Правда негусто для суперпопулярной, всеми обожаемой девицы?
Думаю, все четыре года я в глубине души сомневалась, что действительно отношусь к этой компании. То есть я вроде бы считалась членом группы и находилась со всеми в чудесных отношениях. Но у меня периодически появлялось чувство, что я отстаю от подруг — более красивых, отчаянных, богатых и умных, чем я. Меня просто терпели по какой-то неизвестной причине.
Думаю, так проявлялась подростковая неуверенность в себе.
Неужели я хотела что-то доказать? Для этого я переспала с Фрэнки Монро после вечеринки в его доме, когда его родители улетели на Пуэрто-Рико?
Все случилось буквально за минуту, я даже не успела ничего почувствовать. Фрэнки кончил очень быстро, пока мы обнимались на кровати его родителей. Сперма растеклась по моим ногам. То есть, можно сказать, по-настоящему ничего и не случилось.
Я считала, что ничего не произошло, и никакого чувства вины не испытывала.
Несколько дней спустя мы с Уиллом сидели в его машине. От дыхания окна покрывались инеем, а Уилл злился, потому что кто-то из парней рассказал ему про нас с Фрэнки.
Неужели я думала, что Фрэнки не проболтается?
Уилл страшно бесился, колотил обеими руками по рулю и хотел знать, почему я это сделала.
— Уилл, ты обкурился? Ты под кайфом? — дрожащим голосом спрашиваю я.
— Не надо менять тему! — кричит он. — Почему ты так поступила? После того, что мы друг другу обещали!
Мне жалко его разочаровывать, но особой вины я не испытываю.
Он откидывает назад светлые волосы, которые я так люблю гладить. Подбородок дрожит от напряжения. Он так сильно переживает мою измену. Считает меня предательницей.
Жаль, что я не переживала так же сильно, как он.
Я извиняюсь снова и снова. Мне хочется, чтобы он успокоился и перестал орать. Может, стоит выйти из машины? Или лучше еще раз извиниться и уйти?
Нет, ведь я его люблю! Я очень его люблю! Вся проблема в том, что его любовь намного сильнее!
Кто полюбит меня так же, как он? Уилл так переживает! Его глаза обжигают меня, как два синих лазера.
— Как же я теперь могу тебе доверять? — вопрошает он.
Я делаю глубокий вдох.
— Ты слишком серьезно ко всему относишься, Уилл. Будь попроще. Ты слишком требователен ко мне. Может, я хочу иметь больше свободы?
Разве мои слова помогли ему успокоиться?
Нет. Он заводит машину и что есть силы жмет на газ.
Уилл в ярости и под кайфом — наихудший из всех возможных вариантов.
Я касаюсь его плеча — он отбрасывает мою руку.
Машина выезжает на обледеневшую дорогу. Мы с ревом несемся мимо школы, заснеженных полей, детей на санках.
— Тормози! Ты слишком гонишь! Уилл, я серьезно. Ты с ума сошел!
Его глаза сузились, а взгляд застыл на заснеженном стекле. Мы не успеваем затормозить у знака «Стоп». Уилл отчаянно крутит руль. Нас выносит на встречную полосу. К счастью, поблизости нет машин.
— Уилл, пожалуйста! — Душа ушла в пятки, каждый мускул напряжен, все тело дрожит. — Уилл, остановись!
Он не обращает внимания, съезжает со встречной полосы и снова жмет на газ. С резким скрипом мы трогается с места, задеваем заснеженную обочину и несемся вперед.
Уилл неуправляем, разве он сам понимает, что творит?
Теперь я испугалась, испугалась по-настоящему. Еще никогда я не сталкивалась с такой сильной злобой.
— Выпусти меня, Уилл! Выпусти меня! — кричу я, умоляя его остановиться.
Машина подпрыгивает на заснеженной канаве, и я больно стукаюсь головой.
— Уилл! Мы убьемся!
— Почему ты сделала это, Элли? — сквозь зубы бормочет он, и его голос кажется жутким и неестественным. — Просто ответь почему!
Уилл начинает поворачивать. Машина входит в вираж. Мы несемся так быстро, что я едва успеваю понять, как стремительно приближаются набережная и запорошенные ограждения.
Я хватаю руль… В панике и ужасе я хватаю руль…
— Уилл, останови машину! Останови! Уилл!..
Мы прорываемся сквозь ограждения. Мы летим, летим над заснеженными полями. Все кажется таким белым…
А потом все вокруг краснеет, и я чувствую жуткую боль, слышу хруст стекла и скрежет металла.
После — пустота.
Когда двумя днями позже я медленно открываю глаза в больнице, моя первая мысль: «Я выхватила руль. Это я виновата».
Потом я вижу заплаканное лицо мамы, покрасневшие щеки, расплывшуюся тушь, запотевшие очки. Я всю жизнь буду помнить слезинки на стеклах маминых очков. Она наклоняется ко мне, плача и смеясь одновременно, потому что я провела без сознания целых два дня.
Это все, что я помню. Я плотно зажмуриваюсь, пытаясь сосредоточиться. Так трудно говорить!
— Уилл… в порядке?.. — страшным хриплым шепотом спрашиваю я.
Мама качает головой. Слезы медленно катятся по ее щекам, она молчит.
Ей и не нужно говорить. Я угадываю ответ по ее медленному кивку. По слезам, которые капают мне на постель.
Я знаю ответ.
Уилла больше нет.
26
Воскресное утро выдалось ненастным. Дождь то прекращался, то начинал лить снова, и нам пришлось сидеть дома. Я читала детям книжки, а потом мы вместе смотрели мультики по видео.
Мы включили «Улицу Сезам» и смеялись над Бертом, Эрни и Эльмо. В смешной сценке детям объясняли разницу между словами «над» и «под».
О! Помню, в детстве я смотрела ту же сценку. «Над и под! Под и над!» — весело смеясь, напевала Хизер.
Брэндон сидел, прижавшись ко мне, и держал меня за руку. Может, он и правда относится ко мне как-то по-особому? Брэндон внимательно следил за сценкой, и я чувствовала, что он дрожит всем телом.
Вспоминала ли я Джексона? Конечно же, вспоминала. Мне было так стыдно, так неловко. Он поцеловал меня, а что сделала я?
Убежала, погнавшись за призраком.
Когда я не увидела Уилла, который снова исчез, как исчезают все призраки, я побежала обратно к Джексону. Хотя я чувствовала себя так неловко… Казалось, я сошла с ума… Я много выпила, а потом встретила нового интересного парня, Джексона, напоминавшего огонек на темном берегу. Да, именно так — огонек на темном берегу.
А я от него сбежала.
Мне было слишком неловко, чтобы искать его. Я побежала в клуб, нашла Терезу и попросила отвезти
