Гольди нахмурился… Тишина, висящая над поляной с той самой секунды, как он оказался перед воротами, за последние минуты не нарушалась ничем, кроме естественных звуков леса и голосов полицейских. Он не слышал и не видел никаких других звуков или движений, производимых теми, кто недавно стрелял здесь из автоматов. Неожиданно у него появилась странная убежденность, что неизвестных, устроивших бойню перед воротами, возле монастыря уже нет. Они сделали свое дело и ушли отсюда. Куда? Возможно, в Террено…
— Нет, я думаю, они отсюда ушли. Необходимо оградить это место от зевак. Мы, конечно, не сможем держать все это в секрете, но нужно хотя бы не допустить сюда посторонних. Позднее будем думать, как преподнести всю эту историю журналистам.
— Кем вы предлагаете окружить монастырь? У нас не больше тридцати человек, если не брать в расчет людей Ональдо.
— Я думаю, в первую очередь нужно вызвать сюда все медицинские машины города. А перекрыть лес можно пожарными.
— Пожарными? — Брови Плацци скользнули вверх.
— Да… Думаю, их хватит, чтобы закрыть монастырь плотным кольцом.
Немного подумав, Плацци кивнул:
— Эта мысль, Гольди. Я свяжусь, с управлением.
— Я отправляюсь к воротам, — повторил комиссар.
Он сделал знак одному из патрульных и, пока тот помогал Плацци подняться с земли, кивнул другому полицейскому — пожилому здоровяку с красным лицом, — приказывая идти за ним. Полицейский приблизился к Гольди, держа в руке пистолет…
За короткое время два человека прошли мимо расстрелянных полицейских машин и оказались перед свободным пятачком метров в пять. За пятачком располагалось нечто, напоминающее круг, образованный десятком машин, чуть дальше — у самых ворот монастыря — в линию выстроились еще полдюжины автомобилей, у одной из машин круга, привалившись спиной к колесу, лежал мертвец.
Комиссар сделал знак полицейскому, и два человека двинулись через свободное пространство к монастырю.
Пока они шли, Гольди внимательно следил за окружающим: стена деревьев по обеим сторонам от поляны казалась ему неподвижной — шевелились лишь листья под порывами ветра, образуя шуршание, мягкая трава с шорохом глушила шаги идущих людей со стороны монастыря не раздавалось ни звука… Внезапно странная уверенность комиссара в том, что те, кто расстрелял машины перед воротами, отсюда ушли, перестала быть странной: он чувствовал, что за деревьями действительно никого нет и что им ничего не грозит, но, на всякий случай, шел насторожившись, прислушиваясь к каждому звуку и глядя по сторонам.
Через короткое время они оказались у ближних машин и пошли вдоль левого края круга. Внутри круга они видели трупы — десятки трупов. Гольди старался не смотреть на их лица — так было легче. В Террено он знал многих, кто работал на Пандору и Борзо, и узнавать их ему не хотелось. Они сделают это позже, а сейчас им нужно попасть на территорию монастыря и узнать, что внутри.
Приближаясь к воротам, Гольди краем глаза смотрел на четырехметровую стену — с каждой секундой она надвигалась на них, разбегаясь в обе стороны от ворот, сверху над ней возвышалась пара строений с пустыми глазницами окон, однако по-прежнему из-за нее не раздавалось ни звука. «Может быть, во дворе монастыря никого нет, а бойня была только перед воротами?» — пронеслось в голове комиссара.
В этот момент они прошли круг и оказались у машин, выстроившихся перед воротами в линию. Неожиданно Гольди остановился и замер, глядя на открывшуюся картину: между двумя машинами лежала пара покойников. Гольди знал обоих убитых: один из них при жизни работал на Амелико Пандору, другой — на Франческо Борзо. Сейчас эти люди лежали рядом, а между ними валялось оружие. На груди у обоих виднелись строчки рваных отверстий. Было нетрудно догадаться, что это следы от автоматных очередей. Комиссар вдруг подумал, что эти двое защищались перед смертью вместе и погибли плечом к плечу от руки неизвестного с автоматом. Он вспомнил, что рядом с многочисленными трупами в круге видел пистолеты и ружья. И здесь, среди искореженных автомобилей лежали трупы, возле которых виднелись пистолеты, пара обрезов, и ни одного автомата. Внезапно он подумал: так кто же расстрелял этих людей?
Пожилой полицейский, шедший в паре метров от комиссара, вдруг судорожно всхрапнул и показал рукой влево. Гольди развернулся и, подойдя к полицейскому, разглядел то, чего не заметил с того места, где стоял раньше, — между двумя машинами, образовавшими клин, лежало шесть тел. Трупы лежали вперемешку — вплотную друг к другу, — отчего руки и ноги убитых образовывали немыслимые комбинации и здесь же валялось оружие. Гольди осторожно протиснулся между капотами автомобилей и склонился над мертвецами. В следующую секунду он вздрогнул, разглядев раны на трупах: у всех шестерых были прострелены головы и плечи, причем, судя по расположению ран на телах, можно было предположить, что стреляли в них сверху. Комиссар озадаченно поднял голову и в семи метрах от себя увидел верхушку четырехметровой стены. Внезапно он понял, что, когда начали стрелять, эти люди попытались спрятаться за машинами, но их достали оттуда, откуда они выстрелов не ждали — со стены монастыря.
«Но кто это сделал?» — снова подумал Гольди, разогнувшись над убитыми, и еще раз взглянул на расстрелянные машины. Всего здесь лежало не менее сорока человек. Причем среди них были как люди Пандоры, так и люди Борзо, и все они были расстреляны из автоматов. Но у людей, лежащих среди этих машин, не было автоматического оружия. «Значит, — ответил сам себе комиссар, — их убили те, у кого оно было…»
Оглядевшись по сторонам, он сделал знак полицейскому двигаться к воротам.
Пройдя вдоль стены, они оказались у прохода, образованного двумя железными створками. Гольди осторожно заглянул в черноту прохода и, держа автомат наготове, вошел под воротную арку. Краснолицый полицейский последовал за ним.
Оказавшись в каменном «мешке», они почувствовали странный запах. Это было сырое зловоние темного места, куда никогда не попадают лучи света, — затхлость отсыревших камней, плесени, сгнивших насекомых, — и что-то еще — что-то, похожее на… (Гольди задумался) — точно: похожее на запах сгоревшего пороха. Такой запах возникает, когда в замкнутом помещении много стреляют.
Шагнув к светлому прямоугольнику выхода, видневшемуся в конце арки, комиссар почти сразу наткнулся на труп молодого парня, лежащего за правой створкой ворот. Ему не пришлось нагибаться, чтобы разглядеть раны на груди неизвестного, — строчка рваных отверстий шла от правого плеча к животу. Комиссар оторвал взгляд от покойника и осторожно двинулся вдоль анфилады колонн.
Чем дальше он шел, тем сильнее становился запах отстрелянных гильз, краснолицый полицейский следовал в метре за комиссаром. Вдвоем они быстро прошли мимо колонн и оказались у выхода из «мешка». Наконец, пройдя сквозь прямоугольник выхода, ступили во двор и замерли, пораженные увиденным.
Посреди монастырского двора лежали трупы. С того места, где остановились полицейские, они видели половину двора, и только на одной этой половине лежало не менее тридцати человек. Никто из этих людей не шевелился. Запах сгоревшего пороха был здесь настолько силен, что резал нос. Комиссар машинально подумал, что стреляли, очевидно, именно отсюда. Еще он отметил, что над шестью зданиями висела зловещая тишина, не нарушаемая ни единым хрипом или воплем раненого. Это означало одно: в монастыре раненых не было…
Придя в себя, полицейский выдохнул:
— Господи Иисусе!
Гольди же, облизнув губы, сказал:
— Дальше мы не идем.
Он вдруг подумал, что место это необходимо оцепить плотным кордоном и никого сюда не пускать. И уж тем более не соваться им двоим. «Господи, сколько же здесь трупов?..» — подумал он. Ему вдруг представилось, что шесть зданий монастыря наполнены этими трупами, словно банки — сельдью.
— Идем отсюда, — приказал он, и краснолицый полицейский выполнил это распоряжение комиссара намного быстрее, чем предыдущие…
Через три секунды, пройдя под воротной аркой, они оказались за монастырской стеной. На мгновение комиссар остановился перед воротами, глядя на расстрелянные машины. От ворот три десятка автомобилей были похожи на часть непонятного механизма, остановленного чьей-то злой волей. Он все еще чувствовал потрясение от увиденного во дворе и понимал только одно: он ничего не понимает.
«Что же произошло в этом проклятом монастыре?» — снова подумал он, и в этот момент стоявший рядом с ним полицейский крикнул:
— Эй, а ну, стой!
Гольди машинально повернул голову в сторону полицейского и успел заметить, как с монастырской стены — метрах в шестидесяти от ворот — на землю соскользнула человеческая фигура. Человек, спрыгнувший с четырехметровой стены, быстро встал на ноги и обернулся к полицейским. Взгляд Гольди автоматически уперся в заросли ив, подступающие к стене, и он вдруг подумал, что сейчас неизвестный скроется среди деревьев.
— А ну, стой! — еще раз крикнул полицейский с красным лицом и выстрелил вверх.
Звук одиночного выстрела разорвал тишину над поляной. Спрыгнувший со стены секунду не двигался, затем поднял руки над головой, выкрикнул: «Не стреляйте!» и неожиданно — к удивлению комиссара — бросился к воротам… Обойдя полицейского, Гольди замер сбоку от него, держа оружие наготове. Следя за приближающимся незнакомцем, он отметил, что еще один полицейский, стоявший у патрульных машин, повернулся в их сторону.
Быстро пробежав пятьдесят метров, отделявшие его от ворот, незнакомец оказался возле машин. Когда между ним и полицейскими оставалось не больше десяти метров, Гольди, подняв автомат, приказал:
— Стоять! Лицом к стене! Руки на стену!
Тяжело дышавший человек выполнил приказание комиссара: повернувшись лицом к стене, положил руки на ее поверхность и повторил:
— Не стреляйте!
Гольди сделал знак полицейскому. Краснолицый патрульный достал из-за пояса наручники и приблизился к замершему у стены незнакомцу. Пока Гольди держал того под прицелом, полицейский опустил его руки вниз, завел их за спину и, надев наручники, обыскал.
Через секунду он объявил:
— Он без оружия, — и повернул человека лицом к Гольди.
Комиссар взглянул на незнакомца, но не сразу поверил увиденному. Он приблизился к нему на пару метров и лишь тогда выдохнул:
— Борзо?
Франческо Борзо, лицо которого было сковано странным напряжением, искажавшим правильные черты его лица, судорожно сглотнул и выдавил:
— Увезите меня отсюда!
— Что? — спросил Гольди, не ожидавший подобной реплики от стоящего перед ним человека.
— Увезите меня отсюда! — повторил тот.
— Увезти вас отсюда? — переспросил комиссар.
— Да… Ведь вы Гольди? — Борзо тоже узнал стоящего перед ним полицейского. — Я отвечу на любые вопросы, но сначала увезите меня из этого монастыря!
Гольди сделал шаг к Борзо, остановился и смерил его внимательным взглядом… По роду работы он слышал о доне Франческо чуть ли не каждую неделю, но напрямую им сталкиваться не приходилось: при расследовании убийств, даже если в нем были замешаны люди Борзо, ниточки никогда не вели к нему — все обрывалось на простых исполнителях. Лично они, конечно же, встречались, и не раз: иногда — просто на улице, иногда — в муниципалитете или магистратуре, а уж знал он о Борзо, наверное, больше, чем о любом другом жителе Террено. Но заниматься непосредственно им ему не доводилось — это был удел покойного Агуанто Манари… И вот теперь человек этот стоит в метре от него, среди своих убитых людей. «На этот раз ему не отвертеться», — подумал комиссар и спросил:
— Что произошло в монастыре, Борзо?
