лошадей, а Кинтаро вышел вперед.
По толпе пробежал восхищенный шепоток. Альва невольно вздохнул, не отрывая изумленного взгляда от кочевника. Дикий варвар в плохо выделанных шкурах, которого он знал в степях, исчез. Перед криданами стоял вождь прославленного в битвах народа, воин, исполненный спокойного достоинства и мужественной красоты. Чисто вымытые, блестящие волосы аккуратно заплетены в косы и украшены орлиными перьями, стройные мускулистые ноги обтянуты щегольскими штанами из черной кожи с тиснением, на голой бронзовой груди – знак вождя, ожерелье из черного агата с изображением орла, распростершего крылья. За спиной у него длинный прямой меч, его рукоятка торчит над плечом. Когда он подошел еще ближе, Альва заметил, что в ушах у него красивые агатовые серьги, а глаза подведены по последней столичной моде. Выглядел он просто сногсшибательно. Ему придется отбиваться от поклонников все время, пока он в Криде. Ничего, как-нибудь справится, с его-то темпераментом, подумал Альва, пряча улыбку.
Встреча монарха и варварского вождя была церемонной, но отнюдь не холодной. Даронги Дансенну тепло приветствовал союзника, а Кинтаро в ответ произнес короткую энергичную речь, полную цветистых выражений, достойных выпускника Королевской академии, а не варвара-кочевника. Куда только девался его грубый степной акцент, так резавший ухо Альве во время пребывания среди эссанти!
Кавалер Ахайре не знал, заметил ли его Кинтаро. Стоял он довольно близко, но вождь не смотрел по сторонам, разговаривая с королем. Государю подвели белую лошадь, и Кинтаро так изысканно-вежливо поддержал для него стремя, что у Альвы чуть не отвалилась челюсть. Ничего себе грубый дикарь!.. Потом вождь тоже вскочил в седло, и союзники бок о бок направились во дворец.
Как адъютант начальника королевской гвардии, Альва Ахайре до вечера нес службу, то есть сидел в приемной, попивая вино, и принимал доклады от патрульных офицеров. Когда он сменился, юный паж принес ему длинное орлиное перо.
– Высокородного кавалера приглашают в покои вождя эссанти.
Альва хмыкнул, повертел в пальцах перо – стильно, ничего не скажешь! – и последовал за пажом.
В большой комнате горело всего несколько свечей, и стены ее терялись в полумраке. Как только кавалер Ахайре вошел и притворил за собой дверь, как был тут же прижат к ней сильными руками, и жадный требовательный рот нашел его губы. Захваченный врасплох, Альва даже не пытался вырваться. «А ты чего ожидал, придя сюда? Светской беседы?»
Поцелуй был таким долгим, что у Альвы закружилась голова. Кинтаро был горячим… и возбужденным. Очень возбужденным. От него пахло полынью, какими-то благовониями и страстью. Когда эссанти дал ему вздохнуть, Альва попытался что-то сказать, но его речь перешла в неразборчивые стоны, когда Кинтаро расстегнул на нем мундир и начал жарко целовать плечи и грудь. «Ну ты и шлюха, приятель!» – успел подумать молодой кавалер, прежде чем его захватило вожделение, лишая возможности связно формулировать свои мысли. Он все-таки сделал слабую попытку освободиться, бормоча:
– Нет, Кинтаро, не надо…
Ладонь степняка легла на его пах и принялась гладить его через штаны.
– А твое тело говорит мне «да», – ухмыльнулся Кинтаро.
Молодой кавалер был уже не в силах противиться своему желанию. Он задышал прерывисто, со всхлипами, и колени у него подогнулись. Воспользовавшись этим, Кинтаро сдернул с него штаны, нагнул над столом и овладел им быстро и страстно.
Когда окружающая действительность снова вернулась, Альва обнаружил, что лежит на кровати, а его любовник деловито стаскивает с него рубашку. Кавалер Ахайре застонал, отвел его руки и попытался сесть, но Кинтаро опрокинул его обратно.
– Некуда спешить, северянин, – произнес он хрипло, проводя губами по шее Альвы возле уха. – Вся ночь впереди.
– Черт, прекрати это, сумасшедший дикарь, – тяжело дыша, сказал кавалер Ахайре, выпутываясь из его объятий. – Я и так завтра сидеть не смогу. Ты меня просто изнасиловал.
Тот рассмеялся:
– По-моему, ты был вовсе не против.
– Я, кажется, говорил «нет», и ты это слышал. А как же ваш обычай спрашивать разрешения, прежде чем тащить в постель? – ядовито осведомился Альва.
– Мы в просвещенной столице, мой сладкий, пора отбросить варварские предрассудки.
Не сдержавшись, Альва фыркнул от смеха.
– Да ты говоришь, как образованный человек.
– А я и есть образованный человек. Зря я, что ли, провел пять лет в монастыре. Даже любезничать по-придворному умею. Тебе не придется меня стыдиться, – жарко прошептал ему на ухо Кинтаро. – Ну давай, расслабься, я могу побыть для разнообразия нежным, если хочешь, – и эссанти поцеловал молодого кавалера.
Альва ответил на поцелуй без энтузиазма и быстро его прервал, отстранившись.
– Кинтаро, я не хочу, – сказал он, стараясь, чтобы голос его звучал твердо. – Все в прошлом, я не собираюсь больше спать с тобой.
– С чего бы вдруг? – Кинтаро усмехнулся. Похоже, он не принимал протесты Альвы всерьез.
– Мое сердце занято. У меня теперь есть возлюбленный.
– Я не ревнив, – снисходительно бросил Кинтаро. – Можешь и дальше спать со своим эльфом, мне дела нет.
Кавалер с трудом подавил удивленный возглас. Вождь был весьма проницателен – или хорошо информирован.
– Послушай, Кинтаро. Ты мне очень нравишься, это правда, но я люблю моего эльфа и хочу быть только с ним. У нас с тобой ничего не выйдет.
Улыбка эссанти поблекла, он слегка нахмурился, обдумывая слова молодого кавалера, потом пожал плечами и нехотя сказал:
– Ладно, я согласен, чтобы мы встречались время от времени. Просто секс, ничего больше. Тебе ведь хорошо со мной. Приходи, когда захочешь, я клянусь, что никто об этом не узнает.
– Кинтаро, я не собираюсь больше спать с тобой, – терпеливо повторил Альва, глядя ему в глаза. – Все кончено. Это было прощание.
Однако вождь уже обрел утраченное было равновесие, и к нему вернулась вся его самоуверенность.
– Держу пари, я заставлю тебя передумать, мой сладкий, – промурлыкал Кинтаро, наваливаясь на молодого человека и поглаживая его бедро.
– Черт, ты вообще понимаешь слово «нет»? – сердито вскрикнул Альва, пытаясь освободиться.
Во взгляде эссанти появилось что-то угрожающее.
– Мне не отказывают, – медленно сказал он, и его стальные пальцы сомкнулись на запястьях Альвы.
Кавалер Ахайре замер, глядя расширившимися глазами на Кинтаро. На какую-то секунду он поверил, что вождь не погнушается взять его силой, и рот его мгновенно пересох. Потом из глаз кочевника исчез грозный блеск, он выпустил Альву, и молодой человек машинально потер запястье. «Вот медведь!»
– Я подожду, – спокойно сказал Кинтаро. – Когда-нибудь ты все равно будешь моим.
Альва предпочел оставить это заявление без комментариев. Он встал и начал одеваться. Эссанти развалился на кровати, молча наблюдая за ним. Когда Альва подобрал с пола пояс со шпагой в ножнах, Кинтаро вдруг привстал, притянул его к себе, крепко поцеловал в губы и отстранился, прежде чем кавалер Ахайре успел что-то предпринять. Взгляд Альвы чуть смягчился, но он ничего не сказал, просто застегнул пояс и вышел.
Через час он уже был дома, сбросил сапоги в дверях гостиной и, на ходу раздеваясь, отправился в купальню. Он успел уже открыть дверь, и тут Итильдин сбежал по лестнице из кабинета Альвы, где в это время он обычно читал при свечах, и кинулся на шею возлюбленному. Но когда тот попытался его поцеловать, эльф вдруг вздрогнул и отступил на шаг, расцепляя объятия.
Альва не сдержал тяжелого вздоха. Взгляд, которым Итильдин окинул его с ног до головы, был слишком красноречив. От него ничего нельзя скрыть. Альва и не собирался скрывать… он просто об этом не
