строфы «Ануваки» повествуют о еще трех зорях, и Саяна был вынужден объяснять это тем, что, хотя заря была всего одна, она своей йогической, или оккультной, силой породила эти разные формы.
В конце концов Саяна пришел к выводу, что тридцать отдельных зорь, описанных в «Ануваке» как тридцать сестер, объединенные в пяти группах, являются тридцатью зорями одного месяца. И он нигде не объясняет, почему для указанной мантры выбраны лишь тридцать зорь одного месяца из 360 зорь всего года. Это пояснение не только несостоятельно само по себе, но и противоречит вышеприведенным нами источникам. Но Саяна ведь писал, будучи убежден, что ведическая заря – это та же самая, что он и другие ведологи (например, Яска) наблюдали в тропической зоне. И не то удивительно, что он привел столь много объяснений, противоречащих источникам, а то, что он оказался в состоянии разглядеть требуемые мантрами и хоть в какой-то мере воспринимаемые объяснения.
В свете развивающихся знаний о характере зари на Северном полюсе и о существовании человека на Земле до ледникового периода мы обязаны без колебаний воспринимать более разумно и рационально различные пассажи ведической литературы, описывающие характер зорь.
Если бы новые знания были сообщены Саяне в его дни, я уверен, что он отнесся бы к новым теориям более резонно и с более широким пониманием. Астрономия («Джьотиш») всегда считалась «глазом Веды», и поскольку этот «глаз» сейчас с помощью телескопа может охватывать более широкие области, чем раньше, будет большой ошибкой с нашей стороны пропустить возможность использовать знания, добываемые для освещения тех слов в наших священных книгах, которые все еще остаются непонятыми.
Чтобы продвигаться вперед, следует согласиться, что не только «Тайттирийя Самхита» указывает на число зорь и что будет неправильным сопоставить лишь эти данные с данными в Ригведе и искать общий для обоих памятников вывод. «Тайттирийя Самхита» описывает правила жертвоприношения, и не следует рассматривать мантры, относящиеся к «кирпичам зорь», как независимо сложившиеся. Этот взгляд поддерживается и тем фактом, что в Атхарваведе встречаются некоторые из них. Сомнений все еще много, но их устраняет критическое изучение «Ануваки». Тут «тридцать сестер» не упоминаются порознь, предоставляя слушателю строф или читателю самому подсчитывать их общее число, – шестая строфа «Ануваки» выразительно указывает на «тридцать сестер» и является достаточным доказательством того, что в древние времена такое число к зорям и относили.
Но если нам все же нужно и подтверждение из Ригведы, то в ней (VI, 59, 6) говорится о «тридцати шагах зари», а в другом ее гимне (X, 189, 3) слова о тридцати пространствах, видимо, относятся к этому же явлению. Указанное утверждение все еще оставалось необъясненным. А ведь «единственная заря, совершающая тридцать шагов» – это всего лишь парафраз строк «есть тридцать сестер-зорь, стремящихся в своем кружении к одной цели».
В Ригведе имеется и другой стих, который до сих пор не нашел удовлетворительного объяснения (I, 123, 8): «Зори, как сегодня, так и завтра, долго пребывают в убежище Варуны. Безупречные, они проходят кругами тридцать йоджан, каждая своим предназначенным курсом». Первая часть этой строфы не представляется трудной для понимания. Во второй же сообщается, что зори проходят по кругу тридцать йоджан, и каждая следует своему ходу (плану – «крату», как переведено в словаре О. Бётлингка, СПб., 1879–1889). Но до сих пор эти «тридцать йоджан» не пояснены в должной степени. Так, Гриффит, следуя за А. Бергенем, понимает их как тридцать областей вселенной, но такому переводу нет подтверждений. Саяна, которому следует Вильсон, дает сложное астрономическое пояснение, говоря, что лучи солнца предваряют его восход и бывают видны уже тогда, когда солнце еще находится ниже горизонта и на тридцать йоджан, то есть заря опережает солнце на это расстояние. И когда о зорях говорится, что они проходят 30 йоджан, то Саяна понимает под этим некий астрономический феномен, а именно то, что зори освещают раньше солнца пространство в 30 йоджан.
Это надуманное объяснение. Саяна добавляет к тому же, что множественное число при упоминании о зорях употребляется из-за того, что имеются в виду зори, которые видны в разных местах Земли по мере продвижения солнца. К сожалению, такое объяснение не выдерживает научной проверки. Саяна указывает, что солнце проходит 5059 йоджан вокруг горы Меру за 24 часа. Поскольку же под горой Меру понимается Земля, а ее окружность, как признается сейчас, равна 24 377 милям, то йоджана равняется 4,9 мили, округляя эту цифру, 5 милям. Тридцать таких йоджан, следовательно, составляют 150 миль; первые проблески зари будут нами увидены, когда солнце находится не менее чем в 16° под горизонтом. Поскольку один градус считается равным 60 милям, 16° равны 960 милям, то есть это расстояние слишком избыточно при сравнении с подсчетами Саяны, касающимися 30 йоджан. Возражая Саяне, можно также указать, что ведический бард явно говорил о видимом им самим феномене, а не прослеживал в уме разные места появления астрономических зорь как результат вращения Земли вокруг оси.
Его объяснения явно не совпадают и с «тридцатью шагами» зари, выразительно описанными в Ригведе (VI, 59, 6). Поэтому единственной альтернативой является понимание выражения «тридцать йоджан» как «тридцать сестер», а слова «тридцать шагов» – как вариант того же факта, то есть кружения зорь по полярному горизонту. Выражение «каждая следует определенным курсом» тоже становится в этом случае понятным, поскольку тридцать зорь завершают тридцать кругов, о каждой можно сказать, что она следует своим определенным курсом. Слова текста «пари янта», которые буквально говорят о круговом движении, в этой же форме использованы и в «Тайттирийя Самхите» в отношении «тридцати сестер».
Слово «йоджана» изначально употреблялось как «повозка» (VIII, 73, 6), а затем оно стало обозначать «расстояние, которое проходят незапряженные лошади» (что сейчас обычно называют «таппа»). Это слово «таппа» как отрезок (длина) пути, «завершаемого лошадью без упряжки», широко известно и может обозначать движение в течение одного дня (как это и объяснил однажды профессор Макс Мюллер). В Ригведе (V, 54, 5) слово «йоджанам» применено к определению дневного движения солнца. И мы можем понимать слова о зорях, проходящих кругами тридцать йоджан, как указание на то, что они тридцать дней кружили над Северным полюсом. Об их круговом движении свидетельствуют и слова (III, 61, 3): «Стремящиеся к одной цели новорожденные зори вращаются, как колеса». Определение «новорожденные» означает здесь, что зори, всегда новые и ежедневно радующие этой своей новизной, вращаются, как колесо. Колесо может ведь вращаться или вертикально, как у повозки, или горизонтально, как в руках горшечника.
Надо сказать, что первый вид этого движения не может быть воспроизведен зарей где бы то ни было на Земле. Свет утра всегда ограничен горизонтом, как это и описано в Ригведе (VII, 80, 1), где говорится, что зори «развертывают два граничащих одно с другим пространства и делают явным все вокруг» (эти «пространства» буквально означают на санскрите «более низкие и высокие слои атмосферы» – «раджаси»).
Ни в одной земной зоне нельзя увидеть зарю, двигающуюся, подобно солнцу, с востока на запад над головой наблюдателя в перпендикулярной плоскости. Единственно возможное колесообразное движение может происходить лишь вдоль горизонта и только в полярном регионе. В умеренной и тропической зонах заря видна очень коротко на восточном горизонте, где ее тут же поглощают лучи восходящего солнца.
Только в полярном регионе можно видеть утренний свет, кружащийся вдоль горизонта в течение нескольких дней. И если колесообразное кружение зари, упоминаемое в Ригведе (III, 61, 3), хоть как-то можно осмыслить, то это относится к вышеописанному великолепию кружения зари в арктическом регионе. Такие выражения, как «достигающие назначенного места день за днем» (I, 123, 9) или же «направляющиеся постоянно к одной и той же цели» (III, 61, 3), неверно понимаются как описания зари вне Полярного круга, тогда как, воспринимая эти выражения как описания полярных зорь, их можно не только понять, но и точно уяснить себе, что речь идет о той заре, которая в своем ежедневном кружении должна приходить к точке своего каждого исхода за 24 часа. Все эти строфы вместе взятые приводят к заключению, что в Ригведе и в «Тайттирийя Самхите» описывается длительная непрерывно длящаяся заря, разделяемая на 30 зорь-дней, каждая по 24 часа, то есть говорится о характеристике, типичной только для полярной зари.
В ряде других пассажей заря упоминается во множественном числе, особенно если речь идет о божествах утра, которые описываются как идущие не за одной-единственной зарей, а за многими зорями, – это мы видим в Ригведе (I, 6, 3; I, 180, 1; V, 76, 1; VII, 9, 1; VII, 63, 3). Эти строки понимались до сих пор как описания появления божеств после ежесуточных зорь года. Но теперь следует рассматривать их содержание в новом свете, прийдя к заключению, выводимому из тщательного анализа данных о заре, имеющихся в Ригведе, «Тайттирийя Самхите» и Атхарваведе. Следует, однако, уточнить, что я не
