душе.
— Какая чушь! Не стоит излишне драматизировать. Жить мы будем на поверхности. Но энергостанции, запасы пищи и воды, лаборатории — все должно находится под землей и быть неуязвимым. — Старый твини раздраженно отмахнулся от этой темы. — Забудь об этом до поры, до времени. Я хочу поговорить кое о чем другом, о чем мы уже однажды спорили.
Глаза Артура застыли, уставившись в потолок. Макс поднялся и опустил руку на мускулистые плечи сына.
— Мне уже шестьдесят, Артур. И сколько я еще протяну, не знаю. В любом случае, лучшие годы уже прошли, так что будет разумнее, если я передам руководство более молодому, более энергичному человеку.
— Все это сентиментальная болтовня, отец, и ты это знаешь. Среди нас нет никого, достойного припасть к твоим сандалиям, и никто даже секунды не станет слушать никаких планов о назначении преемника, пока ты жив.
— Я не собираюсь просить их слушать меня. Это ни к чему… новым вождем станешь ты.
Молодой человек отрицательно покачал головой.
— Ты не можешь заставить меня сделать это против воли.
Макс досадливо улыбнулся.
— Боюсь, ты увиливаешь от ответственности, сынок. И обрекаешь своего бедного старого отца на тяжкий труд, на ношу, которую он со своими скудными силами уже не в силах нести.
— Отец! — последовало неуверенное возражение. — Но ведь это же не так. Ты же так не думаешь. Ты…
— Попробуй опровергнуть. Посмотри-ка на это следующим образом. Нашей расе необходимо активное руководство, обеспечить которое я не способен. Я всегда буду рядом, чтобы дать совет, — пока я жив; но с этих пор инициатива должна исходить от тебя.
Артур нахмурился, с трудом подбирая слова:
— Хорошо, раз ты так ставишь вопрос. Я беру на себя должность фельдмаршала. Но помни, что верховный главнокомандующий — ты.
— Отлично! Теперь давай-ка отметим это событие, — Макс открыл шкаф, достал из него коробку и украдкой извлек из нее пару сигарет. Потом вздохнул. — Запасы табака почти исчерпаны, а нового не будет, пока мы не вырастим свой, но… покурим в честь нового руководителя.
Голубой дым клубами поплыл вверх. Сквозь его завесу Макс взглянул на сына.
— А где Генри?
— Понятия не имею, — усмехнулся Артур. — Я не видел его с момента посадки. Но зато я могу сказать, с кем он.
— Мне это тоже известно.
— Пока светит солнце, с детьми всегда будут хлопоты. Думаю, пройдет не так уж много лет, отец, и ты сможешь баловать вторую партию внучат.
— Если они будут такими же славными, как первые трое, то я согласен. Надеюсь дожить до этого дня.
Отец и сын нежно улыбнулись друг другу и молча прислушались к приглушенным звукам счастливого смеха сотен твини, доносившимся снаружи.
Генри Скэнлон склонил голову набок и поднял руку, требуя тишины.
— Слышишь звук бегущих волн, Айрин?
Девушка, стоявшая рядом, кивнула:
— Где-то там.
— Пойдем посмотрим. В той стороне перед самой посадкой блеснула река. Может, это она и есть.
— Наверное, но нам следовало бы вернуться назад, к кораблям.
— Чего ради? — Генри остановился, удивленно взглянув на нее. — Мне казалось, ты будешь рада размять ноги после многих недель, проведенных на борту.
— Ну, там может быть опасно.
— Только не здесь, на возвышенностях, Айрин. Венерианские плато — это, практически вторая Земля. Сама можешь убедиться, что это лес, а не джунгли. Даже если бы мы находились в прибрежных районах… — он резко замолчал, точно вспомнив о чем-то. — К тому же, что тебе бояться? — И он похлопал по висящему у бедра тониту.
Айрин подавила невольную улыбку и бросила лукавый взгляд на своего хвастливого спутника.
— Я прекрасно знаю, что ты со мной. Но в том-то и опасность
— Очень мило… — Генри нахмурился. — И это награда за мое хорошее поведение…
Он побрел дальше, печально размышляя о чем-то своем, потом жестом указал на деревья:
— Они напомнили мне, что завтра день рождения Дафны. Я обещал ей подарок.
— Подари ей корсет, — последовал быстрый ответ. — Этой толстухе!
— Кто толстуха? Дафна? Хм-м… я бы так не сказал, — он тщательно обдумывал ответ, испытующе поглядывая на спутницу. — Нет, я бы скорее определил ее… как бы точнее выразится… как 'очаровательную пышку'. От нее так и пышет уютом.
— Она толстуха, — не столько сказала, сколько прошипела Айрин, и ее личико исказилось от ревности, — и глаза у нее зеленые!
Девушка проскользнула вперед и пошла, вздернув подбородок, прекрасно сознавая, что фигура у нее грациозная.
Генри ускорил шаг и догнал ее.
— Я, конечно, всегда предпочту тощую девицу.
Айрин повернулась к нему, стиснув маленькие кулачки.
— Я не тощая, ясно тебе, нелепая, глупая обезьяна!
— Но, Айрин, почему ты решила, что это я про тебя? — голос его звучал серьезно, но глаза смеялись.
Девушка покраснела до ушей и отвернулась, нижняя губа у нее подрагивала. В глазах Генри мелькнуло беспокойство. Он осторожно погладил ее по плечу.
— Сердишься, Айрин?
Улыбка, внезапно озарившая лицо девушки, была словно бриллиант в оправе серебристого сияния ее волос.
— Нет, — просто ответила она.
Их глаза встретились, и на мгновение Генри растерялся… А когда понял, что произошло, было уже поздно; неожиданный поворот, мягкий смешок — и Айрин вновь обрела свободу.
Дойдя до просвета меж деревьями, она воскликнула:
— Смотри, озеро!
И бросилась вперед. Генри проводил ее хмурым взглядом, бормоча что-то себе под нос, потом помчался следом.
Пейзаж походил на земной. Поток, проложивший свой извилистый путь между группами тонкоствольных деревьев, впадал в спокойное озеро, достигавшее несколько миль в ширину. Задумчивое спокойствие лишь подчеркивалось приглушенным хлопаньем крыльев летучих ящеров, гнездившихся в кронах.
Двое твини — юноша и девушка — застыли на краю леса и упивались красотой открывшегося зрелища.
Неподалеку послышался негромкий всплеск. Айрин вздрогнула от неожиданности.
— Что случилось?
— Н-ничего. По-моему, что-то движется в воде.
— Ну ты и выдумщица, Айрин!
