цейлонских плантационных рабочих, привозили рис из юго-восточной Индии.
«В такой одаренной природой стране не хватает хлеба![37] — писал Воейков. — Что за уродливое хозяйство!»
В назначенный срок пришел пароход, на котором Воейков мог отплыть на остров Яву. Предстояло проплыть от Коломбо до Батавии свыше трех тысяч километров. Океан обрадовал спокойствием, и Александр Иванович мог без помех унестись мыслями в далекую Индонезию.
В Индонезии и Южном Китае
Морское путешествие закончено. Воейков ступил на благодатную землю Явы.
Главный город Явы Батавия[38] — сплошной сад. Даже, бедные хижины утопали в зелени. Дворцы местной знати находились в настоящих ботанических парках. В клетках у окон домов щебетали маленькие горлицы — любимые птички яванцев.
Наблюдения над чудесной природой Индонезии Воейков начал уже из окна гостиницы, где он остановился. Казалась совсем близкой темная полоса леса. Вдали виднелась изломанная линия гор.
Александр Иванович пробыл на Яве около трех месяцев. За это время он успел исследовать значительную часть острова. По своему обыкновению, Воейков предпочитал глухие дороги, пользуясь преимущественно частными почтовыми экипажами.
— Кто ездит не на казенных лошадях, не нуждается ни в чем от правительства и может видеть многое, — говорил Воейков.
Медленные темпы передвижения давали возможность лучше изучить природу и людей Явы.
Близ селений Воейков почти всюду встречал кокосовые, банановые насаждения, вдоль рек — заросли невысокого бамбука. Часто попадались уродливые гигантские деревья — дикие хлопчатники с голыми ветвями и винные пальмы. Формы тропических деревьев разнообразны. Стволы образуют на коре бутоны, из которых вырастают цветы и тут же на стволах появляются крупные плоды. От стволов других деревьев отделяются воздушные корни, опускаясь вниз и врастая в землю.
В садах и парках близ благоухающих кустарников гардений порхали гигантские бабочки величиной в кисть руки. Пруды и озера покрыты цветущими лотосами.
Опыт предыдущих путешествий и природная наблюдательность дали возможность Александру Ивановичу хорошо ориентироваться в богатейшей растительности Индонезии.
Крайне любопытна флора морского побережья. На илистых подводных отмелях возвышаются мангровые деревья. Во время отлива они открыты до корней, похожих на подпорки. Приливные волны заливают их почти до листьев. Острова покрыты рощами кокосовых пальм, а в глубине Явы — обширные тропические леса с разнообразными пальмами, вечнозелеными дубами, смоковницами, зарослями бамбука, непроходимыми ротанговыми[39] чащами.
В ботаническом саду в Бейтензорге[40] Воейков познакомился с итальянским ботаником Беккари, который долгое время изучал растительность Зондских островов и охотно поделился с Александром Ивановичем своими наблюдениями на Борнео, Новой Гвинее, Целебесе и Яве. Своей простотой и деловитостью Беккари понравился Воейкову. О путешествиях он рассказывал без всяких преувеличений и без малейшего хвастовства, которого особенно не терпел русский ученый, чуткий к малейшей неправде.
В письме Русскому географическому обществу Воейков выражал сожаление по поводу того, что русские ботаники не изучают растительного мира Зондских островов. Между тем в настоящее время рубят девственные леса в некоторых районах Явы, где развивается плантационное хозяйство. Для ботаника это превосходный случай изучить высокоствольные деревья с их паразитами: то, что заняло бы недели, если лес на корню, можно сделать в несколько дней.
Главное для Александра Ивановича — климат. Где еще можно видеть столь стремительный восход солнца и быстрое нарастание температуры к полудню! К середине дня воздух настолько насыщался влагой, что атмосфера напоминала оранжерейную. Полная тишина. Не шелохнется ни единый листок.
Однако это спокойствие обманчиво. Над вершинами гор уже сгущаются облака, оловянная туча закрывает солнце. Издали слышны грозовые раскаты. Чуть заметный ветерок начинает колебать листву. По мере того как темнеет небо, усиливается и ветер. Вскоре он достигает такой силы, что листья и даже целые ветви с шумом падают на землю, а листья бананов превращаются в лохмотья. Раскаты грома учащаются, и, наконец, разражается ливень; улицы и дороги напоминают широко разлившиеся реки.
Не более чем через час ливень прекращается, быстро стекает вода, небо проясняется. К закату снова устанавливается тихая погода. Чуть прохладная лунная ночь сменяется быстрым восходом солнца, словно выпрыгивающего из-за горизонта. Наступает следующий день. Он проходит точь-в-точь так же, как и предыдущий: нарастание температуры до полудня, затем ливень, к вечеру тихая погода.
Воздушные массы, которые проносятся над Явой, насыщены влагой моря. «Осадков выпадает много, в два-три раза больше, чем в наших влажных субтропиках», — писал в своих отчетах Воейков.
Сеть метеорологических станций на Яве находилась в периоде организации, и поэтому Воейкову не удалось получить серьезную информацию о климате Индонезии. В Батавии только готовили к выпуску сборник с метеорологическими сведениями за десять лет. В Бейтензорге наблюдения за климатом прекратились.
«Значит, научно обоснованных материалов нет, — констатировал Александр Иванович. — Придется прибегнуть к расспросам местных жителей».
Воейкову удалось установить, что на Яве правильные смены сезонов года наблюдаются только в отдельных районах. Так, граница между сухим и дождливым временем отчетливо выражена лишь на равнинах северного берега. Внутри острова периоды продолжительных дождей или длительного отсутствия осадков не отмечались. Круглый год можно видеть цветы на кофейных деревьях, незрелые и зрелые плоды. На чайных плантациях сбор производится семь-восемь раз в год (в Китае и Японии только три раза).
Воейков с огорчением отмечал:
«Надо пробыть здесь не менее нескольких месяцев, даже не менее года, чтобы исследовать хотя бы небольшую часть этой своеобразной страны. И, конечно, жить не в гостиницах у больших дорог, где туриста обманывают, как только могут, а в более глухих местах, где нет европейского комфорта и… европейских цен».
Непродолжительное пребывание на острове не дало ученому желанной возможности основательно ознакомиться с жизнью яванцев. В статьях о Яве он ограничивается лишь несколькими замечаниями о низкой заработной плате сельскохозяйственных рабочих. Сильно мешало незнание малайского языка. Беседы через переводчиков не могли заменить непосредственного общения с коренным населением острова.
Может быть, по этой именно причине Воейков воздерживался от суждений о хозяйстве Явы и о быте ее жителей. Сравнивая же голландцев, владевших Явой, с англичанами в Индии, Александр Иванович впал в ошибку. В Индии, по его мнению, англичане только служат или наживаются и, скопив капитал или выслужив пенсию, спешат уехать на родину.
Между тем, утверждал Воейков, среди голландцев Индонезии немало таких чиновников, которые, окончив службу в колонии, после кратковременного пребывания в Нидерландах возвращались на Яву. Есть на Яве и голландцы, нигде не служащие, которые, однако, считают Яву своим отечеством.
Воейков не увидел той исключительно тяжелой эксплуатации, которой подвергалось коренное население Явы и которая ничем не отличалась от английского колониального режима в Индии.
«История голландского колониального хозяйства — а Голландия была образцовой капиталистической страной XVII столетия — развертывает бесподобную картину предательств, подкупов, убийств и подлостей, — писал Маркс. — Нет ничего более характерного, как практиковавшаяся голландцами система кражи людей на Целебесе для пополнения кадров рабов на острове Яве… Украденная молодежь заключалась в Целебесские тайные тюрьмы, пока не достигала возраста, достаточно зрелого для отправки на кораблях, нагруженных рабами»[41].
Принудительный труд туземцев в Индонезии не был отменен и в XIX столетии, но формы эксплуатации
