села на прежнее место и прервала затянувшуюся паузу.
— Видите ли, мистер Уолтер…
Роберт сделал протестующий жест.
— Пожалуйста, называйте меня по имени.
— Хорошо, — согласилась Лилиана. — Понимаете, Роберт, я очень волнуюсь за мою дочь. Она самостоятельная и стойкая и, если бы узнала, что я беседую сейчас с вами о ней, отругала бы меня. Ей нравится без чьей-либо помощи справляться с трудностями. — Мускул на ее щеке продолжал дергаться, красноречиво выдавая нервное напряжение женщины. — Но запретить матери беспокоиться о собственном ребенке никто не в состоянии.
— Естественно, — мягко произнес Роберт.
— Прошу вас, пока не поздно, еще раз подумайте, надо ли вам видеться с Александрой! — взмолилась Лилиана. — Может, будет лучше, если все останется как есть? Бедная девочка успокоится, войдет в привычный жизненный ритм, забудет о том, что с ней произошло в Лондоне…
— И продолжит молча страдать, — добавил Роберт. — Нет, я не допущу этого. — Он серьезно взглянул в глаза собеседницы. — Поверьте, я приехал сюда не ради себя. Те чувства, которые ваша дочь во мне пробудила, сейчас отошли для меня на второй план. Если она скажет, что не хочет меня знать, я оставлю ее в покое, обещаю.
Лилиана непонимающе изогнула бровь.
— Что же тогда вам нужно?
— Я хочу прогнать страх, живущий в ее сердце, — спокойно ответил Роберт. — Я врач и умею справляться с подобными задачами.
Лилиана повела плечом.
— Но ведь Алекс не ваша пациентка.
— Она, поверите вы в это или нет, самый дорогой для меня человек, — признался Роберт. — Я хочу, чтобы ей жилось легко и радостно, чтобы тяжелое прошлое не омрачало ее нынешнего существования.
От него исходило столько уверенности, столько мужественной твердости и обаяния, что мало-помалу Лилиана успокоилась.
Они заговорили о здоровье Вилмы. На каждый вопрос у Роберта сразу находился доходчивый и полный ответ. Беседу он вел неспешно, не отводил в сторону взгляда, ни разу не уклонился от темы. Сразу становилось понятно, что этот человек интеллигентен и порядочен, ему хотелось довериться, он очаровывал своим умом и свободной манерой общаться.
Вилма права, подумала Лилиана спустя час после появления гостя в их доме. О таком парне для Александры можно только мечтать.
9
Дело близилось к вечеру.
Взглянув на часы, Лилиана поднялась со стула.
— Муж и сын в спортклубе. Вернутся минут через сорок. Мне пора приниматься за ужин. — Она виновато улыбнулась. — Давайте я провожу вас в гостиную, посмотрите телевизор. Алекс, по-видимому, еще спит. Или… может, подниметесь к ней?
Роберт решительно кивнул.
Лилиана хотела войти к дочери первой и разбудить ее, но Роберт жестом, приложив руки к груди, попросил предоставить это право ему. Она несколько секунд колебалась, но уступила.
Примерно такой он и представлял себе ее спальню — в бело-розовых тонах, отражающую своеобразную натуру хозяйки.
Александра спала на боку, подложив под щеку ладонь. Ее густые черные волосы разметались по белоснежной подушке, рот был соблазнительно приоткрыт.
Роберту доводилось видеть ее то задумчиво-романтичной — в узких женственных юбках и блузках, спортивной — в брюках и футболках, до самозабвения страстной — в тот их единственный вечер любви. Но ему и в голову не приходило, что, когда спит, она выглядит совсем другой — чистой и невинной, как ребенок.
Он глядел на нее во все глаза, почти не дыша, словно видел перед собой необыкновенно красивый экзотический цветок.
Наверное, она почувствовала его взгляд — ее ресницы дрогнули, губы сомкнулись.
Роберт как можно тише приблизился к кровати и опустился на стул.
Алекс приоткрыла глаза.
— Роберт… — пробормотала она охрипшим после сна голосом, сладко потягиваясь.
— Да, милая, я здесь, — чуть слышно, боясь ее напугать, ответил он.
— Роберт?! — Алекс резко подняла голову, натягивая на грудь простыню. — Это ты? Что ты здесь делаешь?
Он улыбнулся.
— Любуюсь тобой.
В первое мгновение Александре показалось, что у нее галлюцинации. Она явно уже не спала, но продолжала видеть сон.
Роберт только что снился ей. Он шептал какие-то нежные слова, говорил, что готов защищать ее от всех бед, что мечтает создать вместе с нею чудесную семью. Она в этом сне была как будто немой: ей хотелось ответить, что да, она согласна, но язык словно одеревенел, а губы не слушались.
Алекс помотала головой, окончательно прогоняя сон и вспоминая все, что ему предшествовало.
— Я ничего не понимаю. Как ты здесь оказался?
Роберт пожал плечами.
— Приехал на поезде.
— Но… — Александра смотрела на него в полной растерянности, — зачем тебе понадобилось приезжать? И откуда ты узнал мой адрес?
— Мы расстались вчера чересчур странным образом, Алекс, — ласково произнес Роберт. — Естественно, всю прошлую ночь я не сомкнул глаз, а сегодня утром твердо решил еще раз с тобой поговорить.
Александра всмотрелась в его уставшее, небритое лицо и, поняв, что он действительно всю ночь не спал, почувствовала приступ удушающего стыда.
Какая же я эгоистка! — подумала она, краснея. Заставила страдать самого потрясающего человека на свете, испугавшись неизвестно чего, спасаясь бегством от какого-то призрачного, несуществующего горя!
— Прости меня, пожалуйста, — пробормотала она смущенно. — Мне следовало повести себя иначе, попробовать все тебе объяснить…
— Не извиняйся, — прервал ее Роберт. — Конечно, если бы ты попыталась мне все объяснить, нам обоим было бы легче. Но я прекрасно знаю, что из-за страхов, сомнений и тревог, одолевающих человека, ему иногда крайне трудно выразить словами даже самые элементарные вещи.
Алекс поджала губы, медленно закивала. Ее лицо погрустнело.
— Ты восхитительный человек, — сказала она едва слышно. — А я глупая трусиха.
Роберт улыбнулся.
— Я с тобой не согласен. Ты умная и смелая, умнее и смелее большинства женщин.
Алекс недоверчиво скривила губы, качая головой.
— Ты способна без оглядки вступить в борьбу за жизнь близкого человека, — размеренно, как будто проводя сеанс гипноза, произнес Роберт. Алекс замерла, пораженно округлив глаза. — Ты не склоняешь голову под гнетом неудач и бед, умеешь бросить все и прийти на помощь, даже если в глубине души не вполне уверена в своих силах. Назвать такую женщину трусихой — значит погрешить против истины. Разве
