красивых домов (они появились позже), но было немало лачуг и трущоб, населенных бедняками.
Из Чикаго Воейков продолжал свое путешествие по озерам. Он проплыл озера Мичиган, Гурон и Эри и, остановившись в городе Бёфло (Буффало), совершил экскурсию на Ниагарский водопад.
Озеро Эри расположено выше озера Онтарио. Многоводная порожистая река Ниагара, вытекающая из озера, несет его воды в Онтарио. Встречая на своем пути скалистый Козий остров, мощный поток обегает его с обеих сторон и низвергается в пропасть двумя водопадами: «канадским» и «американским», (граница между обоими государствами проходит посредине реки Ниагары).
Зеленые, как изумруд, воды мощной реки, падая вниз, меняют свой цвет. Серая масса воды пенится, клокочет и исчезает в глубокой пропасти, закрытой от глаз зрителя густыми испарениями реки. Пар поднимается вверх, образуя над водопадом вечное облако. А река, вырвавшись из водоворота, стремительно несется по наклонному каменному щиту на север, к озеру Онтарио.
Воейков посетил порт Торонто. Ряд островов на озере ослабляет силу волн, устремляющихся к порту во время сильных ветров.
— Какого происхождения слово «Торонто?» — спросил Воейков местных жителей.
— На одном индейском наречии Торонто означает «место встречи», — ответили ему. — Здесь встречается много пароходов: одни из них приходят с реки Святого Лаврентия, от ее порогов у Монреаля, другие курсируют между Ниагарой и Торонто, так что и теперь название себя оправдывает.
Тем не менее Торонто был еще маленьким городком, и трудно было бы поверить, что он станет со временем «канадским Чикаго», как его теперь называют.
Продолжая путь на восток, Воейков любовался могучей рекой Св. Лаврентия. Местами она напоминала цепь озер и казалась Воейкову продолжением Онтарио.
Но затем река суживалась и по внешнему облику походила на нашу Неву.
Пороги у Монреаля мешают правильному судоходству. Рост города в первое время был связан с перегрузками, которые производились здесь с малых судов и сухопутного транспорта на большие морские суда.
Монреаль произвел на Воейкова впечатление французского города. Казалось, целые кварталы со зданиями в романском и готическом стиле были перенесены из Франции и поставлены на канадскую землю. Французская речь слышалась чаще, чем английская.
Последним канадским городом, который посетил Александр Иванович, был Квебек, расположенный близ устья реки Св. Лаврентия. Здесь Воейков наблюдал влияние морских приливов на уровень реки, поднимавшейся в часы прилива на шесть метров. Александр Иванович совершил несколько поездок по устью реки, осмотрел рыбные ловли и сделал записи о климате и хозяйстве бассейна реки Св. Лаврентия.
Квебек называют «канадским Гибралтаром». Его величественная цитадель, сооруженная на высоком холме, командовала над городом и могла помешать любому кораблю войти в реку. Торговля зерном, лесом, рыбой, мехами, которые грузились на морские пароходы, превращала Квебек в очень оживленный город. Как и в Монреале, большинство жителей составляли французы, хотя число иммигрантов англосаксонского происхождения быстро увеличивалось.
Из «страны леса и зерна», как называли Канаду, Александр Иванович вернулся в Соединенные Штаты Америки по железной дороге.
В Филадельфии и Истоне его ждала работа над рукописью о ветрах земного шара. После долгого путешествия Воейков принялся за нее с большим рвением. Поездка по Северной Америке дала возможность лично проверить материалы о климате отдельных ее областей. Ведь ученый посетил все основные области материка, кроме арктической зоны.
Воейкову удалось получить нужные данные из России, а Генри передал ему сведения, собранные американской полярной экспедицией.
Несмотря на значительное пополнение материалов, Воейков не считал их еще достаточными для того, чтобы завершить труд. В конце 1873 года он написал вчерне текст «Ветров земного шара», но считал необходимым сперва побывать в Центральной и Южной Америке, чтобы проверить сведения, которые казались ему противоречивыми и недостоверными.
Впрочем, поездка по Центральной и Южной Америке входила в план дальних путешествий, составленный Александром Ивановичем.
Воспользовавшись консультацией путешественника Берендта, хорошо знавшего эти места, Воейков разработал подробный маршрут. Он читал книги и журнальные статьи, беседовал с лицами, посетившими Центральную и Южную Америку. Как всегда, суждения очевидцев оказывались противоречивыми, и Воейкову иногда было трудно найти зерно истины. Побывавшие в тропической части Америки нередко жаловались на опасности путешествия, невыносимую жару, лихорадку, ядовитых змей.
— К этим разговорам я относился довольно скептически, — рассказывал, вернувшись на родину, Воейков друзьям. — Я уже испытал на собственном опыте во время путешествия по западу Соединенных Штатов, что рассказы о кровожадных индейцах, бандитах и разбойниках, как правило, оказывались плодом фантазии людей, желавших приобрести славу героев необыкновенных приключений. Я был убежден также и в том, что при разумном образе жизни можно избегнуть заболеваний даже в местностях с нездоровым климатом.
Ехать одному все-таки неудобно. Путь лежал в неисследованную страну. Необходимо было везти с собой инструменты, книги, научные записи и коллекции. Без спутника трудно со всем этим управиться. Генри рекомендовал ему геолога Джемса Бэкера, который также собирался в южную Мексику и Гватемалу.
Молодой энергичный американец понравился Воейкову. Они быстро договорились о совместной поездке. Путешествие целиком овладело помыслами Александра Ивановича — ведь он направлялся туда, где еще никогда не бывали русские исследователи!
В стране майя
Александр Иванович Воейков и Джемс Бэкер покинули Нью-Йорк в феврале 1874 года. Они сели на пароход, отправлявшийся в южную Мексику, к берегам полуострова Юкатан. Воейков выбрал дорогу через Юкатан не только потому, что ему это посоветовали знатоки Центральной Америки, в том числе и Берендт. Его собственный опыт путешествий по соседним с Мексикой штатам — Аризоне и Техасу — достаточно убеждал в том, насколько трудно проехать в Мексику сухим путем. Были и другие соображения. Март и апрель на Юкатане — месяцы сухие. Воейков хотел посетить южную Мексику именно в сухое время, чтобы лично проверить сбивчивые и противоречивые сведения о климате этой страны, встречавшиеся в книгах и справочниках. Южную часть Мексики нужно было объехать до наступления тропических дождей.
Команда парохода, на котором плыли путешественники, хорошо знала Центральную Америку, так как судно неоднократно совершало рейсы в Мексику и Гватемалу. Воейков не замедлил воспользоваться этим обстоятельством и с обычной своей общительностью завязал беседу с капитаном и штурманом, расспрашивая их о морских течениях, направлении и силе ветров, температурах воздуха и моря.
Та часть Атлантического океана, по которой шел корабль, всегда привлекала внимание географов. Пароход плыл к Мексиканскому заливу, где зарождается мощное течение Гольфстрим, оказывающее огромное влияние на климат Европы. Наблюдения и все ценное, полученное из бесед, Воейков в конце каждого дня отмечал только ему понятными значками. Ему не нужны были более подробные записи. Он так хорошо запоминал все факты, цифры и даты, что они не могли изгладиться из его памяти долгие годы, нередко до конца жизни.
На пароходе были люди различных национальностей, но преобладали жители Центральной и Южной Америки, говорящие по-испански. Этот язык Воейков изучал и владел им почти свободно. Но латиноамериканцы говорят на особом наречии, которое представляет собой смесь доклассического испанского языка, принесенного сюда в XVI–XVII веках переселенцами — жителями испанских провинций Эстремадуры и Андалузии, с индейскими языками. Беседуя с пассажирами, Воейков старательно усваивал неизвестные ему слова и обороты речи, чтобы облегчить себе в будущих путешествиях сношения с местными жителями.
