Пути для…
Пути для отступления отрезаны уже.
Сошли с колес сомнения
На резком вираже.
Ни в чем…
Ни в чем, казалось, не повинны.
Что ж, праздничных не сняв одежд,
Мы сыпем кубарем с вершины
Былых событий и надежд?
В баре
Отгородить себя от всех.
И, в этом пьяно-шумном баре,
Не строить глазки, не скандалить,
Не реагировать на смех…
А, вдруг, с внезапной остротой,
Как в свежевымытом овале,
Познать свое существованье
И посмеяться над собой.
Насовсем
Я теку сквозь пальцы расстояний,
Сквозь печати штампов, виз, проблем.
В сердце нет ни планов, ни желаний,
Там живет лишь бездна «Насовсем».
Свободный полет
Вот и все. Я в свободном полете:
Угол штампа, кругляшка печать…
Вы навряд ли меня поймете,
Если вам не случалось летать.
Забивает дыхание бездна.
Пустота и внутри и вокруг…
И тоска уже бесполезна…
Все – в надежности собственных рук.
И нет смысла уже «трепыхаться»,
Не свободен «свободный полет».
И нельзя замереть и остаться,
И назад нельзя – только вперед.
Самолет, в разложении точек,
Закружил, растворяясь во мгле,
Мне осталось собраться в клубочек
И лететь навстречу земле.
Я оставила
Я оставила свой дом
И лечу…лечу…
А куда лечу о том
Думать не хочу…
Одинокий огонек
Светится в ночи…
Не длиной мой Путь далек,
Сердце замолчи.
Вот вернулась я домой,
В край, где дома нет.
Этот край, конечно, мой,
Мой шесть тысяч лет.
Здесь деревья на песке
От дождей цветут…
Прикажу молчать тоске
Прорастая тут.
Одинокий огонек
Светится в ночи…
Не длиной мой Путь далек,
Сердце замолчи.
Тихо к Богу обращусь,
Попрошу помочь,
Пусть неправильно молюсь,
Ты Прости, как дочь,
Помоги мне выбрать путь,
Не оставь в пути,
Без тебя мне не вздохнуть
И не прорасти.
Одинокий огонек
Светится в ночи…
Не длиной мой Путь далек,
Сердце замолчи.
Не пытайте: «Ма нишма»[2]
