— Чего вы хотите? — спросил он наконец, переводя взгляд на Андрея.
— Ничего… Ничего, что бы повредило вам, комиссар. Мы просто поговорим. Ведь об этом мы и просили вас с самого начала.
Андрей посмотрел назад — Джей Адамс, усевшись рядом с Аз Гохаром, поставила левую ногу на дорогу, так что теперь дверь, не могла захлопнуться. Он удовлетворенно кивнул: эта женщина все делает правильно.
— О чем вы хотите говорить? — спросил Гольди. — Мы уже разговаривали с вами два раза. И вы даже убедили меня вызвать карабинеров из Милана» Разве не так?
— Все верно, — кивнул Андрей. — Но для того чтобы сделать это, мне пришлось врать. А я не люблю врать, понимаете, комиссар?
— Что значит: врать? Эти люди, расстрелянные в монастыре…
— Вот именно об этом мы и поговорим, — быстро вставил Андрей. — О тех, кто убил всех этих людей. Ведь вы хотите это узнать?
— Вы сказали, что они члены организации, проповедующей культ насилия, — нахмурился Гольди. — Теперь вы будете утверждать, что это не правда?
— Знаете, комиссар, иногда, чтобы добиться желаемого результата, приходится смягчать краски — чтобы не напугать человека. Так вот, мне пришлось смягчить краски, потому что правда вас напугала уже в самом начале… Бен, вы в порядке? — Андрей повернул голову и посмотрел через решетку.
Сейчас Аз Гохар сидел, откинувшись на сиденье, держа пистолет в левой руке и направив его на Гольди. Кровь из простреленного плеча у него уже не шла. Он кивнул, показывая Андрею, что с ним все в порядке.
— Сможете объяснить комиссару, что происходит в этом городе, или это сделать мне?
— Я сделаю это, — прошептал Аз Гохар и внезапно, придвинувшись к самой решетке, заглянул в лицо комиссара.
Повернув голову, Гольди увидел глаза старика — бездонные и пронзительные, холодные, словно ледяные колодцы в раскаленной пустыне, — и неожиданно ощутил легкое оцепенение. Он почувствовал, как какая-то сила затягивает его в эти колодцы, лишая воли, делая неспособным пошевелить даже пальцем руки. Несколько мгновений он смотрел в глаза старика, видя разгорающиеся в них сумасшедшие огоньки, а потом Аз Гохар проговорил сухим голосом, похожим на шелест песка:
— Три тысячи лет назад великий тахши Аб Нусир записал Пророчество на языке гулов. Все, что происходит в Террено сейчас, было предсказано им тогда: он предвидел рождение Вассаха, появление тысяч гулов в цветущем городе и его гибель…
На мгновение старик сделал паузу, а затем принялся говорить, не останавливаясь уже ни на секунду:
— Двести лет назад в окрестностях этого города родился гул. Ему повезло — при рождении кахмары не нашли его и не смогли уничтожить, пока он был слаб, поэтому он смог окрепнуть и стать сильным. Гул не ушел от того места, где родился, — земля питала его, давая силы, и он прислушивался к ней, надеясь, что она родит его братьев, но их время еще не пришло… Шли годы, и все это время он оставался здесь: то появляясь, то уходя в тень. Он должен был быть в этом городе на тот случай, если бы земля разродилась Ими… Вскоре он стал Вассахом. Он набрал силу и стал известен среди людей. Никто из них не знал его истинной сущности, он же пользовался этим. Первое, что он сделал, получив власть в Террено: уничтожил собак, ибо собаки чувствуют гулов первыми…
Слушая Аз Гохара, Гольди не мог оторваться от глаз старика — словно живые магниты, они приковывали его к себе и заставляли смотреть. Он даже не удивлялся его странной речи, пестревшей необычными словами, — голос старика, похожий на журчание лесного ручья, завораживал его, и смысл речи проникал в мозг комиссара, с удивительной ясностью отпечатываясь в сознании. Пожалуй, автомат в руке Андрея был сейчас бесполезен — Гольди и без него готов был слушать старика, и никакая сила не могла бы оторвать его от этих глаз. Когда же он услышал о собаках, то напрягся на сиденье и еще пристальнее впился в лицо Аз Гохара.
— Шло время. С каждым годом Вассах становился сильнее, но гулы не появлялись. Однако терпение Рожденного землей происходит от земли — оно беспредельно. Он знал, что однажды они придут, и ждал. Через какое-то время он ушел из Террено и наблюдал за городом со стороны, затем опять появлялся в нем и прислушивался, но тщетно. Кругом бушевали войны, в мире рождались и умирали люди, а он все ждал, зная, что однажды они придут… И в конце концов это случилось. Однажды в темноте ночи раздался звук. Он услышал его и понял, что их время пришло. Он нашел Вновь Рожденного и спрятал его от людей, защитил, пока тот был слаб, дал первые знания. Но этот гул не был единственным. Так долго терпевшая земля разродилась ими: теперь они рождались каждую ночь и во все большем количестве. Вассах научил их находить себе подобных и прятать от людских глаз. Вскоре их стало много. Они окрепли, стали сильны и начали действовать. Они приезжали на кладбища и увозили Рожденных землей уже днем. Людей они не боялись, ибо никто уже не смог бы им помешать… И все- таки они действовали осторожно — этому научил их Вассах, без него они бы совершили ошибку. Вассах имел мудрость веков и вел их. У него, был план, и он чувствовал, что земля готова родить тысячи. Наконец, их стало так много, что он решил действовать. Первое, что он сделал: уничтожил воинов — людей, способных держать оружие и защитить жителей города. Когда это было сделано, он приказал убить тех, кто еще остался…
Внезапно Аз Гохар замолчал. Сделал он это так резко, словно у него кончился запас энергии. Свои слова он проговорил на одном дыхании, находясь в некоем трансе, — как человек, озабоченный какой-то идеей, не дающей ему покоя ни днем, ни ночью, возможно, состояние его усугубила полученная им рана.
Когда он замолчал, Андрей перевел взгляд на Гольди и сказал:
— Ну, что же, несколько сумбурно, но тем не менее… Переводя на понятный вам язык, комиссар, в вашем городе появились гулы. Вряд ли вы даже слышали о подобных существах раньше, но это ничего не меняет, они появились в Террено, и это факт… Возглавляет их Вассах — предводитель гулов. Цель этих созданий — уничтожить жителей Террено, чтобы иметь достаточное число мертвых тел, из которых могут родиться новые гулы. И поверьте мне, они могут это сделать: каждый из гулов — дьявольски сильное существо, которое не берут пули, им не нужны пища и воздух, они способны читать человеческие мысли, поразительно быстро учатся всему новому и мимикрируют, чтобы быть похожими на людей. Именно эти создания убили две сотни человек в заброшенном монастыре и собираются уничтожить остальных жителей Террено в ближайшие сутки… — Облизнув губы, Андрей закончил: — Вот такие дела, комиссар. Что скажете?
Гольди выслушал Андрея, не отрывая глаз от лица Аз Гохара. Пока он слушал старика, в его голове носились сотни мыслей — он вспоминал все события, происшедшие в Террено за последние две недели, и чем дольше слушал, тем больше находил совпадений: закон об уничтожении собак в Террено и поразительная смерть настоятеля Санта Марии Аквилонии, исчезнувшие с кладбища покойники, унесенные неизвестными, похитившими жену смотрителя загадочные убийства бродяг и людей Пальоли, совершенные с дьявольской силой… Он чувствовал, что клубок загадок, мучающих его последние дни, под действием слов старика распутывается с поразительной скоростью, но понимал, что для того, чтобы полностью поверить его словам, ему необходимо какое-то неопровержимое доказательство — то, что отметет последние его сомнения прочь… И такое доказательство представил Андрей. Глядя в напрягшееся лицо Гольди, он сказал:
— Я вижу, что вы все-таки не до конца верите нашему рассказу, комиссар… — Неожиданно он повернулся назад и обратился к Борзо, все это время безмолвно сидевшему справа от Аз Гохара: — Послушайте, я не знаю вашего имени, но вы были в монастыре, когда там стреляли. Вы видели гулов, видели, что они делали. Расскажите об этом комиссару. Скажите, что вы видели.
Борзо посмотрел на Андрея, потом — на комиссара. Несколько секунд он глядел на него, но ничего не сказал. Однако напряжение, сохранившееся на его лице с того времени, когда они встретились у монастыря, и блеск глаз лучше всяких слов сказали Гольди, что все, рассказанное этими людьми, — правда…
На мгновение комиссар ощутил себя полностью опустошенным, все мысли оставили его, и только слова Аз Гохара звучали в сознании с силой адского молота: в вашем городе появились дьявольские создания… Он попытался собрать свои мысли, чтобы ответить хоть что-то, и в этот момент пискнула рация.
Рука Гольди автоматически протянулась к микрофону приемника, однако Андрей упреждающе поднял «скорпио», положил свободную руку на кисть комиссара и спросил:
— Кто это?
Гольди замер.
Постаравшись избавиться от легкого оцепенения, вызванного словами Аз Гохара, взглянул на панель: на ней горел голубой индикатор — следовательно, вызов шел из одной из машин.
— Я не знаю. Может быть, Протти?.. — Заметив непонимание в глазах Андрея, Гольди пояснил: — Человек, с которым я разговаривал пять минут назад, это он заметил тех людей: священника и двух других.
Андрей кивнул и, не опуская оружие, сказал:
— Ответьте, комиссар, только без глупостей. Если вы выдадите нас, я выстрелю. Поверьте мне, жизни отдельных людей в Террено сейчас не стоят гроша.
Комиссар снял микрофон и, глядя в глаза Андрея, сказал:
— Гольди.
В следующую секунду из динамика рации раздался резкий, с хриплым придыханием, голос:
— Это Плацци, Гольди… Где вы находитесь?
Услышав голос начальника полиции, комиссар невольно напрягся, автоматически переведя взгляд с лица Андрея на панель приборов, и, прежде чем ответить, сделал секундную паузу… Хотя он сам просил диспетчера связаться с Плацци и рассказать ему о своем разговоре с Миланом, он не ждал, что тот захочет переговорить с ним немедленно, комиссара удивил этот вызов. Кроме того, голос Плацци заставил его нахмуриться — по интонациям в нем он понял, что начальник полиции рассержен, и представил его искаженное лицо.
— На пути в комиссариат, — ответил он наконец.
— Почему так долго? Вы уже должны были допросить Борзо, — выдохнул динамик.
— Небольшая поломка машины, — проговорил Гольди, глядя на оружие в руке Андрея. — Но скоро я там буду.
— Что за поломка?
Гольди протянул неопределенное:
— Досадное недоразумение, — и повторил: — Скоро я там буду, доктор.
На короткое время в рации повисла тишина, затем Плацци сказал:
— Три минуты назад диспетчер связал меня с дежурной службой Миланского комиссариата — они уже знают о происшедшем в Террено и выслали нам две роты карабинеров. Гольди, они сказали, что это вы передали им о случившемся?
— Да, я посчитал, что медлить в сложившейся ситуации было бы опасно…
— В какой ситуации?
Гольди нахмурился, пораженный неприкрытой резкостью в голосе Плацци. Андрей приложил палец к губам и, показав на себя и Аз Гохара, качнул головой.
— Люди, устроившие бойню в монастыре, скрылись, — ответил комиссар. — Я исходил из предположения худшего — того, что они могут попытаться повторить ее в городе. Своих сил у нас недостаточно, поэтому я решил, что лучше будет подстраховаться.
— Прежде чем делать это, вы должны были переговорить со мной. Ни мэр города, ни магистратура не поставлены в известность.
— Но, доктор, речь идет о жизнях людей! В данной ситуации преступно медлить и тратить время на официальные формальности!
Гольди замолчал, ожидая ответа Плацци. Однако ответ последовал не сразу. Несколько секунд в рации висела тишина, затем Плацци сказал:
— Со мной разговаривал командир окружного отделения карабинеров. Две роты их людей повернули в Террено. Они будут у нас через пятнадцать минут… Куда вы сказали им прибыть?
— На площадь перед комиссариатом.
— Хорошо, я выезжаю в управление и встречу их лично… И еще, комиссар. Когда я подъеду к комиссариату, я хочу, чтобы вы тоже там были. Мне нужно переговорить с вами.
— Да, доктор, — ответил Гольди, озадаченный быстрой сменой в настроении Плацци.
