перезжать к тебе. Бренда, с которой та сейчас живет, списывается на берег, и прибывает эта кошмарная Рената. Ее подселят либо к ней, либо к тебе.
— А Тома со мной выдержит? — засомневалась Алина. — Я не аккуратная, не пунктуальная, не обязательная, и вкусы у меня странные, и распорядок дня тоже.
— Думаю, выдержит. Во всяком случае, она не педантка, ну а в остальном у каждого свои недостатки. Я бы ни с одной из вас не смогла.
— А Томка-то чем тебе не угодила? Вполне аккуратный и серьезный человек.
— Угу. А когда спит со своим Вовочкой, то обязательно на Брнединой кровати. Отряхивает потом, и как будто так и было. Ну, уж нет. Ленка хоть и вопит громко, но с ней зато жить можно спокойно.
— А почему именно на Брендиной?
— У нее полка нижняя. На верху корячиться приходиться.
Алина пожала плечами. Вполне логичное обьяснение.
Корабль слегка потряхивало с момента отправления, но после норвежского перехода Алине все было нипочем. Жаль, что назад они шли ночью, и развлечение качкой прошло для всех почти незаметно. Пока девчонки болтали, Тома их слегка опередила, и когда подруги появились в баре, она уже стояла у стойки, заказывая дринки. Наташа тотчас зажгла сигарету и стала рассказывать Алине про очередную книгу, которую она сейчас читала, о том, как надо бросать курить.
— Какой вообще смысл в том, что ты читаешь? Ведь ты так ни разу и не попробовала прекратить это делать?
— Ты не понимаешь, это не так просто. Ты ж никогда не курила.
— Не понимать то я могу, но ведь ты даже и не пытаешься.
— Я пыталась. — возразила Наташка, выпуская кольца дыма. — не фига не выходит, а так я хотя бы морально готовлюсь к этому шагу.
— Да ну, это как мертвому — припарки. Вот Гарри стоит с конем с яйцами. Ты к ним не подойдешь?
— Зачем? Мы с ним на людях не общаемся. Кстати конь с яйцами очень тобой интересуется.
— Какой-такой конь с яйцами? — поинтересовалась Тома ставя белые стаканчики на столик, около которого стояли девчонки. Столы были высоки даже для барных стульев, но раз их все равно не было, так что подруги просто стояли, облокотившись на столик локтями.
— Да вот Гаррин приятель, клинья к Алине подбивает. А может Томке его подкинуть? — девушка махнула кудрями в сторону сидящих греков и отхлебнула из пластикового стакана коктейль из водки и энергетического напитка «Red bull» так, словно это был чай.
— Вот спасибо, удружила. Грека мне еще не хватало. Я еще не совсем с ума сошла. Во-первых, у меня кое-кто уже есть, а во-вторых, я его знаю. Точнее не его, а про него. Мне Инга рассказывала. Она еще говорила, что с ним общалась намного больше, чем с Гарри, с которым вроде, как встречалась. Она еще говорила, что он очень классный друг и с ним обо всем можно поговорить, а Гарри в этом плане дуб дубом.
Наташа как-то странно хмыкнула, а Алина по-новому оглядела грека:
— Даже не смотря на рекомендацию, он выглядит, как конь с яйцами. А кто это у тебя уже есть? Вовочка?
— Да нет, — отмахнулась Тамара, — помните, я вам еще на прошлом круизе говорила, что повадился тут один черненький ходить. Звукорежиссер. Ну, вот я решила, что Вовочке слишком жирно будет. Вроде, как он со мной, а вроде, как у него и девушка постоянная есть. Хватит, обойдется. Или туда, или сюда.
— Давно пора, — заявила Алина, а третья подруга подтвердила энергичным кивком головы. — А
