Энн едва сдерживалась, чтобы не выскочить и не впиться в его физиономию ногтями. Теперь в ее душе не было холода, в ней клокотал гнев.
— Даже если ты попытаешься лишить Дэнни работы, ни он, ни я не воспримем это как несчастье! — произнесла она резко.
Рейнолд так внезапно и так громко рассмеялся, что трое парней, сидящих за ближайшим столиком, и пожилая пара, только что вошедшая и расположившаяся у противоположной стены — других посетителей в кафе не было — резко повернули головы и с недоумением уставились на него.
— Энн, Энн! Ты наивна как ребенок, — все еще смеясь, произнес Рейнолд. — За это я, наверное, и люблю тебя, несмотря ни на что.
При любых других обстоятельствах его последние слова вызвали бы у Энн приступ бешенства. Сейчас же, не на шутку встревоженная судьбой брата, она почти не обратила на них внимания.
— Я придумал план поинтереснее… — лениво протянул Рейнолд, успокоившись. Его глаза вдруг превратились в две щелочки, а на губах опять появилась гадкая ухмылка. — Я знаю, как выйти на бывших дружков твоего братца. А самое главное, я недавно познакомился с его бывшей пассией. Я столкну его в ту же яму, из которой когда-то помог выкарабкаться, обещаю.
У Энн так сильно и так внезапно закружилась голова, что последние слова Рейнолда донеслись до нее как бы издалека. Ее руки и ноги обмякли, а мысли разлетелись в разные стороны, как стая спугнутых птиц.
— И это еще не все, что я придумал, — продолжил Рейнолд так же тихо, но с откровенным злорадством. — Мне известна масса способов упрятать любого, кто мне мешает, в места, куда, я уверен, не тянет ни единого человека, нормального или явного психа…
— О чем это ты? — с трудом, как будто отходя от наркоза, произнесла Энн, еле ворочая языком.
Рейнолд довольно усмехнулся.
— Святая невинность! — Он резко подался вперед и стиснул зубы. — Я о тюрьме и о сумасшедшем доме. Кстати, засадить туда парня, вращающегося в сомнительных кругах, пара пустяков.
— Нет! — выкрикнула Энн, забывая, что находится в общественном месте.
Посетители опять завертели головами, парни за соседним столиком о чем-то возмущенно заговорили между собой.
— Ты не сделаешь этого, — пробормотала Энн тихо и беспомощно.
— Еще как сделаю, — пообещал Рейнолд. — Если, конечно, ты ко мне не вернешься.
От отчаяния и гнева у Энн задрожали губы. Ей хотелось обозвать Рейнолда самыми бранными из известных ей слов, но она не смела раскрыть рот, боясь разрыдаться.
— Я не стану торопить тебя, принцесса, — вновь спокойным голосом произнес Рейнолд, хотя по подергивающейся брови Энн видела, что и он пребывает в сильном возбуждении. — На размышления я даю тебе целый месяц. Обдумай все как следует, а потом сообщи мне о своем решении. Если надумаешь вернуться домой, я приму тебя с распростертыми объятиями, а о том, как ты меня мучила, обещаю навсегда забыть. Вскоре наша жизнь войдет в прежнее русло и все вернется на круги своя. — Он мечтательно прикрыл глаза, очевидно рисуя в воображении картины счастливой семейной жизни. — Вернее, все должно измениться к лучшему. Мы как можно скорее поженимся, может, даже надумаем обзавестись детьми. — Его лицо вдруг вновь сделалось злым и отталкивающим. — Если же ты предпочтешь жизнь без меня… — он развел руками и приподнял плечи, — я займусь Дэниелом.
Энн казалось, что приближается конец света. В столь тяжелую и безвыходную ситуацию ей ни разу еще не доводилось попадать, и она, находясь в полном замешательстве, чувствовала себя младенцем, потерянным в многотысячной толпе.
Рейнолд наклонился над столом, приближаясь к ней на максимально возможное расстояние.
— Об обращении в полицию и прочих глупостях даже не помышляй, — произнес он жестко. — И переезд в другой город вам с братцем не поможет. Я найду вас везде.
Энн безучастно смотрела в одну точку перед собой и молчала.
— Надеюсь, ты примешь правильное решение, принцесса. В течение этого месяца я не стану тебя больше беспокоить, но буду очень надеяться, что скоро мы опять заживем вместе.
Рейнолд поднялся из-за стола, шагнул к Энн, провел по ее плечу ладонью, на что она никак не отреагировала, подошел к стойке, расплатился за забытые ими коктейли и удалился.
11
Погода безнадежно испортилась. Солнце вот уже несколько дней подряд не показывалось из-за свинцово-серых туч, моросящий дождь почти не прекращался, столбик термометра не поднимался выше отметки шестнадцать.
Но Энн не замечала непогоды. Ее жизнь в последние несколько дней как будто не шла вперед, а замерла на каком-то мучительном мгновении, и она, словно лишившись чувств, существовала в полной апатии и бездеятельности.
В тот понедельник, когда они встретились с Рейнолдом, она еще долго сидела после его ухода в «Делишес», ни о чем не думая, как будто окаменев. Очнулась лишь тогда, когда кто-то спросил у нее «не занято?», медленно встала и вышла.
Вернувшись домой, Энн отправилась в спальню, легла на кровать и, отключив телефоны — обычный и сотовый, — уставилась в потолок. Ее мозг был настолько утомлен, что в нем не шевелилось ни единой мысли. Пролежав так неопределенно долгое время, она заснула.
Ей снился странный сон.
Торжественно-грозный шум водопада, яркое солнце, головокружительно синее небо, скалы. Она стоит босыми ногами на земле, ветер треплет ее распущенные волосы, с легкостью забирается под свободное платье и колышет его прозрачные края.
Ее руку согревает тепло крепкой мужской ладони. Ладони Алана. Оба молчат, но и ему, и ей кажется, что между ними непрерывно идет увлекательная беседа — и об этом свежем ветре, и о величественном шуме воды, и о красоте окружающей их природы.
Она чувствует себя так легко, свободно и радостно, что, ей кажется, стоит им с Аланом лишь поднять сомкнутые руки, и ветер вознесет их, как птиц, в бескрайнее синее небо. Она беспрерывно улыбается и ни на секунду не задумывается о том, что это ее тихое счастье может внезапно исчезнуть.
Но вот откуда ни возьмись у них над головами появляется тяжелая туча, по их рукам кто-то ударяет странным, похожим на топор огромным орудием. Алан исчезает, а она ощущает на пальцах липкую теплую кровь.
Все вокруг мрачнеет, небо рассекает надвое огненный зигзаг молнии, оглушительно грохочет гром. Она прислушивается и вдруг понимает, что это вовсе не гром, а хохот Рейнолда.
Она мечется из стороны в сторону, стремясь убежать, но натыкается на его невысокую коренастую фигуру. Рейнолд смотрит на нее победным взглядом, разводит руки и запрокидывает голову. Раздается еще один раскат грома-хохота…
Энн проснулась с ощущением тупой боли в темени и рывком села на кровати. Ее окружала тьма, и она не сразу сообразила, где находится, когда уснула и долго ли проспала.
— Мяу, — послышалось откуда-то снизу, и, повернув голову, она разглядела на полу во мраке Мики.
— Хочешь есть, дружок?
— Мяу, — ответил Мики более выразительно.
— Сейчас, сейчас.
Энн вдруг вспомнились все события прошедшего дня, и она зажмурилась, обхватив голову руками. Из ее груди вырвался приглушенный стон.
— Мяу, — сказал Мики требовательно, видя, что хозяйка не торопится вставать.
Энн покормила его только утром, а днем и вечером даже не заходила в кухню. Самой ей есть не хотелось — при одной мысли о еде у нее начинало крутить в желудке.
