его весь повыдергали, землю перепахали, посеяли зерно, вырастили урожай, построили дома, наткали тканей, нашили одежды и так постепенно работали все лучше и лучше, пока у них не потекли молочные реки с кисельными берегами.
– И сколько ж у них на это времени ушло? – спросил капитан.
– Они говорят, немного. Лет четыреста, не более.
– Ой, – вздохнул старпом, – все-таки долговато.
– Но они говорят, что ежели мы сразу все засучим рукава и сейчас же примемся за работу, то, может, даже лет за триста управимся.
– Ну, это уж вражеская уловка, – заметил перпом. – Голову дурят. Мы им поверим, засучим рукава, начнем корячиться с чертополохом, а политико-массовая работа, а изучение трудов Карлы Марлы, это значит все по боку?
– И никакой бдительности, – подхватил помкорбез. – Все занимаются чертополохом, а друг другом не занимаются.
– А кроме того, – подал голос главный бомбардир, – с точки зрения строевой подготовки, я думаю, что ей удобнее заниматься на палубе, а не в зарослях чертополоха.
– Вы говорите о мелочах, – заметил капитан, – не трогая при этом главного. А главное состоит в том, что если мы высадимся на берег и поселимся там, то это будет коренное изменение всего уклада нашей жизни. У нас уже не будет штормов, не будет качки, не будет пассажиров, команде нечего будет делать, значит, и капитан такому обществу вроде и ни к чему.
– А еще и то надо отметить, – вмешался перпом, – что на борту наблюдается недовольство среди наших ветеранов. Они говорят, что если мы высадимся в Чертополохии, то следует считать весь пройденный прежде путь напрасным. Значит, ни к чему были наши усилия, наши страдания, наши жертвы. Старики говорят, что молодежь над ними смеется и не проявляет никакого почтения.
– Все ясно, – сказал капитан. – Ну, что ж, мы тут первыми наметками обменялись. Давайте определимся. Какие могут быть решения? Ну, в свете всего вышесказанного, это, на что нас со стороны толкают – высадиться на берег Чертополохии и в чертополохе этом застрять, – это не проходит, правильно? Кто против этого голосует, прошу поднять. Не принято единогласно. Прошу опустить. Второе: напасть на эти Апельсинию, Мандаринию и Грейпфрутландию мы не можем, потому что они сильнее, а к тому, кто сильнее, мы никаких силовых методов не применяем. Кто за то, чтобы отвергнуть силовое решение? Отвергнуто единогласно. Третье решение остаться на пароходе и никуда не двигаться, тоже принять нельзя, тогда мы либо потопнем, либо, не дождавшись потопления, помрем с голоду. Я вижу вашу насмешку и полностью ее не одобряю. Вы имеете в виду, что с голоду помрем не мы, а я скажу так, значит, сначала не мы, а потом и мы. Так что такое решение для нас неприемлемо, и кто за то, чтобы признать его таковым… Можете опустить. Есть еще, с позволения сказать, предложение, чтоб нам разделиться. Пусть, мол, каждый надует свой плот и – спасайся, кто как может. Это, думается, гнилая идея. Семьдесят с лишним лет мы плыли вместе, значит, и дальше, чего бы там ни случилось, будем идти до конца.
– Но все-таки что-то же делать надо, – сказал штурман.
– Делать надо, – согласился капитан. – Думается, что прежде всего надо накормить личный состав. С этой целью попросим дружеской помощи у наших врагов. Тем более что они еще сами не знают, что они наши враги. Свистать всех обратно наверх, и пусть все на разные голоса, кто как умеет, чего-нибудь просят.
Через некоторое время офицер патрульной службы Сказочного Королевства Оранжевых Островов лейтенант Джеймс Фруктовый, приближаясь на катере к острову Чертополохия, услыхал жуткие крики, от которых ему стало нехорошо. Определив, откуда исходят крики, и приложивши к глазам бинокль, он увидел тонущий пароход и людей, которые, стоя на палубе, размахивают руками и что-то кричат. Направивши катер в сторону парохода, Фруктовый вскоре расслышал, что пассажиры кричат: «СОС! Помогите! Спасите!»
– Чего орете? – спросил лейтенант, подплывши.
Те опять орут:
– Помогите! Спасите!
– А от чего ж вас спасать и чем вам помочь? – спрашивает офицер.
– Тонем, – говорят, – дыры в бортах. Вода хлещет, затыкать нечем.
– Так дойдите до берега и спасайтесь. Вот же он, берег, рядом.
– Нет, что вы, мы на берег никак не можем. Потому что для исхода на берег у нас еще теория причализации не разработана.
– А без теории, просто так вы не можете?
– Не можем, потому что мы заколдованные.
– А кто же вас может расколдовать?
– Никто нас не может расколдовать. Потому что Карла Марла нас заколдовал, а сам помер. И Фриц Ангелочек помер. И Лукич остался вечно живой, то есть обратно ж помер.
– Ну, – говорит офицер, – если вы заколдованные и не можете высадиться на берег, который перед вашими глазами, тогда хотя б затыкайте дырки, чтоб не потопнуть. Или вы и этого не можете?
– Дырки затыкать мы можем, но сейчас не можем. Потому как голодные и силов не имеем.
– Если вы такие голодные, ловили бы рыбу. Здесь ее много. Сплели бы сети, забросили.
– А мы так и сделали. Сплели и забросили.
– И чего вытащили?
– А мы не тащили. Туды-то бросать полегче. А назад-то тащить тяжело.
– Да кто ж так делает? – удивился патрульный. – Кто же это сети забрасывает, а потом обратно не тащит?
– Мы так делаем, – говорят ему с парохода.
– Да вы дураки, что ли? – спросил Фруктовый.
– А мы сами не знаем. Дураки не дураки, но ученье у нас дурацкое. А вот его как раз забросить не можем, потому как оно заколдовано и не выбрасывается.
Ничего не понял Фруктовый, понял только, что люди голодные, что надо помочь.
– Ждите, – молвил.
И с этими словами отчалил.
Видно, там он где-то кому-то чего-то сказал, потому что не прошло и года, как из-за острова на стрежень выплывают три баржи, по одной с каждого из Оранжевых островов, везут с собой продовольственную помощь. Сорок бочек апельсинов, сорок бочек мандаринов и столько же грейпфрутов. Не говоря уже о сгущенном молоке и киселе в банках. А еще привезли веревки, лопаты, грабли, брезентовые рукавицы и мешки с какими-то зернами. Подошли баржи ближе, притерлись к пароходу бортами, передали сначала фрукты. А потом стали передавать остальное, а пассажиры апельсины, мандарины, грейпфруты похватали, за обе щеки уплетают, а на остальное смотрят, но брать не спешат.
– Это еще, – спрашивают, – что такое и для чего, если все равно это есть нельзя?
– А это, – говорят, – подарок от нашего губернатора. Это приспособления для расколдовывания.
Прибывшие на баржах думают, что сейчас те, которые на пароходе, от радости начнут чересчур высоко подпрыгивать, нарушая плавучесть судна, но те хоть бы шелохнулись.
– Каково, – спрашивают, – действие этих приспособлений?
– А действие, – объясняют прибывшие, – очень простое. Сначала вы подходите к суше, потом на этих веревках спускаетесь на берег, потом надеваете брезентовые рукавицы и начинаете выдергивать чертополох.
– Еще чего не хватало, – говорят те, которые на пароходе. – Для чего ж это мы его будем дергать?
– А для того, – им объясняют, – что, когда повыдергаете чертополох, тогда возьмете лопаты, землю перекопаете, граблями подровняете, а потом вот эти семена посеете и потом ежели будете ростки поливать, пропалывать, опылять и так далее, то и сами расколдуетесь, и землю расколдуете, и вырастите на ней очень хорошие лимоны, апельсины и грейпфруты.
Пароходские люди думают, одного, однако ж, понять не могут: зачем же им расколдовываться и столько сил ухайдакивать на выращивание лимонов, когда им почти что такие же плоды островитяне возят за просто так? Перпом между ними ходит:
– Кушайте, граждане, на здоровье, но на уловки на вражеские не попадайтесь. Это вас местные колдуны заманивают, чтобы заставить заняться прополкой чертополоха.
Пассажиры перпому отвечают: ты, мол, за нас не боись, мы, мол, не из тех, кому можно за просто так всучить грабли или лопату. И тем временем дареные фрукты за обе щеки уплетают.
А уплетши, тут же глотки опять разодрали.
– СОС! – кричат. – СОС! Помогите! Спасите!
А иные даже и по-иностранному научились.
– Хелп! – кричат. – Хильфе! Рятуйтэ!
Приблизился катер.
– В чем еще дело? – спрашивает подплывший на катере лейтенант Сухофрукт.
– Как в чем дело? Разве ж не видишь, обратно все топнем.
– А чего ж дырки не затыкаете? Вы ж пообедали.
– В том-то и дело, что пообедали, а после обеда мы отдыхаем.
– А работать вы после обеда никак не можете?
– Нет, – говорят. – Мы так заколдованы, что после обеда должны отдыхать. Нам лучше потоп, чем после обеда работать.
– А-а, – сказал офицер и снова отчалил.
Только отчалил, опять орут:
– Помогите! Спасите!
Офицер вернулся.
– Ну, что еще?
– Ну, как же ж, мы ж вашему благородию сколько раз сказали уже человеческим языком: топнем же, потому и кричим.
И снова кричат:
– Спасите!
– Да как же вас спасать, – говорит офицер, – если вы сами себя не спасаете?
– Если бы мы сами себя спасали, зачем мы бы стали орать? Да к тому же у нас дырки большие, а затыкательного материала нет. Так что и после отдыха затыкаться нам будет нечем. Раньше, бывало, наша молодежь дырки собой затыкала, а теперь то ли дырки велики, то ли молодежь отощала, она в эти дырки проскакивает.
Опять вышли в путь баржи, везут затыкательный материал. Слышат, а на пароходе опять же крик:
– Помогите! Спасите! СОС!
С первой баржи им в рупор кричат:
– Ну, чего же вы там орете? Мы же вот везем вам затыкательный материал.
– Какой там затыкательный материал? – кричат. – Есть обратно хотим.
