Систематическая теология. Том 3

«гуманизма» как специфической интерпрета-диии возможностей человека. Если иметь в виду именно эту коннотацию, то человечность как цель чело веческого/>/·й-ш' может быть противолостав-ддена божественности как цели (в смысле «уподобления Богу»). Несмотря на эти опасности, я хотел бы использовать слово «человечность» в умысле осуществления внутренней цели человека относительно самого ДЬебя и своих личностных отношений, причем осуществление это сопря-двено со «справедливостью» как осуществлением внутренней цели социальных групп и их взаимных отношений.

Здесь-то и возникает вопрос о том, что именно вызывает те напряженности в природе человечности и справедливости, результатом которых являются амбивалентности их актуализации. Общий ответ здесь будет таким же, какой давался при описании самосозидания жизни в измерении духа: бесконечная пропасть между субъектом и объектом в условиях экзистенциального отчуждения. В функциях theoria пропасть пролегает между познающим субъектом и познаваемым объектом, а также между выражающим субъектом и выражаемым объектом. В функциях praxis пропасть пролегает между существующим человеческим субъектом и тем объектом, к которому он стремится, то есть состоянием сущностной человечности. Пропасть пролегает там и между существующим общественным порядком и тем объектом, к которому он стремится, то есть состоянием универсальной справедливости. Практическая пропасть между субъектом и объектом имеет те же следствия, что и пропасть теоретическая; субъект-объектная схема — это не только эпистемологическая, но еще и этическая проблема.

Каждый культурный акт — это акт центрированного «я», основанный на моральной самоинтеграции личности в сообществе. В той мере, в какой личность является носительницей культурного самосозидания жизни, она подчинена и всем тем напряженностям культуры, которые мы уже обсуждали, и всем тем амбивалентностям культуры, которые мы еще будем обсуждать в последующих разделах. Личность, соучаствующая в культурном движении, росте и возможном разрушении, — это личность куль- туротворческая. В этом смысле каждый человек творит культуру, — хотя бы просто в силу того, что он обладает речью и использует орудия. Эту универсальную характеристику следовало бы отделить от того оригинального творчества, которое — в полном смысле слова «оригинальный» — может быть отнесено лишь к немногим. Хотя такое разграничение и необходимо, его бы не следовало превращать в простое механическое разделение. Здесь существуют почти незаметные переходы.

Таким образом, каждый подчинен амбивалентностям культуры как в субъективном, так и в объективном смыслах. Они неотделимы от исторической судьбы.

г) Амбивалентности культурного акта: созидание и разрушение смысла.

(1) Амбивалентности языкового, когнитивного и эстетического самосозидания жизни. — Слово — это носитель смысла. А если так, то язык — это первый из результатов самосозидания жизни в измерении духа. Он пронизывает собой не только всякий культурный акт, но и, опосредованно, все функции духа. Однако особое отношение он имеет к функциям theoria — познанию и выражению — подобно тому, как технический акт, хотя он и присутствует в каждой функции культурного самосозидания, имеет особое отношение к функциям praxis. Потому-то я и хотел бы обсудить амбивалентности слова одновременно с амбивалентностями истины и выразительности, а амбивалентности технического акта — одновременно с амбивалентностями человечности и справедливости.

Будучи носителем смысла, слово освобождает от привязанности к среде — от той самой привязанности, которой подчинена жизнь во всех предшествующих измерениях. Смысл предполагает такое самосознание жизни, которое обладает транспсихологической действительностью. Нечто

универсально действительное является целью каждого осмысленного предложения даже тогда, когда то, о чем говорится, является частным и преходящим. Подобными смыслами и живут культуры. Смыслы столь же схожи и столь же различны, как и языки отдельных социальных групп. Смыслотворческая сила слова зависит от тех различных способов, которыми сознание встречается с реальностью, что выражается как в языках (от мифического до повседневного), так и, в том числе, в научной и художественной функциях. Все это представляет собой непрерывную деятельность самосозидания жизни в творении универсума смыслов. Логика и семантика научно изучают те структуры и те нормы, посредством которых сотворен этот мир.

Амбивалентность, которая включена в этот процесс, является результатом того факта, что слово, создавая универсум смыслов, в то же время отделяет смысл от реальности, к которой он относится. Составляющий основу языка акт постижения объектов сознанием открывает пропасть между постигаемым объектом и тем смыслом, который создан словом. Внутренне присущая языку амбивалентность состоит в том, что, преобразуя реальность в смысл, он разделяет сознание и реальность. Можно привести бесчисленные примеры этого, но стоит различать следующие основные типы амбивалентности слова: скудость посреди богатства, которая фальсифицирует постигаемое пренебрежением к множеству иных возможностей; ограничение универсальности, происходящее из-за того, что определенная встреча с реальностью поневоле выражается в частной языковой структуре, которая чужда иным языковым структурам; неопределенность в пределах определенного смысла, приводящая к тому, что слова предают сознание; предельно некоммуникативный характер этого основного средства коммуникации, сформировавшийся в результате как ненамеренных, так и преднамеренных коннотаций «я» в центрированной личности; неограниченный характер свободы языка, выражающийся в отрицании личностных или объективных ограничений; пустословие и реакция на него — уход в молчание; манипулирование языком во имя тех намерений, которые не имеют основания в реальности (таких, как лесть, полемика, одурманивание или пропаганда); и, наконец, извращение языка, когда ему навязывается та функция, которая прямо противоположна функции самосозидательной силы жизни, что совершается посредством сокрытия, искажения и противоречия тому, что предполагалось представить.

Таковы примеры процессов, так или иначе происходящих в любой речи вопреки той непрекращающейся, но лишь фрагментарно успешной борьбе против устранимых амбивалентностей, которую ведет семантический анализ. А если так, то понятно, почему в библейском мышлении слово соединено с силой Творца, становится исторической личностью во Христе и является экстатическим самопроявлением в Духе. В этих символах слово не только овладевает встречаемой реальностью, но и само является реальностью превыше раскола между субъектом и объектом.

Амбивалентности когнитивного акта самосозидания жизни коренятся в расколе между субъектом и объектом. Этот раскол является предпосылкой всякого познания и, одновременно, негативной силой всякого познания. Вся история эпистемологии представляет собой когнитивную

попытку преодолеть этот раскол или посредством демонстрации предельного единства субъекта и объекта, или посредством устранения одной из находящихся в расколе сторон ради другой, или, наконец, посредством установления того объединяющего принципа, который содержит в себе и то, и другое. Все это делалось и делается для того, чтобы обосновать возможность познания. Реальности раскола, конечно, не избежать; ею детерминирован каждый акт когнитивного существования. А когнитивное существование как акт культурного самосозидания и является предметом нашего исследования.

Но и на этот раз можно упомянуть лишь ограниченное число примеров. Можно начать с «амбивалентности наблюдения» — того наблюдения, которое обычно считается прочной основой всякого познания, хотя его прочность не предотвращает амбивалентности. И в истории, и в физике, и в этике, и в медицине наблюдатель хочет исследовать феномен в том виде, в котором он существует «реально». «Реально» — то есть независимо от наблюдателя. Однако никакой независимости от наблюдателя на самом деле не существует. Наблюдаемое меняется в процессе наблюдения. Это всегда было очевидно в философии, гуманитарных науках и истории, но теперь это стало очевидным еще и в биологии, психологии и физике. Результатом является не «реальная», но встречаемая реальность, а с точки зрения смысла абсолютной истины встречаемая реальность — это искаженная реальность.

Следующим примером амбивалентности самосозидания жизни в когнитивной функции культуры является «амбивалентность абстракции». Познание стремится постичь сущность объекта или процесса путем абстрагирования от множества тех частностей, в которых заключена эта сущность. Так обстоит дело даже и в истории, где такие всеобъемлющие понятия, как «Ренессанс» или «китайское искусство», включают в себя,