возвращение домой праздничной процессии египтян, радовавшихся прибытию священной ладьи.
Следовательно, строительство Храма можно рассматривать как кульминационную точку утверждения подлинной монотеистической веры, воплощение религиозных догм в национальную жизнь, мирную, экономически стабильную: «Сопровождаемый
Можно также сказать, что многообразие форм в отправлениях сменилось упорядоченной системой обрядов религиозной жизни нации, что суровую простоту Моисеева периода, с его сосредоточенностью на духовности, теперь заменила пышность монархической власти, озабоченной еще и созданием внешнего эффекта.
Создание Храма выглядело и как попытка приспособления к тому типу поклонения Божеству, что был распространен среди соседних народов. Как уже говорилось, возведение постоянных храмов в Ханаане относилось к совсем недавним событиям, и, как показали раскопки, по своему убранству они почти не уступали Храму Соломона. Таким образом, Храм всегда воплощал идею утверждения государственного культа.
Любовь к пышности и подражание соседним народам, без сомнения, оказали свое влияние на Соломона. Но как и любое достижение, имело значение прежде всего движение к собственным целям. Напомним: Соломон был учеником Нафана, он принес свою первую жертву, будучи царем, не в Иерусалиме, а в Гаваоне.
Концепция объединяющего, общего культа сложилась уже во времена Давида, но, как и надеялся Авиафар, не была тогда реализована. С единым культом он связывал идею укрепления царства и сплочения своих подданных, переходящую в чувство превосходства над другими странами.
Когда люди достигли своей цели, сформировав собственное государство, следовало окончательно и навсегда установить и место поклонения единому Богу. Но он теперь не являлся богом города или страны. Ему можно было поклоняться повсеместно, что на языке того времени означало: Богу можно было приносить жертвы в любом месте, поскольку Он не обладает телесной оболочкой и не воплощен ни в образе, ни в предмете. Установив главную святыню в Иерусалиме, Соломон вовсе не считал, что Бог живет именно на этой самой горе. Чтобы объединить людей, им надо было дать общую святыню, заместившую собой многочисленные племенные святилища. Проделанная Соломоном работа была беспрецедентна. В то время не было другой страны, где Богу поклонялись бы только в одном общем месте, ибо в каждом городе была своя святыня.
Таким единственным и единым местом, где хранились главные святыни нации – ковчег и скрижали, – стал Иерусалимский храм. Он должен был выражать то благоговение перед Господом Богом, которое испытывал весь народ. Именно совместная деятельность по созданию этого Дома, общего для всего народа Израиля, смогла произвести революционный переворот в истории всего человечества.
Если люди испытывали нечто новое и чувствовали себя иначе, следует говорить о невероятном прогрессе – отказе от язычества. Ведь они совершали паломничество к тому месту, о котором всегда мечтали и где чувствовали себя гораздо ближе к Богу, хотя, как и во время Эхнатона, речь шла о простом, неперсонифицированном поклонении! Только благодаря Храму нации был задан энергетический импульс, исходящий из Дома Бога в Иерусалиме.
Нам известно, что в дальнейшем нация не придерживалась неуклонного движения по пути монотеизма. Когда после смерти Соломона царство распалось на два, на Севере устроили два храма и места для принесения жертв, и не только для того, чтобы обозначить символы власти, но также для того, чтобы выразить подавленные чувства. Но благодаря энергетике, которая продолжала исходить из Храма, поддерживалась и сохранялась цельность нации, царство Соломона продолжало существовать как Южное государство без династических осложнений.
Хотя Соломон положил конец всем местным культам, но монотеистическая религия не смогла преодолеть страстную тягу людей к предсказаниям и чародейству – это оказалось самым сложным: ведь ради спасения самой искренней веры в единого Бога приходилось ломать устоявшиеся традиции. Таким образом, жертвуя ими, люди крепче привязывались к Храму и священникам.
Восхищение великолепием убранства Храма заслоняло понимание того величайшего шага вперед, который был сделан со времен Моисея ради укрепления монотеистической веры. Именно поэтому Соломон мог проявить широту взглядов и позволить своей жене и последователям других религий продолжать совершать свои ритуалы и приносить жертвы другим богам в других местах.
Такие уступки не были проявлением слабости перед собственными женами, которую были склонны приписать Соломону следующие поколения, напротив, это было внутренней уверенностью человека, который не боялся проявлений инакомыслия: все его действия определялись незыблемой верой в собственную правоту. Когда происходили народные волнения или спровоцированные пророками выступления, он не колеблясь отбрасывал всякие дипломатические и демократические тонкости, подавляя мятеж на корню.
Пышность проводимых церемоний соответствовала архитектурному великолепию Храма. Обычные обязанности священников расширились, появились сословие первосвященников и их помощники, также делившиеся на несколько классов. Сюда входили вторые священники, старшие священники, хранители дверей, те, кто обеспечивал Храм всем необходимым, и те, кто содержал его в надлежащем порядке. Часть этих служащих позже была приравнена к рабам.
Храмовые музыканты и певцы составляли самостоятельную группу. Как и его египетские соседи, Соломон, вероятно, уделял особое внимание музыке, поскольку освободил музыкантов от других обязанностей (1 Пар., 9: 33) и повелел, чтобы музыкальные инструменты были изготовлены из самых дорогих материалов (3 Цар., 10: 12).
Песни и хоры собирались и составлялись, как и псалмы, для постоянных праздников и для конкретных случаев; приведем в качестве примера псалом 45. Еще раз отметим белые льняные одеяния, которые носили официальные священники (Иез., 44: 17), и пышные, вытканные золотыми нитями одежды главного священника.
День освящения Храма совпал с седьмым месяцем – месяцем урожая афанимом, во время которого отмечали праздник кущей, или Афаним (3 Цар., 8: 2). В Иерусалим были приглашены старейшины Израиля и главы племен, собрались люди из всех уголков страны (3 Цар., 8: 65). Очевидно, что присутствовали высшие чиновники. В связи с великим событием, имевшим национальное значение, собирали всех вместе, как было принято в племенном сообществе.
Церемония заключалась в торжественном перенесении в Храм ковчега и скрижали из скинии Давида города Сиона. Перед скинией появились представители народа; священники вынесли на шестах ковчег к алтарю. Их ожидал царь вместе со специально назначенными людьми и принес в последний раз на этом месте жертву. Затем одни священники снова подняли ковчег, а другие понесли разнообразную церковную утварь и скинию из старого святилища в сокровищницу нового Храма.
Под звуки музыкальных инструментов и пение псалмов процессия двинулась на Храмовую площадь. Возможно, тексты напоминали первую часть 24-го псалма («К тебе, Господи, возношу душу мою») или 126-го псалма «Песнь восхождения»: «Если Господь не созиждет дома, напрасно трудятся строящие его; если Господь не охранит города, напрасно бодрствует страж». Затем священники и царь прошли между двумя столбами в зал. Впервые перед взором присутствующих распахнулась великолепная дверь, и они вошли в святилище. Двери святая святых открылись, и священники поместили ковчег за занавес, под крыльями херувима. «И выдвинулись шесты так, что головки шестов видны были из святилища перед давиром, но не выказывались наружу» (3 Цар., 8: 8).
И святилище наполнило густое облако – «слава Господня наполнила храм Господень» (3 Цар., 8: 11). Все это напоминало историю, восходившую к Моисеевым временам. Сам Господь обнаружил свое непосредственное присутствие: «Господь сказал, что Он благоволит обитать во мгле» (3 Цар., 8: 12).
Прежде чем царь прошел в передний двор, чтобы принести первую жертву, он передал полномочия управления новым святилищем двум участникам Завета – Богу и его людям, обратился к Господу и к собравшимся, обосновав с исторической точки зрения необходимость построения Храма, затем подчеркнул его значение как одного из величайших символов веры в единого Бога.
В дошедшей до нас речи Соломона, очевидно, содержатся определенные противоречия, поскольку легко отнести этот текст к другому периоду. После падения Северного царства, как специально подчеркивается в
