сосредоточено полвселенной. — Как я рад… Счастливее меня сегодня нет никого в целом мире. Или хотя бы настолько же счастливого…
— Ошибаешься, — возражаю я. — Настолько же счастливый человек прямо перед тобой.
Лицо Дэниела освещается столь сияющей и открытой улыбкой, какой он не улыбался никогда прежде.
— Есть еще одна счастливица, — говорю я. — Но она еще не знает, что за сюрприз ее ждет, довольствуется лишь предчувствиями. — Сдвигаю брови. — Точнее, ей доведется стать счастливицей, если ты согласишься приехать к нам сегодня на ужин…
— Согласен ли я? — Дэниел смеется. — Вам стоит только намекнуть — и я буду с вами каждый вечер, за каждым ужином.
Наклоняю голову набок и притворяюсь, что задумываюсь.
— Перспектива заманчивая. Мы поразмыслим об этом и сразу сообщим тебе, что решили.
— Надеюсь, мучиться в ожидании мне придется не слишком долго, — смеясь говорит Дэниел.
— Не слишком, — заверяю его я. — Мы не мучительницы, хоть в некоторых делах и не слишком расторопны.
— Может, для меня сделаете исключение и посовещаетесь сегодня же?
Смеюсь.
— Надо спросить об этом у младшей хозяйки дома. Исход совещания будет зависеть от нее.
Дэниел с шумом вздыхает.
— Уж она-то меня пощадит. — Он наклоняется и чмокает меня в мочку. — Ура! О чем еще можно мечтать?
Просыпаюсь утром удивительно легко и иду в душ, чуть не приплясывая, хоть вчера был день памяти и мы разговаривали в основном о Ричарде, а я несколько раз плакала — на кладбище за церквушкой, недалеко от дома Монтгомери, и вечером, когда мы все вместе смотрели альбомы, вспоминали и слушали Дэниела. Он рассказал о моем муже много такого, чего, не появись Дэниел в нашей жизни, я никогда не узнала бы.
Казалось бы, сегодня мне суждено встать с тяжелой головой и грузом тоски на плечах. Но на душе светло и нет желания затенять этот свет мраком. День рождения! — вспоминаю я. Сегодня мне стукнуло двадцать семь. Неужели поэтому я и радуюсь?
В позапрошлом году, когда не стало Ричарда, о моем дне рождения не вспомнила ни я сама, ни кто- либо из родственников. Я в этот день увидела тело мужа в морге и весь вечер пролежала почти без чувств, а многочисленные друзья и родственники занимались организацией похорон.
Через год, когда мне исполнилось двадцать шесть, я с утра сама обзвонила своих и попросила не упоминать о моем празднике, будто его вовсе нет. Мама осторожно предложила хотя бы просто собраться и попить чай с тортом, но раны в моем сердце были еще слишком свежи и я ответила категорическим отказом.
В этом же году почему-то все иначе. Встаю под душ, ломая голову над вопросом, почему мне так отрадно, и вдруг вспоминаю, что Дэниел хотел позвонить мне в этот день, если бы я не приехала к нему сама.
Вот, оказывается, в чем дело! Где-то в подсознании я, еще не успев проснуться, уже ждала поздравления, потому что благодаря Дэниелу, как ни удивительно, с каждым днем, с каждой минутой все сильнее оживаю.
Быстро принимаю душ, вытираюсь, почти выбегаю из ванной, напряженно вслушиваясь в тишину и ожидая звонка, но телефоны молчат до той самой минуты, когда мы с Лаурой выходим из дома и садимся в машину. Завожу мотор, а сама все поглядываю на дочь, надеясь, что ее шепотки с Дэниелом и Брэдом позавчера вечером были ни о чем ином, как о моем празднике. Увы!
Лаура, став собой прежней с возвращением Дэниела, трещит про карандаши, ручки и краски, которые необходимо купить перед школой, а о том, что у меня день рождения, будто знать не знает.
Разочарованно вздыхаю и вывожу машину на дорогу. Ни мама, ни отец, ни Монтгомери, ни даже Брэд — меня не поздравил никто. Но я сама так постановила. К тому же не собираюсь устраивать праздник, никого не пригласила, не заказала торт со свечами — даже не намерена покупать готовый и поить родных чаем. Никто и не догадывается, что у меня в душе вдруг закончилась ледяная зима и наступила зелено- золотистая весна. Рассказывать об этом кому бы то ни было пока неловко — слишком уж внезапно нагрянули перемены.
День проходит как обычно, но я все прислушиваюсь: не заиграет ли мелодия сотового? И то и дело достаю его и поглядываю на экранчик: вдруг мне звонили, а я не услышала? Или по крайней мере прислали сообщение?
Нет. Телефон молчит. А день близится к концу. Забираю Лауру из садика совсем поникшая, но стараюсь не подавать вида. Она взахлеб рассказывает, что за обедом мальчик по имени Боб пролил на другого бульон и тот стукнул его кулаком по макушке, а воспитательница накричала на обоих. Слушаю ее и киваю, а внутри жалею себя.
Когда из сумочки раздается звонок, мы как раз приближаемся к дому и я так резко поворачиваю руль, что чуть не врезаюсь в клумбу.
— Черт!
— Мама, не ругайся, — делает мне замечание ни о чем не подозревающая Лаура.
— Да, кутик. Прости. — Глушу мотор, доставая сотовый. — Алло?
— Привет, Трейси, — звучит из трубки голос Дэниела.
У меня перехватывает дыхание. Наконец-то!
— Как дела?
— Хорошо.
— Вы уже дома? — Его голос звучит до невозможности буднично.
— Да.
Неужели забыл? — гадаю я. Не может такого быть. Два года назад ради того, чтобы Ричард был со мной в этот день, он был готов получить в лоб пулю, а сегодня…
— Вы не против, если я снова явлюсь к вам на ужин? — невозмутимо спрашивает Дэниел.
— Гм… конечно, не против, — мямлю я.
— Если у вас ничего нет, я мог бы купить по дороге пиццу или сандвичей, — предлагает он.
Сандвичей?! Моему огорчению нет предела.
— Да, очень мило с твоей стороны. Мы как раз… гм… я хочу сказать, что-нибудь готовить у меня нет сил. — Забыл! — стучит в моей голове. Это почти невозможно, но он напрочь забыл, что у меня день рождения!
— Я буду через пять минут, — говорит Дэниел.
— Так скоро? — удивляюсь я. — Ты где?
— Совсем рядом, — отвечает он.
— Хорошо, ждем.
Машина подъезжает к нашему дому быстрее, чем через пять минут: мы едва успеваем войти в прихожую. Дэниел поднимается на крыльцо и заглядывает в раскрытую дверь.
— Привет!
Лаура бежит к нему с объятиями.
— Привет!
— Что ты остановился на пороге? — бормочу я, стараясь не казаться расстроенной. — Проходи, сейчас я сварю кофе.
Дэниел делает жест рукой.
— Не спеши.
— Почему?
— Я подумал… — Он трет висок. — Погода такая хорошая. Может, лучше поужинаем вне дома? А где-нибудь в прибрежном ресторанчике, желательно под открытым небом? А?
Пожимаю плечами.
— Неплохая мысль. Тогда мне надо переодеться.
