странствующих ковбоев, особенно для этого, стоящего в дверях с карабином в одной руке и бутылкой виски в другой.
— Мне нужна комната, — сказал незнакомец.
Генри Белдинг прочистил горло и взглянул на вошедшего поверх очков. Ему не понравился вид незнакомца, и у Генри не возникло желания иметь его постояльцем.
— Чуть ниже по улице стоит дом миссис Флетчер. Она сдает комнаты. Вы не могли пройти мимо.
Незнакомец проигнорировал его инструкции.
— Мне нужна комната здесь. На втором этаже, окнами на улицу.
Неторопливым шагом он подошел к столу и облокотился на него. Генри Белдинг старался не смотреть на карабин, но мысль о нем не покидала его ни на минуту. Пот градом покатился по лысому куполу его головы, заливая глаза. В заднем кармане у него был платок, но он не осмелился сделать движение и оторвать руки от стола.
— Похоже, у меня есть такая комната, — произнес он мрачно.
— Мне тоже так кажется.
Белдинг снял ключ с доски, висевшей позади него, и положил его на стол. Незнакомец взял ключ рукой, в которой был зажат карабин, и не спеша начал подниматься по лестнице.
— Минуточку! — прокричал ему вслед Белдинг. — Вы не расписались в регистрационной книге!
Он раскрыл тяжелый фолиант и потянулся за ручкой, но гость был уже наверху. Генри имел полное право вышвырнуть незнакомца на улицу за то, что тот не отметился в книге, вытолкать его взашей вместе с грязным вещевым мешком и полупустой бутылкой виски. Он обдумал этот вариант и потянулся за платком, чтобы вытереть испарину с лысины.
— Кто это был, Генри? — спросила вдруг появившаяся жена.
— Никого, — рявкнул Белдинг. — Никого не было!
Она нахмурилась, удивленная его поведением.
— Но я видела…
Генри Белдинг обреченно вздохнул. Бесполезно было пытаться скрыть от нее что-либо. Она была как маленький ребенок, постоянно задающий вопросы и не отвязывающийся, пока на них не ответят.
— Мужчина снял комнату, но он не расписался в книге. Он не зарегистрировался, Сара. Я дал ему на ночь комнату, номер шесть. Он… он съедет утром.
— Кто он? — У Сары от возбуждения перехватило дыхание.
— Не знаю. — Белдинг повысил голос. — Просто приезжий. Теперь будь добра, поторопись с ужином. А то недолго протянуть ноги от твоих разговоров.
— Хорошо, Генри.
Ее голос был кротким, но Белдинг не обманывался. Она будет следить за незнакомцем, если дать ей такую возможность. Ей хочется знать, как он выглядит, во что одет, чем он занимается, откуда он пришел и куда направляется. Белдинг проводил жену взглядом до двери, ведущей в их скромные апартаменты. Она то и дело поглядывала наверх, в надежде увидеть незнакомца. Сара была хорошенькой. Боже мой, какая она была хорошенькая, но при этом вполне могла бы заменить судебного пристава на его посту. Временами Белдинг проклинал тот день, когда он сжалился над бедной сиротой, взяв ее в жены.
— Сегодня вечером мы будем читать Книгу, Сара, — произнес он твердо. — Книгу Судеб.
Жена чуть замедлила шаг, но потом направилась к двери, ведущей в комнату, расположенную под лестницей.
— Мы уже читали Книгу Судеб, Генри. Я припоминаю. «Послушание лучше самопожертвования и…» — Она положила руку на ручку двери и повернулась к мужу, удивленно хмурясь. — Генри, ты никогда не говорил мне, почему послушание лучше самопожертвования.
— Потому, что лучше, и все. Хватит об этом. — Генри снова полез за платком и вытер вспотевшую шею. — Займись ужином. Сегодня мы будем читать Книгу Соломона.
— Хорошо, Генри.
Когда она скрылась в своей комнате, Белдинг вздохнул с облегчением. Дитя. Дитя, и все. Вопросы и снова вопросы. Иногда у него голова шла кругом. Его взгляд упал на регистрационную книгу. Генри любил книги — Библию, конечно, и те, в которых отражалось благосостояние человека, книги доходов и расходов. В комнате номер шесть находился клиент. То, что он не заполнил графу в книге, еще не означает, что он отказался платить. Пробел в записях раздражал Генри. Он взял ручку, окунул перо в чернильницу и вывел в соответствующей графе: «КОМНАТА НОМЕР ШЕСТЬ — НЕЗНАКОМЕЦ».
Гость подсунул спинку стула под дверную ручку таким образом, чтобы ножки упирались в пол и дверь нельзя было открыть снаружи. Удовлетворенный своей работой, он обошел крохотную комнату, отмечая про себя обстановку и местоположение. Номер находился на втором этаже, и оба окна выходили на главную улицу. Сразу под окном двумя футами ниже начиналась крыша веранды, простирающаяся во всю длину отеля.
Незнакомец свободно ориентировался в темноте, не обращая внимания на керосиновую лампу, стоящую на столике рядом с кроватью. Он разделся до кальсон, бросив ботинки, шляпу и рубашку на пол. Завалившись на кровать с карабином и бутылкой виски в руках, он некоторое время лежал, глядя в потолок. Ночной ветерок слегка колыхал занавески, из-за которых проглядывали смутные очертания луны. В комнате веяло спокойствием и прохладой, но он знал, что заснуть ему будет тяжело. Подложив подушку под спину, он сел, прислонившись к спинке кровати, положив поперек себя карабин. Он медленно допил виски, и, когда бутылка опустела, сон накатился на него. Бутылка выскользнула из руки и скатилась по краю кровати на пол.
Фургон, груженный рудой, вынырнул из ночи, грохоча по булыжной мостовой, залитой лунным светом, направляясь в сторону железной дороги к форту Баувер. Упряжка мулов, напрягая силы, волокла тяжелую повозку вдоль улицы, в воздухе слышалось пощелкивание кнутов. Их звук донесся до незнакомца сквозь тяжелый пьяный сон, и он стиснул зубы. Из горла вырвался стон, как будто от боли, и он заметался на мокрой от пота подушке.
Это был все тот же сон, который приходил к нему всегда, как бы он ни был измучен, сколько бы виски он ни выпил, что бы он ни делал, чтобы забыть о нем. Во сне была улица, грязная пыльная улица со следами колес и покосившимися строениями по бокам. Посредине стоял высокий мужчина, а вокруг него черными тенями в лунном свете вырисовывались фигуры всадников на черных лошадях. Лицо мужчины было бледным, и руки его были в крови. Мужчина закрывал лицо руками, защищаясь от ударов кнутов, рассекающих его руки в кровь.
Во сне был и револьвер, но он лежал на земле в пыли. Во сне был знак: плоская серебряная звезда, сверкающая на рубашке высокого мужчины. Звезда не защищала его от яростных ударов кнута. Во сне была кожа — плетеные кнуты из сыромятины с кусочками свинца на концах. Кнут рассекал кожу и мясо до кости. Удары кнутов подрубили высокого мужчину, как сухой тростник, и бросили в пыль. Во сне была агония и ярость. Жуткий крик, вырвавшийся из горла высокого мужчины. И затем была тишина.
Мужчина глухо вскрикнул, проснулся и вытер вспотевшее лицо рукой… Занавески заколыхались, и он уставился на открытое окно, напряженно вслушиваясь в звуки улицы. Но за окном только тихо шептал ветерок да слышался отдаленный рев мулов. Описав ногами полукруг, незнакомец сел на кровати, обняв карабин, и стал терпеливо дожидаться рассвета.
ГЛАВА 3
Внизу лестницы его встретил запах горячего кофе. Дразнящий аромат наполнил рот незнакомца слюной и заставил желудок болезненно сжаться. В голове шумело от недосыпания и слишком большого количества виски, выпитого вчера, и он охотно отдал бы душу за глоток черного, бодрящего кофе.
— Доброе утро!
Голос был музыкальным, серебристо-бархатным. Незнакомец замедлил шаг на последней ступеньке и посмотрел в сторону стола. Около него стояла Сара Белдинг, расставляя свежие герани в большой вазе с водой. На ней было платье из бледно-зеленою ситца, которое выгодно оттеняло темно-зеленые глаза и подчеркивало белизну кожи. Было приятно начать утро со встречи с таким очаровательным созданием.
— Как вам спалось? — Задавая вопрос, она слегка наклонила голову в одну сторону и откинула прядь черных волос с бледного лба.
— Хорошо, мэм.
